- Представляю моих свидетелей: Уильяма Логана, барона Карстенса, баннерета графства Арманьяк и риттера Отто фон Штирлица. Это дамуазо Луиджи Колонна, мой оруженосец.

Конечно, правильней было бы назвать скотта и шваба секундантами, но такого термина еще не придумали. Даже слово дуэль еще не в обиходе.

Инге ответила глухим безжизненным голосом:

- Со мной Олаф Хенрикссен и Сигурд Торвальдсен.

Я сделал небольшую паузу и опять обратился к норвежке.

- Графиня, перед лицом свидетелей, я еще раз даю вам возможность отозвать свой вызов

Инге, даже не глянув, отрицательно качнула головой. Мне показалось, что она здорово не в себе. Что за ерунда? Вне себя от страха или... А черт его знает, не мухоморов же объелась. В любом варианте, пора с этим цирком заканчивать.

Я обернулся к доминиканцу:

- Падре Эухенио, прошу вас.

Монах с готовностью шагнул вперед.

- Подойдите, дети мои. Готовы ли вы перед лицом господа подтвердить обязательства друг перед другом? Сын мой...

- Я подтверждаю свои обязательства перед лицом Господа... – не став раскрывать сути договора, бросил я.

- Дочь моя...

- Я подтверждаю, – механическим, полностью лишенным эмоций голосом отозвалась Инге.

На лице монаха промелькнуло хорошо заметное разочарование тем, что мы не выдали суть договоренности. Но он быстро взял себя в руки и речитативом пробасил.

- Да падет кара Господня на того, кто нарушит сию клятву!

После соблюдения остальных религиозных формальностей, слово взял Логан и громогласно огласил правила поединка. Совершенно незамысловатые по своей форме. В случае невозможности продолжать поединок одним из бойцов, победа присуждается сопернику. При устном отказе продолжать схватку, победа так же присуждается оппоненту. Если оружие выходит из строя, допускается его замена, для чего надо сообщить свидетелям об этом, желательно до того, как тебя отправили на тот свет.

Закончив, с правилами, Логан торжественно сообщил:

- Готовы? Да поможет вам Господь!!! Сходитесь!

Я предполагал, что Инге сходу ринется в бой, но слегка ошибся в ожиданиях. Норвежка, держа один топор в вытянутой вперед полусогнутой руке, а второй чуть на отлете, стала маневрировать, стараясь вывести меня лицом к солнцу, и только когда у нее не получилось это сделать, бросилась вперед.

Я медленно отступал, принимая часть ударов на щит, частью уходил от них, изредка осаживая ретивую норвежку, резкими веерными отмашками и короткими выпадами. Если бы передо мной стояла задача убить, я бы ее убил бы уже в первые же секунды схватки, а сейчас просто ждал удобного момента.

И случай вскоре представился. Норвежка провалилась после очередной серии ударов, я поймал ее на противоходе и с одновременно с шагом вперед, резко саданул по шлему ребром баклера.

Удар получился сильный и точный, на секунду показалось, что на этом бой окончен, но норвежка имела на этот счет свое мнение. Вместо того, чтобы рухнуть без чувств на вытоптанную траву, она рывком отскочила назад, зашипела как разъяренная дикая кошка и с удвоенной яростью бросилась в атаку.

Вот тут пришлось потрудится всерьез...

Удары посыпались как из рога изобилия, Инге атаковала сверху, сбоку, чередуя парные удары в одно место, с атаками по разным проекциям, отпрыгивала назад, финтовала и снова нападала. С дикой ловкостью и просто фантастической скоростью.

Рука под щитом онемела от множества парирований, черт побери, она даже несколько раз задела меня, правда вскользь, без особого урона. Я в ответ трижды кольнул ее в нагрудник, раз хлестанул по набедреннику, еще разок опять угодил шитом по шлему, в надежде сбить с темпа, но чертова скандинавка даже ничего не заметила.

Убивать гревинду все еще не хотелось, но так долго не могло продолжаться, поэтому я решил рискнуть. Сделал вид, что не могу больше владеть рукой со щитом, опустил ее и подставился. Атака последовала мгновенно, один из топоров тут же рубанул по моему наплечнику, но только вскользь, потому что я в полуобороте уже скользнул вперед, ухватил Инге за руку и шею, пользуясь инерцией развернул и задней подсечкой сбил с ног. Упал всем телом сверху и несколько раз со всей дури саданул оголовьем рукоятки меча по барбюту, а потом еще добавил кулаком.

