Козлобородый хлебнул крепкого коньяка из фляжки, подумал и хлебнул еще, а затем кивком пригласил остальных следовать за ним. Путь их лежал в самую большую комнату трехкомнатной квартиры, где из мебели стояла давно не используемая по назначению кровать, несколько предметов явно медицинского назначения и небольшой шкафчик в изголовье кровати, в шкафчике хранились лекарства. Но главным, центральным предметом был закрытый саркофаг когда-то ослепительно белого цвета, а теперь потускневший от времени.
Здесь пришел черед спутников козлобородого невротика, двух сыновей Кавказских гор, которые ничто же сумяше, без всякого пиетета, быстро и с выдававшей опыт в таких делах сноровкой отключили саркофаг, вскрыли крышку и достали из него худое бледное тело без рук и без ног. Повертели голого калеку как неодушевленный предмет, а затем грубо швырнули на кровать. Между подельниками состоялся разговор, по итогом которого козлобородый вновь отхлебнул из фляжки и ушел на кухню, закрыв за собой дверь, а два получивших разрешение поразвлечься горца перевернули безвольное тело на живот, пощупали его задницу руками в наколках и, весело переговариваясь на гортанном чеченском языке, начали расстегивать ширинки…
На этот раз Дримм очнулся сам — ни мечи, ни Дочка не смогли ему помочь, слишком глубоко проник в его глубинные страхи бросивший на это все свои силы темный бог. Вновь, как и часто бывало, фейри выручила его глубоко скрытая внутри суть — вспыхнуло костром золотое пламя, и он очнулся на живом полу. Очнулся и тут же бросился вперед, не теряя ни мгновения, фейри чувствовал, что рвущиеся в его сознание щупальца могучего и враждебного ему разума не побеждены, а лишь отступили на время, возможно всего на несколько секунд, а возможно и меньше, и неизвестно сможет ли его фейрийская суть защитить его в следующий раз — слишком силен был разозленный бог. Дримм лишь чуть не успел и уже летел с выставленными вперед клинками на пульсирующий фиолетовым светом мешок, когда его накрыл приступ — бог вновь нанес свой удар:
Ночная дорога и машина на ней. Едет не торопливо, не более 60-и километров в час. По обеим сторонам дороги простирается ночной без единого огонька лес. За рулем сидит пожилой человек, рядом с ним женщина с заплаканным, но решительным лицом, на заднем сидении ворочающийся и мычащий мешок. Вот и нужный съезд с дороги. Мужчина вертит руль и глухо ругается, когда машина подскакивает на ухабах. Еще пять минут и ''Нива'' выскакивает на берег небольшого озерца — вокруг ни души и ни одного огонька…
Причем здесь его давно умершие родители ичто там дальше хотел ему показать проникший в самые глубокие слои его сознания бог, Дримм так никогда и не узнал, но вряд ли что-то хорошее — Крохобор вонзился в фиолетовый мешок по самую рукоять, а Убийца оставил широкий разрез на боку. В этот раз Дримм очнулся лишь через пару минут и то не без помощи пытавшегося разбудить его Убийцы — он лежал на вздрагивающим и время от времени подбрасывающим его тело вверх полу, над ним пульсировал в неровном ритме уже не фиолетовый, а красный как кровь мешок-орган, из которого торчала белая светящаяся ярким электрическим светом рукоять Крохобора, но главное, Дримм больше не чувствовал даже малейшего давления извне.
Долго разлеживаться фейри не стал и, вскочив одним легким стремительным движением, на секунду застыл опасаясь подвоха — ничего. Потянулся к мечам и к Дочке и, если питомица и Убийца в руке откликнулись сразу, то Крохобор молчал, хотя нет, не молчал, но и не мог внятно отвечать — приходившие от него чувства больше всего напоминали человеческий оргазм, меч упивался беспредельной жизненной силой бога, а вместо маны был божественный икхор, как столетний коньяк вместо виноградного сока. Дримм не стал тревожить получавший наслаждение меч и трогать источник его наслаждения, а вновь зарылся в тугую плоть, копая себе новый ход с помощью Убийцы. Несколько минут зем… мозговых работ и Дримм вывалился наружу — кокон прочной плоти с фиолетовым, теперь красным светом внутри остался за спиной.
