– Ну что ж, если тебе больше нравится компания Джоса, я верну его к нам в комнату вместе с тюфяком. А сама буду спать здесь: в зале гораздо теплее, чем в той ужасной комнате. – Она отвернулась от Гиллиама и обиженно пожала плечами.

– Но если ты сегодня ночью не придешь, то не получишь своего подарка, – тихонько прошептал он ей в ухо.

– Ну это не подарок, то, что ты имеешь в виду. Это я могу получать каждую ночь.

– Я не про то, хотя и на это рассчитываю, – пробормотал он, уткнувшись лицом ей в шею. – Я положил для тебя подарки в комнате, побоявшись, что они тебя смутят, если преподнести их здесь, в зале.

Николь повернулась и посмотрела на мужа. Он был очень собой доволен, никакого сомнения. Глаза сверкали от возбуждения, она больше не могла удержаться от любопытства и отложила шитье.

– Как скажете, милорд. Давай-ка посмотрим, что, по твоему мнению, должно меня смутить.

Гиллиам накинул плащ, Николь набросила накидку и, взяв лампу, направилась к выходу. Мужчины в углу разразились хохотом.

– Милорд, – окликнул Уолтер, когда они проходили мимо игроков. – Сигер хочет вас предупредить, первый год брака – это кольцевание. Вы дарите жене кольцо, а она вдевает свое кольцо вам в нос. Стоит женщине убедиться, что кольцо на месте, ночью вы уже просто спите, и никаких наслаждений. Сигер советует торопиться и брать свое. Наслаждение, говорит он, недолго длится.

Гиллиам ухмыльнулся.

– Я наслаждаюсь, Уолтер, ей-богу наслаждаюсь.

Николь подняла голову и сказала по-английски:

– Мы делаем перерыв на сон только тогда, когда лорда оставляют силы.

От такого заявления мужчины с хохотом попадали на пол.

Прикрыв пламя лампы ладонью от ветра, она подтолкнула мужа к выходу.

– Ну и что я им сказала?

– Ты говорила так быстро, что я не все уловил. Но я понял, о чем шла речь. Ночь, сон, силы.

– Молодец, – похвалила Николь, задыхаясь от смеха.

– Но ты заплатишь мне за это. Поверь, – предупредил Гиллиам жену. – Утром они мне расскажут, и уж я тебе отплачу.

Николь поднялась по лестнице и толкнула дверь. Хотя день был пасмурный, было ясно, что наступило время заката. Она огляделась и ничего не заметила. Все по-прежнему. Свеча, постель, полог вокруг кровати плотно задернут. Она подошла к свече, зажгла ее от лампы и повернулась к мужу.

– Ну? И где подарок?

– В постели. – Он снова ухмыльнулся.

– Гиллиам, – Николь разочарованно вздохнула, решив, что он разыграл ее, рывком отдернула полог и остолбенела.

Гиллиам подошел к ней сзади и заглянул через плечо.

– Я хочу, чтобы мы стали полноправными партнерами, любовь моя. Я устал от тех игрушек.

На покрывале лежали пара перчаток и стальная кольчуга, дублет, конический солдатский шлем и подшлемник, кожаный пояс и кожаные ножны, простой щит. И еще лежал меч.

Удивленная Николь набрала полную грудь воздуха и потянулась к мечу.

– Так это меч моего отца. О Гиллиам! – Она взяла его в руки, пробуя лезвие пальцем. Рукоять была обтянута новой кожей, и требовалось хорошенько поработать мечом, чтобы она пришлась по руке.

– Он пережил пожар. Я спрятал его, решив, что у нас когда-нибудь будет сын, который захочет иметь меч своего деда. – Он обнял жену и потащил к своему сундуку. – Но если он для тебя слишком тяжелый и длинный, я приготовил и другой.

Слезы застилали глаза Николь, когда она положила на постель подарок и приникла к Гиллиаму.

– Еще месяц назад я кричала, как сильно ненавижу тебя. Как ты мог тогда думать о детях? Ты мечтал о них, несмотря на мою ненависть?

– Понимаешь, Николь, я сам лишний сын в семье. Младший из четырех братьев не смеет мечтать о собственном доме, жене, детях. – Гиллиам слегка пожал плечами и улыбнулся. – Согласившись жениться на тебе, я решил, что, если добьюсь невозможного и ты когда-нибудь примешь меня, у нас будет настоящая семья. Меч для нашего с тобой сына стал для меня залогом воплощения моей мечты. – Он пристально смотрел на Николь, на ее лицо в неясном свете свечи, на ее глаза, полные слез. Николь не выдержала и всхлипнула.

