— Мне следует оставаться здесь до отъезда Кати? Николас крепко сжал ее в объятиях.

— Что вы ответите, если я снова попрошу вас отправиться с нами в Россию?

Она вырвалась из его объятий.

— Это невозможно. — Между тем душа ее тосковала по нему даже сейчас, когда он еще не уехал!

— Я знал, что вы так скажете. — Глаза его стали грустными. — Вы благороднее, чем я. Полагаете, что я должен жить как монах?

— Я этого не говорила. — Кэролайн отвела глаза.

— А что, если я предложу вам поехать в Санкт-Петербург самостоятельно и стать моей любовницей? Она вздрогнула.

— Не воспринимайте это как оскорбление. Так случается часто, когда женатый человек, занимающий такое положение, как я, любит женщину. Если хотите, я построю для вас дворец.

— Нет. — Кэролайн чуть не плакала, хотя теперь по совсем иной причине. — Нет. — Она покачала головой. — Скажите, для скольких любовниц вы построили дворцы, Николас? — Голос ее дрожал.

— Ни для одной.

Кэролайн закрыла глаза. Из этой ситуации есть только один выход: перестать любить его.

— Вы еще будете здесь завтра? — спросил Николас.

— Я уеду утром. Я не могу оставаться здесь. Ни к чему хорошему это не приведет. — Кэролайн едва сдерживала слезы. — Кате, возможно, скажу, что заболел мой отец. Но пообещаю часто писать ей. — Слезы заструились по ее щекам.

— А мне тоже напишете?

— Если угодно. До свидания, Николас. Вы самый… удивительный человек, — глотая слезы, пробормотала Кэролайн и выбежала в коридор.

— Кэролайн! — крикнул князь. Но не последовал за ней.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПЕПЕЛИЩЕ

Глава 25

Лондон, августа 1812 года

День выдался благоприятный, хотя его начало не сулило ничего хорошего. Кэролайн, уставившись в пустоту, сидела одна за конторкой в книжной лавке. Близилось время закрытия. Начавшийся после полудня дождь лил до сих пор и вполне соответствовал ее настроению. В лавку за целый день не заглянул ни один покупатель. А Джордж все еще был в отъезде.

Она потерла глаза. В голове проносились видения кровавых батальных сцен. Солдаты идут в атаку, стонут раненые, вокруг ружейная пальба, артиллерийская канонада, что-то горит, языки пламени вздымаются до небес… Северьянов с семьей уехал почти месяц назад. Через три дня после той памятной ночи он отбыл на русском военном транспортном судне, направлявшемся в Санкт-Петербург. Кэролайн, наведя справки, выяснила, что судно придет в пункт назначения дней через десять, самое большее — через две недели. Если только не подвергнется вражескому нападению.

Кэролайн обхватила голову руками. Война! Она неожиданно ворвалась в ее жизнь — причем так, будто военные действия происходили во дворе ее дома. В Лондоне не было почти никаких сообщений о том, что происходит на русском фронте. Кажется, армия Наполеона продвигалась все дальше и дальше в глубь России, почти не встречая сопротивления. Ходили слухи, что Великая армия приближается к Смоленску. Кэролайн бросилась к карте и, к своему ужасу, поняла, что Смоленск очень близко от Москвы, примерно в ста пятидесяти милях. Северьянов, наверное, сейчас где-то под Смоленском. Девушка ругала себя за то, что не узнала подробностей до его отъезда, но тогда она с головой ушла в свои переживания. Ведь князь уехал очень быстро и даже не попрощался.

По ее щеке скатилась слеза.

Хорошо, что хоть Катя в безопасности. И Кэролайн знала, где ее найти, если понадобится. Что за нелепая мысль? С какой стати отправляться туда и разыскивать Катю?

Кэролайн не предполагала, что все это закончится такими страданиями. Выход один: необходимо забыть его. Но как забыть князя, если она думает о нем еще упорнее, чем до отъезда? Если в этом проклятом Лондоне ничего нельзя узнать о нем, о России и о том, что там происходит? Может, Джордж, вернувшись, привезет какие-нибудь новости?

Ее печальные размышления прервал звук колокольчика над дверью. Кэролайн вздрогнула. На улице по-прежнему лил дождь, а она сидела за конторкой в полной темноте. Понимая, что поступает очень опрометчиво, поскольку нельзя упускать покупателя, девушка тем не менее сказала:

— Извините, лавка уже закрыта.