Дримм двинулся вперед к следующему увиденному с помощью ''Взгляда'' месту, по пути полосуя все вокруг, и почти уже у цели наткнулся на одного из своих ''кунаков''. Трехголовый медведь умирал, пуская пузыри из всех трех окровавленных пастей, его тело уже не билось в агонии, чьи следы носила истерзанная плоть вокруг него, а мелко вздрагивало в самых последних предсмертных муках. Свитковая тварь исчезла прямо у него на глазах, и фейри последовал дальше, ошибочно решив, что бог добрался до создания Хаоса так же как пытался до него, и лишь много позже узнал, почему умер прожорливый медведь и почему остался жив не нуждавшийся в пище голем.
Уязвимое место — довольно толстый сосуд оказался куда хуже защищен, чем фиолетовый орган — Дримм в два удара отрубил его у ''пола'' и ''потолка'',переждал поток мутной и густой крови, а затем бросил в нижнюю дыру гранату с уроном против созданий Тьмы. Вспышка за спиной застала его уже в пути к следующему в списке месту, но довольно прижмурившийся Дримм даже не обернулся — новая цель была близка.
Вновь фейри работал мечом, но теперь налегая на рукоять резал, а не рубил покрытую похожими на каменные бляшки плоть. Плоть поддавалась тяжело и несмотря на свойство меча, имела тенденцию к срастанию, но фейри был силен и упрям, меч крепок и остер, а плоть бога все же не успевала полностью зарасти, и вскоре Дримм вырвал прорезанный немалый кусок и, не обращая внимания на хлынувшую кровь, полез в открывшееся отверстие. И тут же наткнулся на второй слой. Снова в дело пошел Убийца, и в прошлый раз приноровившийся фейри как пахарь на плуг налег на меч. 2–3 минуты напряженного сопения и новый неровный овал был отброшен прочь, фейри опять преодолел кровавый поток и встретил третий слой, но тут оказалась простая плоть даже несколько по-нежнее обычной, но и толще. Пара секунд и легких взмахов клинком и Дримм отступил, а затем с силой загнал Убийцу по самую рукоять, немного повозился и вытащил здоровый насаженный на меч кусок-пробку, а затем, с помощью ноги сняв его с лезвия, ринулся в дыру.
Перед Дриммом открылась многообещающая картина, и он понял — старался он не зря: подобная небольшому погребу яма вся была забита сосудами похожими на тот, что он перерубил пару минут назад, но там был один, а тут неизвестно сколько, мало того, здесь встречались и органы в виде скрученных спиралей зеленого цвета и другие как грозди синих и желтых шаров и тех, и других так же было немало. Дримм понял: вот возможность нанести божественному мозгу максимальный ущерб, но не ринулся в яму с мечом, а наоборот убрал его в ножны и достал сумку из-за спины. Сперва вниз ухнул черный продолговатый бочонок, что едва пролез через затрещавшую горловину сумки и не очень удачно упал. Фейри скривился и прыгнул за ним, благо было не высоко, а сосуды-трубы хорошо пружинили под ногами, поставил бочонок на попа, открыл небольшую пластинку, повернул механический таймер, закрыл — теперь у него 5 минут, следовало поторопиться. Дримм вновь взялся за мешок и, не особо присматриваясь куда, вывалил из него два десятка черных, словно сделанных из стекла шаров и еще столько же красных кирпичей из не имевшего к глине никакого отношения материала.
Резко спружинили сосуды под ногами, и фейри вновь наверху. Требовалось поторопиться, но сперва он схватил огромную пробку из плоти и как мог вернул ее на место, так же Дримм поступил и с двумя другими слоями, получилось криво, но он спешил и не задержался навести красоту.
— Дочка, ко мне! — Дримм отдал мысленный приказ питомице и сжал пальцы левой свободной руки, представляя в них Крохобора, и уже на бегу поднес его к глазам — меч вернулся к хозяину. Вернулся то он вернулся, но пока был бесполезен — слишком много взял на себя дорвавшийся до безграничной силы живой клинок, а попросту обожрался и сейчас пребывал в нирване — впервые за свою долгую жизнь Крохобор был полон и не мог больше ни капли вместить.
Минута! Дримм рвался вперед, разрубая Убийцей не тронутую плоть и распихивая разрубленные обрубки плечами и головой. Вперед и только вперед! Вскоре к нему присоединилась Дочка, и работа пошла веселей, в два не знающих усталости клинка.