– Я не могу поверить. Я так счастлива быть твоей женой, Гиллиам, как замечательно, что я вышла замуж именно за тебя. Спасибо, ты воздал должное моему отцу, сохранил оружие, которое он очень ценил, – с трудом выговорила она. – Тем самым ты и мне оказал честь.

Она прикоснулась к его рту губами, и они слились в нежном, полном любви поцелуе. Потом его руки стиснули ее, и он отступил.

– Да, но ты не сосчитала подарки. – Николь быстро вытерла слезы и повернулась.

На кровати лежало десять предметов.

– Ты хочешь сказать, есть еще два? – спросила Николь, прерывисто дыша.

Он потянулся к ее плечу и прикрепил к накидке булавку. Гранаты засверкали в неверном свете лампы.

– Ты столько раз упрекала меня, что я ее забрал, поэтому я решил сдаться и вернуть.

Николь закрыла глаза. Она умирала от любви. Не в состоянии больше сдерживать слезы, она дала им волю. Николь положила голову на плечо Гиллиама, не в силах произнести ни слова. Муж долго держал ее в объятиях, поглаживая рукой по спине.

– Наконец, последний подарок, который я должен попросить тебя принять. Тот, который ты раньше отказывалась брать. – Он взял жену за руку и на безымянный палец надел золотое кольцо. – Это кольцо моей матери, отец подарил ей во время венчания. Я никогда не знал матери и не помню отца, но Рэналф говорит, что они очень любили друг друга Я почту за честь, если ты станешь его носить.

Николь обняла мужа за шею

– Всю мою жизнь, – сказала она и заплакала, как ребенок.

Воскресная месса только что закончилась, Николь и Гиллиам стояли перед церковью отца Рейнарда, и по мере того как люди расходились, лицо Гиллиама становилось все задумчивее и обеспокоеннее. Апрельский ветер трепал его волосы, и даже в такой пасмурный день пряди их отливали золотом.

Веселый ветерок играл одеждой Николь, путаясь в широких рукавах. Этот ветер доносил пение птиц, тревожащие душу запахи проснувшейся земли. На деревьях, стоявших вдоль рва, который окружал замок, зеленели листочки.

У жителей Эшби вошло в привычку красиво одеваться на воскресную службу. Гиллиам был в новом голубом наряде вместо того, который испортила Николь, а она надела красивое зеленое платье с длинным шлейфом На голове ее был простой убор, короткие локоны то и дело выскакивали из прически, завиваясь вокруг лица. Она знала, что Гиллиаму нравятся ее волосы, он не любил, когда она их прятала. Отправляясь в церковь, она стала покрывать голову, заметив, что ее непочтительное отношение к правилам, предписывающим замужней женщине не ходить с непокрытой головой, раздражало Ральфа и Эмот Вуд. Джос надел свое самое лучшее платье и красные чулки.

– Милорд, ребята хотели бы прийти посмотреть, как я стреляю по мишени. В это воскресенье им нечего делать, можно они придут взглянуть? – Джос внезапно озорно улыбнулся. – Я побился об заклад, что попаду в самое яблочко с двухсот ярдов.

Гиллиам с трудом отвлекся от тяжелых мыслей и ответил:

– Неужели? Кстати, по-моему, это предел для твоего арбалета. И на что ты поставил?

– Александр знает гнездо ястреба. Он мне покажет. У Дикона есть четыре камня, которые блестят красным цветом, а у Джона – резная палка. Остальные придут просто посмотреть.

– Да, куча настоящих сокровищ, – улыбнулся Гиллиам. – А с чем расстанешься ты, если проиграешь?

Джос рассмеялся.

– Не проиграю. Я уже двенадцать раз попадал в яблочко.

– Мальчик, что пообещал ты? – строго спросил Гиллиам.

– Только позволить поиграть со щенками, – неуверенно проговорил Джос. – И еще они могут взять одну из стрел, которые мне подарила леди Николь. Но я не проиграю, клянусь. – Гиллиам рассмеялся.

– Нельзя быть таким самоуверенным, Джос. Никогда нельзя ставить на то, что ты не хочешь потерять. А теперь иди. Но сперва переоденься.

– Хорошо, милорд! – крикнул он и бегом бросился к Эшби.