Дорога сузилась до тропы, изгибаясь в тесном каменистом ущелье, всадники совершили крутой поворот, и вдруг перед ними распахнулась гладкая равнина, покрытая кактусами.

Кони пошли резвее, радуясь привычному простору. Слева и справа зеленели покатые склоны, над ними темнели синеватые густые леса.

– Если придется еще раз ночевать, – сказал Гарри, – я предпочел бы свернуть к лесу. Там можно будет без особого труда разжиться мясом. В этих лесах полно оленей, и они не боятся человека.

– Тебе это рассказали сами олени? – спросил О'Райли.

– Здесь заповедный край, – Гарри благодушно улыбнулся в ответ на привычную колкость попутчика. – Когда-то эта долина была населена ацтеками, но они ушли отсюда к океану. Давно, очень давно. Звери за это время успели забыть о людях.

– Почему они ушли? – спросил Чико. – Места здесь вполне подходящие для жизни, как я посмотрю. Земля жирная, рядом вода, солнца сколько угодно. Зачем покидать такое славное место?

– Этого никто не знает. Наверно, не сиделось на месте, – Гарри пожал плечами. – Рассказывают, что и сюда они пришли откуда-то с севера. Никто не знает, какая сила гонит людей с места на место.

– Я знаю эту силу, – сказал О'Райли, отхлебнув из плоской фляжки. Он предложил ее и попутчикам, но Гарри и Чико отрицательно помотали головами. Пить виски на такой жаре мог только краснокожий ирландец. О'Райли сделал еще один глоток и продолжил: – Эта сила зовется дьяволом. Вот что я слышал от матери…

Долгая дорога по однообразной голой равнине была бы слишком жестокой пыткой, если бы люди не умели развлекать себя в пути. Песни путников, длинные и неторопливые; обстоятельные пересказы известных всем легенд; вялый спор о преимуществах того или иного пороха – сгодится все. Лишь бы не молчать, лишь бы не заснуть в седле и не проморгать появления на горизонте фигурки всадника, который может оказаться врагом.

Под мерный перестук копыт О'Райли начал свой рассказ.

В этих знойных долинах между гор жили несколько племен, которые знавали чары и волшебство. Земля приносила им удивительные плоды. Тыквы были такими огромными, что их едва можно было обхватить руками. Кукурузы было так много, что мелкими початками топили печи, и в каждом из них было не двенадцать рядов зерен, а сорок четыре. Стебли томатов были такими длинными и толстыми, что на них забирались, как на деревья.

Эти племена сеяли и убирали хлопок всех цветов – красный, желтый, фиолетовый, зеленый, рыжий, сероватый и белесый, красный и… Нет, красный я уже говорил. Да, еще черный и оранжевый. Хлопок так и рос цветным, никто его не красил.

И были у этих племен все богатства мира – золото, серебро, изумруды и рубины.

Но нельзя пользоваться чародейством безнаказанно. Рано или поздно настает расплата.

Вожди племен заключили союз с дьяволом, и он пообещал им удесятерить их богатства, если они переплывут океан.

Они бросили свои хлопковые поля, покинули золотые рудники, оставили дома, украшенные драгоценными камнями. Поднялись из долин, перешли через горы и направились к океану, взяв с собой только волшебные книги и каменные плиты с рисунками.

Но выйдя на берег океана, люди остановились: они не знали, как пересечь его. И все их чародейство потеряло силу в морских волнах. А дьявол оставил их без помощи…

– Это всего лишь сказка, – произнес Гарри, внимательно выслушав эпическое повествование, прерывавшееся пару раз бульканьем фляжки. – Черного хлопка не бывает.

– Да, сеньор Гарри, – сказал один из фермеров, долговязый Хилларио, который пристроил свою кобылу поближе к рассказчику. – Сказки все это. На самом деле все было не так.

– А как? – спросил Чико.

– На самом деле все эти племена остались в долинах, да там и вымерли. Спаслось только одно племя, семейство Патекатль, и спаслось оно из-за своего позора. Все дело в том, что земля в долинах была хорошая и богатая, и одна женщина научилась добывать из земли вино.