Почувствовав, что скандинавка обмякла, откатился в сторону.

В глазах плыл кровавый туман, окрашивая дрейфующие по небу облака в розовый цвет. Сердце бешено колотилось, грозясь выскочить из груди, левая рука онемела до состояния полной бесчувственности, а правое плечо разрывала пронзительная пульсирующая боль. Сил хватало только на то, чтобы оставаться в сознании.

Чертова сука! Блядь, тут поневоле поверишь, что в девку вселяется какая-то нечисть. С самого момента моего попадания в Средневековье, ни в одном одиночном поединке, никому не удавалось меня так отделать. А этим поединкам счет уже на десятки пошел. Да, бывало и хуже, но тогда я сражался с несколькими противниками. Нет, ты смотри, едва не угробила, зараза. Хотя нечего скулить, сам виноват. Девка свирепая, слов нет, но брала в большей степени напором и быстротой, возможностей ее убить у меня было полно, особенно в первой фазе поединка, до того, как огрел баклером по башке. Ан нет, захотелось невинного девичьего тельца. Тьфу на тебя, граф божьей милостью...

- Сир, сир, вы живы? – перед глазами возникла морда медикуса и сразу в нос шибануло чем-то мерзко вонючим.

- Otwaliurod! – я наугад отмахнулся. – Prirezunahren…

- Сир, – физиономия лекаря тут же сменилась рожей Логана, – я помогу вам...

- Сам, – я перевалился на бок, встал на колени и после недолгой паузы утвердился на ногах. Подождал пока туман в глазах рассеется и огляделся.

Так... Инге лежит без сознания, лицо мертвенно-белое, из уголка рта, носа и рассеченной брови стекает ручейками кровь. Это понятно, приложил я ее неслабо, хорошо хоть лицо не расквасил, бил по шлему сбоку. Что дальше... Один из мурман стоит на коленях, опустив голову и обхватив ее руками, а второй... второй лежит лицом вниз, со связанными за спиной локтями. Башка разбита, патлы слиплись от крови. Рядом пара латников. Не понял? Да и хрен с ним, потом разберусь. Все наши толпятся вокруг меня, братец Тук, Отто, Луиджи, падре Эухенио, а лекаря прогнали, вон, бедолага, в сторонке переминается с ноги на ногу.

Вдруг все разом загомонили, словно у меня вытащили ватные затычки из ушей.

- Ваше сиятельство! Это было, было... Поздравляю с победой!!!

- Сир, я почти ничего не успевал заметить, так быстро вы сражались...

- А девка, девка-то, сущая волчица... даже выла...

- Никогда такого не видел, не иначе в нее вселился дьявол...

- Напрасно вы ее пощадили, сын мой, напрасно. Или сберегли для костра?

- Сир, вы не пострадали? Где этот лекарь шляется? Иди сюда, сволочь ученая...

- Я здесь, ваша милость...

- Кровь, у него из-под наплечника кровь течет. Сюда...

- Да здесь же я...

- Чертов лекаришка!

- Не поминай нечистого, грешник!

- Простите падре, больше не буду...

Я подождал еще немного и заорал:

- Тихо, мать вашу за ногу!

Мгновенно наступило гробовое молчание.

- Август.

- Я здесь, ваше сиятельство.

- Осмотри графиню.

- Как прикажете...

- Что с ним? – я показал рукой на мурманина.

- Дык, это, – скотт пожал плечами. – Кинулся, когда вы ее завалили. Пришлось прибить. Дорезать, сир?

- Пожалуй.

- Сир, она мертва! – встревожено сказал Рихтер, держа у рта Инге пластинку полированного металла. – Не дышит...

Я оттолкнул его, просунул руку под горжет[39] норвежки и прижал палец к ее шее. А уже через мгновение облегченно выругался: пульс прощупывался, очень слабо, но прощупывался.

- Живая она.

- Простите, сир... – лекарь повинно опустил голову. – Я не успел проверить сердцебиение...

- Прощаю. Теперь посмотри меня. А вы снимите с нее доспех и отнесите в тень, на лоб положите мокрую тряпку...