— Но на дверях написано «открыто», — насмешливо произнес старушечий голос.

Кэролайн насторожилась.

— Почему ты сидишь в темноте? Тоскуешь? Господи, да ты, кажется, плакала? — засыпала ее вопросами Эдит Оусли.

Что за невезение! Только визита бабушки ей сейчас и не хватало! Кэролайн поднялась.

— Я вовсе не плакала, — солгала она, гордо вздернув подбородок. — У меня простуда.

— Гм-м, — скептически покачала головой старая леди. — А почему сидишь в темноте?

— Размышляю.

— Может, зажжешь лампу?

Кэролайн сняла стекло с масляной лампы и зажгла фитиль. Что нужно бабушке? Как бы заставить старую ведьму уйти?

Эдит положила на конторку ветхую книгу. У Кэролайн отлегло от сердца Значит, бабушка пришла по делу.

— Вы хотите продать эту старую книгу? — спросила Кэролайн.

Старая леди рассмеялась.

— Нет. Это фамильная Библия. Ей лет. Я решила, что она должна находиться у тебя.

Девушка удивленно пожала плечами.

— Что молчишь? Удивлена? — усмехнулась Эдит.

— Почему вы сделали это? Старая леди странно улыбнулась.

— А почему бы нет? Мне не хочется отдавать ее этому оболтусу. И у его матери такие же куриные мозги. Если бы была жива Маргарет, я, возможно, отдала бы Библию ей. А может, и нет. Будем считать, что это справедливый обмен, поскольку я с наслаждением перечитала Берка.

Кэролайн растерялась. Едва ли можно назвать это справедливым обменом. Стихи Берка продают в любой книжной лавке, тогда как двухсотлетней Библии цены нет.

— Я не хочу брать эту книгу, — сказала Кэролайн, хотя ей до смерти хотелось взять ее. Эдит пожала плечами.

— В таком случае отдай ее кому-нибудь.

Кэролайн с трудом подавила искушение обозвать бабушку ведьмой, но это было бы чересчур. Девушка заметила, что слишком пристально смотрит на Библию. Эдит тоже обратила на это внимание.

— Я вписала туда твое имя и дату рождения. Там записаны имена всех Оусли до единого. По крайней мере за два века.

Кэролайн, охваченная дрожью, все же нашла в себе силы пренебрежительно передернуть плечами.

— Так почему ты плакала? — Эдит сверлила внучку проницательными глазами.

— Я уже сказала вам, что у меня простуда. — Кэролайн с трудом оторвала взгляд от Библии.

— Гм-м. Это такая же правда, как то, что мне сорок два года. Думаю, ты тоскуешь по этому великолепному иностранцу.

Кэролайн побледнела и судорожно глотнула воздух

— Ну и ну! Все ясно без слов. Но что произошло? Ведь ты, кажется, была компаньонкой его дочери? Почему же не уехала вместе с ними в Санкт-Петербург?

Девушка не собиралась ничего объяснять своей любопытной бабушке. Но как она обо всем догадалась?

— Зачем мне отправляться в Россию? Что за нелепая мысль!

— Ошибаетесь. За последние годы в Санкт-Петербург прибыло множество иностранцев, — произнес мужской голос с порога книжной лавки.

Кэролайн вскрикнула от неожиданности. Легкий славянский акцент, такой приятный для слуха, невозможно было не узнать. В лавку вошел Алекс. Вода капала с полей его шляпы и стекала по широким плечам. На нем был плащ. Кэролайн замерла, глубоко разочарованная, — ведь на мгновение она подумала, что это Николас.

— Вы, я вижу, огорчены, — с улыбкой заметил Алекс. — Понятно. Мой рост всего шесть футов и три дюйма, и волосы у меня черные, а не белокурые.

Кэролайн постаралась овладеть собой, почувствовав пристальный взгляд бабушки.

— Вы появились так неожиданно, — едва слышно пробормотала она.

— Да уж. У вас такое выражение лица, будто вы увидели привидение, — рассмеялся Алекс.

— Как вы здесь оказались? — осведомилась Кэролайн, более всего желая подбежать к нему, схватить за руки и попросить Алекса рассказать о Николасе.