Она, эта самая женщина, стала накалывать листья агавы и добывать оттуда мед, из которого вино делают. Называется оно «майяуэль». А Патекатль нашел корни, которые бросают в мед, чтобы получилось пульке. Когда созрело самое первое пульке, Патекатль пригласил на праздник всех уважаемых людей племени, всех стариков и старух. Всем дали поесть как следует, а потом и выпить нового напитка. Каждому, кто был на празднике, дали по четыре чашки, чтобы не напивались.

А сам Патекатль выпил пять чашек. Ну и потерял рассудок. А будучи без рассудка, посрывал свои одежды и обнажил срамные места. Старики и старухи страшно оскорбились и хотели его наказать. Но он убежал вместе со всем своим семейством. Дошли они до моря, а дальше идти не могли, потому что не знали, как ходить по воде. И это даже было не само море, а только топи и болота на побережье. Потекатль основал там поселение, которое теперь называется Матаморос. Вот так.

– Все сходится, – сказал Гарри. – Людей отсюда выгнал дьявол. А имя тому дьяволу – пьянство.

О'Райли невозмутимо встряхнул свою фляжку, на слух определяя ее заполненность, и отпил еще глоток.

Ехавшие впереди Крис, Брик и Рохас остановились. Винн, следовавший за ними, предостерегающе поднял руку, и все замолчали, остановив коней.

Брик спешился и присел над дорогой, пытливо ощупывая ее своими длинными пальцами. Он вставал и переходил с места на место, снова опускался на корточки, осторожно перебирая дорожную пыль. Что-то растер, понюхал, пересыпал с ладони на ладонь.

Наконец Брик вернулся к своей лошади.

– Ну, что сказали тебе следы? – спросил Крис.

– Солдаты, – сказал Брик

– А если это индейцы? – с плохо скрытым беспокойством спросил Ли.

Брик не удостоил его ответом.

Винн тоже соскочил с коня и принялся разглядывать следы. Он повторил все действия Брика – присел, растер, понюхал. Но его отчет был более подробным.

– Да, похоже на то. Это не индейцы, они не подковывают своих лошадей. А эти подкованы, причем недавно. Не меньше двух десятков. Судя по помету, кормили их овсом. И еще, судя по помету, проехали здесь несколько часов назад. Колонна держалась ровно. Один всадник скакал сбоку, потом вернулся. Есть сигарный пепел. Я тоже думаю, что это солдаты.

– Может быть, это Кальвера? – спросил Рохас. – Может, он решил вернуться раньше срока?

– Нет, – сказал Брик.

– Лошади не перегружены, – пояснил Винн. – Едут налегке, а ваш Кальвера наверняка везет с собой всякие припасы. Это явно солдаты. Патруль. Здесь могут быть патрули?

Рохас перекрестился.

– Господи, помилуй и обереги от патрулей на этой дороге. Давно уже такого не было. И что их сюда-то занесло?

– Неужели опять начнется? – с тоской в голосе спросил Мигель.

Крестьяне были смертельно напуганы. Крис постарался их подбодрить, втянуть в разговор:

– Почему вы так боитесь солдат?

– Для крестьянина нет напасти страшнее, чем солдаты на дороге, сеньор Крис. Лет десять назад здесь уже шастали патрули, мы из-за них и в город ездить перестали.

– Остановят на дороге и давай спрашивать: «За кого ты, да за кого?». А мы ни за кого, – в отчаянии Мигель ударил себя кулаком по коленке, и его лошадка испуганно попятилась. – Ни за кого мы! Мы сами за себя!

– Ага, только скажи им такое, – вступил Хилларио. – Ах, за себя? Значит, против нас? И все, пропал человек. Так что мы больше в город не ездим. А теперь, значит, они и сюда забрались…

– Это нам здорово повезло, что мы с ними разминулись, – сказал Рохас.

Крис и Винн переглянулись, а Чико гордо заявил:

– Им повезло больше!

О'Райли мрачно заметил:

– Патруль обычно возвращается той же дорогой…

– Придется растянуться, – предложил Винн. – Дозор вперед, остальные на самой границе видимости.

Они тронулись дальше, но теперь ехали молча и внимательно оглядываясь. Брик скакал далеко впереди, иногда свешиваясь с лошади, чтобы рассмотреть следы.