Я слегка поразмыслил и решил разобраться с мурманами в самое ближайшее время. Пленные – это большие расходы, особенно когда с них нечего взять. Накладно держать такую ораву. Только норвежка придет в себя, стребую должок и пинком всех под зад. Хотя, что-то мне и не хочется того должка. Как-то гревинда уже и не кажется по сравнению с Забавой. А с другой стороны, надо проучить норвежку, чтобы думала перед тем, как что-нибудь предлагать. Ладно, видно будет.

Разобравшись с делами, я порылся среди подарочных запасов и отобрал для Забавы гарнитур в восточном стиле из ожерелья и сережек. Червленое золото, агаты, работа искусная, тонкая – должно понравиться. Конечно не бог весть что, но тут дело не в дороговизне и изысканности, а просто во внимании. Пока, а дальше посмотрим.

Собирался назад в поместье полный предвкушений о спокойном полном любви и ласки вечере. Старею, что ли?

Но не тут-то было...

Во время вечерней кормежки взбунтовались мурмане. Откуда-то раздобыв кинжалы, зарезали часовых и попытались вырваться из трюма. К счастью, они успели открыть всего одну клетку, а потом шум привлек дружинников и норвежцев частью перерезали, а частью опять загнали за решетку. Черт побери... погибло двое моих, в том числе ранили баталера. Из-за моей же глупости.

- Кто? – я подал знак и дюжего патлатого мурманина вздернули на пыточный станок, который притащили для наглядности в трюм.

- Сам утаил... – с ненавистью зашипел норвежец. – Не нашли ваши при обыске...

Остальные пленные одобрительно загудели в клетках.

Ну-ну, в героя собрался поиграть. Ясное дело, кто-то пронес, потому что при обыске полон раздели до исподнего. Так и сидели. Есть у меня догадка, но пока гоню ее прочь, ибо в случае подтверждения она потребует тяжелого для меня решения.

- Сразу два клинка? – я взвесил на руке тяжелый обоюдоострый кинжал, запятнанный пятнами засохшей крови. – Последний раз спрашиваю, кто?

- Сам! – мурманин сплюнул.

Черт... как же хочется мне стать чуточку гуманнее, но ситуация не дает. Такие долго не живут в наше время. Слабые и добрые – добыча. Сильные, жесткие и страшные правят этим миром. Кто заставлял этих уродов бунтовать? Вот кто? Сидели бы пока не освободят. Давали же клятву, ан нет... Ну на нет, и спроса нет. Пусть пожинают плоды. Я свое слово всегда держу.

- Оскопи его, – тихо приказал я профосу – ученику моего соратника с первых дней в банде рутьеров Виллема Аскенса. Совсем стар стал Вил, подагра замучила, потихоньку плотничает в Гуттене, но достойную замену себе обучил.

- Как прикажете, сир, – Деррик Медвежья Лапа, громадный мужик с лысой как яйцо башкой, короткой шеей и широченными плечами, поправил кожаный фартук, потом взял со стола клещи и серповидный нож.

Через мгновение в трюме стеганул истошный вопль. Мурманин задергался в зажимах и сразу же обмяк, потеряв сознание.

- Следующего. И так по очереди, пока не сознаются. А этого перевязать. И не надейтесь, что сдохнете. Будете все жить, как мерины кастрированные.

- Нет, нет... – забился молодой паренек в руках дружинников. – Не надо, заклинаю... не нада-а-а...

Заклацали зажимы на станке. Деррик задумчиво чиркнул оселком по ножу, попробовал лезвие пальцем и довольно улыбнулся.

- Я скажу-у-у... – завыл мурманин. – Скажу-у-у все...

- Кто?

- Она... она, госпожа, когда проведывать приходила... оба кинжала и передала... – всхлипывая поведал парень. – На тот случай, если вы свое обещание не исполните...

- Так чего раньше времени рыпнулись?

- Это все Гуннар, он баламутил, мол, надо освободить госпожу от позора...

Я от злости чуть не прикусил себе губу. Сам виноват, дурак. Вот как раз подтверждение моих предыдущих слов. Прослабил – получай. Твою доброту приняли за слабость. Заигрался в куртуазность и благородность, идиот.

Обратился к пленным.

- Помните, что я обещал вам?

Ответом была угрюмая тишина.

