– Вы на удивление хорошо осведомлены. Да, пить вино ему порекомендовал доктор. С тех пор я всегда держала в гостиной графин с вином, и у него вошло в привычку выпивать... я как-то не думала об этом.

– А когда вы последний раз пили из этого графина?

– Накануне вечером, наверное. – Дженет помолчала, обдумывая вопрос. – Но точно не помню.

– Что же произошло потом?

– Примерно через час после ухода лорда Пейса я поднялась наверх и позвонила, вызывая горничную. А через минуту услышала громкий крик, и Ханна – одна из служанок – пробежала через гостиную и ворвалась в мою спальню. – Дженет сжала лицо в ладонях, не отрывая глаз от ковра. – Ханна всхлипывала и судорожно дышала. Сначала я подумала, что она и Генри... – Дженет тяжело вздохнула. – Мой муж не всегда вел себя деликатно... со служанками... ну, вы понимаете.

Коул нахмурился. Нет, он этого не знал. Во всяком случае, никогда не думал о том, что чувствует жена, знающая о неверности мужа.

– Простите, – смутившись, промолвил он. – Мне не следовало заводить этот разговор.

– Ничего, все в порядке, – заверила Дженет, хотя весь ее вид говорил об обратном. Ее пальцы судорожно вцепились в покрывало. – Я хочу вам все рассказать и покончить с этим. – Она снова тяжело вздохнула и принялась медленно раскачиваться вперед и назад. – Я вошла в спальню Генри вместе с Ханной. Он лежал на полу в вечернем костюме. Я опустилась рядом с ним на колени, он был еще теплый, но пульса не было. Я сразу поняла, что он мертв. Я... мне кажется, я закричала.

Коул проглотил подступивший к горлу комок.

– Можете не продолжать.

Пальцы Дженет теребили покрывало, но голос звучал на удивление ровно.

– Я... я действительно плохо помню, что было дальше. Кто-то, должно быть, дворецкий, вызвал охранников. Тогда мне и в голову не пришло, что кто-то мог убить Генри. Все мысли были заняты только тем, что его больше нет. Я даже не могла сообразить, что же скажу детям. – Взгляд Дженет нервно перебегал с одного темного угла комнаты на другой.

– Дженет, не надо... – робко попросил Коул.

Но она, похоже, уже не слышала его, полностью уйдя в себя.

– Меня терзала ужасная мысль: наступит утро, и мне придется сказать мальчикам, что их отец мертв. Я отправила посыльного за Дэвидом, в ту минуту я просто не знала, к кому еще обратиться. Вскоре пришел судья, за ним доктор. Тогда я еще не знала, что кошмар только начинается.

Коул наклонился к Дженет и заботливо укутал покрывалом ее узкие плечи, которые сейчас выглядели хрупкими и поникшими.

– Дженет, вы не ответили на мой первый вопрос. Почему вы теперь считаете, что вашего мужа убили?

Маркиза вскинула голову, ее глаза потемнели и сузились.

– Потому что кто-то пытается убить моих детей, – ответила она спокойно и холодно. – Кому-то нужна их смерть, а только у одного человека имеется причина убрать с дороги и моего мужа, и детей.

Коул почувствовал, как его сердце замерло и почти остановилось.

– И этот человек Джеймс?

– Да.

Коул взял руки Дженет в свои и слегка сжал их.

– Я понимаю, тот случай на озере Серпентайн очень напугал вас, миледи, да и история с собакой расстроила. Но не думаю, что это свидетельствует о том, что кто-то пытается убить ваших детей, – сказал Коул и сам же почувствовал прозвучавшую в его голосе неуверенность.

А Дженет слегка дрожащим голосом произнесла именно те слова, которые Коул так боялся услышать:

– Таких происшествий можно насчитать с полдюжины, они не могут быть случайными, хотя мне очень хотелось бы так думать. Вот уже несколько месяцев я живу в постоянном страхе.

– Что это за происшествия? – Коул сильнее сжал ладони Дженет. – Почему вы мне ничего не рассказывали?

– А почему я сейчас говорю о них? По-моему, это более резонный вопрос.

– Потому что, как бы вы ни относились ко мне, в душе вы уверены – я никогда не причиню зла вашим детям, – тихо ответил Коул. – Я никогда не стану на сторону Джеймса против вас. Дженет, скажите, что верите мне.