- Хорошо, я напомню. Я пообещал, если вы попробуете сбежать, прикажу отрезать вам яйца и заставлю сожрать. Не так ли? Вижу – помните. Ну что же, вы выбрали свою судьбу сами. Я слово всегда держу. Деррик...

- Слушаю, ваше сиятельство, – профос изобразил величайшее внимание.

- Тех, кто принимал участие в бунте – оскопить, яйца забить им в глотки, а потом удавить. Не здесь... на пристани, пускай местные видят. Остальных пока пощадить. Этого – тоже. Отто, бери людей и в поместье за гревиндой. Живо ее сюда. И смотри, чтобы не сбежала. Деррик... мне нужны... как это сказать... станок такой, чтобы человека можно было привязать в согнутом состоянии... Да, задницей назад. Понял? В каюту ко мне доставишь. Исполнять...

- Отдадите девку солдатам, после того как сами побалуетесь, сир? – Тук плотоядно ощерился.

- Ваша милость, – Луиджи презрительно скривился. – Как можно так с благородной госпожой? Лучше удавить.

- А толку? Польза какая? – возразил шотландец. – Хотя можно и удавить. Но сначала самим попользоваться всласть.

От восхищения гревиндой у обоих ближников не осталось ни следа. Дети своего времени, по-своему благородные, но очень жесткие на расправу.

- Не знаю, братцы... – я покачал головой. – Пока не знаю...

А сам подумал, что вряд ли так поступлю, хотя оба решения напрашиваются сами по себе. Не смогу. Но и без урока не оставлю.

Отдав все распоряжения, вернулся в каюту. Так пакостно, как сегодня мне давно уже не было. Очень уж неприятно себя чувствуешь, когда обманываешься в людях. И сам в себе – тоже.

Арманьяк пролился в глотку словно вода. Я даже не почувствовал вкуса. Подождал немного и налил себе вторую стопку.

- Ты бы закусил, княже, – Ванятка подсунул мне кусок балыка на двузубой вилке. – Видать горюешь о чем-то?

- Есть, о чем, есть, Ваньша... – буркнул я. – Иди погуляй пока... – и продублировал слова жестом. – То, что здесь сейчас может случиться, пока не для твоих глаз.

Ваня поклонился и ушел. А вскоре в каюту доставили заказанную конструкцию. Грубо сбитые из брусков «козлы» с кожаными петлями на «ногах» по обе стороны. Ну что же, вполне пригодно, прямо мечта... как их там? Ну... которые в кожу рядятся... Черт уже стал забывать кое-что из прошлой жизни. Впрочем, это и к лучшему. Сойдет девайс. Вот только, как я его буду использовать – увы, пока не знаю. Но то, что использую обязательно – это точно.

Пропустил еще одну стопку, потом еще, но надраться не успел, потому что привезли гревинду.

- Как это понимать, граф?! – Инге гневно тряхнула кандалами на руках, потом заметила «козлы», запнулась и побледнела.

- Не напомните, графиня, какую вы мне давали клятву? – я прислушался к себе и с удивлением понял, что совершенно спокоен.

- Я ничего не нарушила... – с запинкой ответила норвежка, не спуская глаз со станка посередине каюты.

Я кивнул профосу с его помощником. Инге попыталась сопротивляться, но тщетно, и уже через пару минут оказалась надежно пристегнутой к станку, в позе, которую поляки называют «козочкой», а русские гораздо прозаичнее и связывают с ракообразными.

- Подождите, подождите... – в голосе гревинды появились умоляющие нотки. – Зачем, не надо, я и так выполню свои обязательства... пожалуйста...

- Все вон.

Через мгновение в каюте остался только я с норвежкой.

- Граф, ваше сиятельство, Жан... – залепетала графиня. – Выслушайте меня, пожалуйста...

- Сегодня ваши соратники воспользовались оружием, которое вы им тайно передали и убили нескольких моих людей.

- Но... я это сделала только на тот случай, если вы не выполните свои...

- Наш договор аннулирован.

- Но я не думала, что они...

Я левой рукой задрал подол платья ей на голову, а правой взялся за пряжку на своем поясе.

- Нет, нет, не-е-ет, только не это...

Тяжелый, проклепанный серебряными бляшками ремень из воловьей испанской кожи звякнул окованным концом об пол каюты, потом взвился в воздух и с хлестким шлепком врезался в округлую, крепкую задницу норвежской графини, оставив на ней багровую вспухшую полосу.