– Да, верю. – Маркиза тяжело вздохнула. – И если хотите, я все вам расскажу. Расскажу, что за жизнь была у моих детей в этом доме после смерти их отца. Но, боюсь, вы посчитаете меня сумасшедшей. Самым ужасным был случай, когда кто-то пытался застрелить Стюарта.

– Кто-то стрелял в Стюарта? – изумился Коул, чувствуя, как ледяной страх сковывает его сердце.

– Да, – прошептала Дженет. – Это случилось по моей вине, я решила спрятать их в моем доме, в Килдерморе. В Лондоне все время происходило что-то странное, и я подумала, что в Шотландии нам ничто не будет угрожать. А теперь я понимаю, что дети всю дорогу подвергались опасности, пока не укрылись за стенами замка.

Коул почувствовал, что кровь отхлынула от его лица.

– Что-то я не понимаю вас, Дженет. Вы хотите сказать, что Стюарта пытались застрелить по пути в Шотландию?

– Нет. – Дженет помотала головой, словно хотела привести в порядок свои мысли. – В него стреляли через две недели после нашего приезда. Мы с мальчиками отправились на верховую прогулку, а когда доехали до леса, Стюарт попросил у меня мою лошадь. Ему надоело все время ездить на пони, а моя старушка Хитер очень послушная, поэтому я и уступила ее Стюарту. А через четверть мили прогремел выстрел. С меня слетела шляпа, и я свалилась на землю. Слава Богу, с пони падать невысоко, я повредила только лодыжку.

– Может, это стрелял браконьер, – предположил Коул, – на охоте всякое бывает.

– Нет, – решительно возразила Дженет. – Кто-то стрелял прямо в пони Стюарта... И вот тогда я вспомнила, как у кареты сломалось колесо. Это произошло милях в десяти от деревни. Дэвид, скакавший на лошади позади кареты, вовремя заметил, что колесо вот-вот отлетит. Он тогда еще сказал, что нам повезло, последствия могли бы быть трагическими.

– Значит, кто-то намеренно испортил колесо? – спросил Коул, стараясь не обращать внимания на то, что Дженет упомянула имя Делакорта.

Дженет пожала плечами.

– Сейчас я думаю, что так оно и было. Кузнец сказал, что болты были развинчены, но тогда мне так хотелось поскорее добраться до Килдермора, что я не стала подробно его расспрашивать.

– Вы рассказали кому-нибудь об этом?

– Нет. Я просто не знала, кому доверять. Ведь семейство покойного мужа жаждало отправить меня на виселицу за убийство. Но вот сейчас я рассказываю вам обо всем. Наверное, у меня действительно что-то с головой...

Коул почувствовал, что Дженет на грани очередной истерики.

– Уже очень поздно, – успокаивающим голосом сказал он. – Мы все равно не решим сегодня эту ужасную проблему. Вам надо отдохнуть. А завтра вы прикажете Дональдсону нанять охранников. Сейчас много безработных солдат, и Дональдсон сумеет отобрать среди них надежных людей.

– Очень хорошо, – прошептала Дженет, – я скажу ему. – В ее голосе звучали истерические нотки, и Коулу стало стыдно за то, что он устроил ей этот допрос.

В наступившей тишине Коул помог женщине подняться на ноги, при этом покрывало соскользнуло с ее плеч. Коул не стал его поднимать, ему хотелось продлить удовольствие от прикосновения к Дженет.

– Я сожалею о том, что произошло здесь раньше между нами, – прошептал Коул.

– А я... я не знаю, сожалею я или нет, – призналась Дженет тоже шепотом.

Коул сделал вид, что не расслышал ее слов.

– Мое поведение было недопустимым. Но я благодарен вам за то, что вы откровенно рассказали мне о своих несчастьях. Уверяю вас, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.

– Значит, вы мне поверили? – с надеждой в голосе спросила Дженет.

– Да, поверил. И прошу вас не сомневаться, я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить безопасность ваших детей.

– Спасибо. И вот еще что, Коул...

– Да?

– Простите меня за то, что я... напала на вас. Коул успокаивающе улыбнулся:

– О, мне приходилось оказываться в ситуациях похлеще!

Дженет кивнула и повернулась, чтобы уйти.

– Дженет!