— Друг.

— Вот! Ты же меня жалела, когда моя Галя ушла?

— Было дело. Но мне показалось, что тебе это не слишком нравилось.

— Что жена ушла — не понравилось. Это точно. А вот твое внимание — совсем другое дело.

— Сережа, — Яна пыталась подобрать подходящие к этому случаю слова, но не сумела и сказала правду. — Я люблю его. Мои чувства вряд ли изменятся — даже если что-то пойдет не так. А ты — мой самый лучший друг.

— Да ладно, чего уж там. Друг, значит друг. Выше голову, Синичка. Кстати, кажется, про твою пациентку говорят.

Яна направлялась в терапевтическое отделение и думала о Терезе Вацлавне, когда ее окликнул знакомый голос. Она повернула голову. Эд выпрямился, оттолкнувшись от стены.

— Доброе утро! — поприветствовала его девушка, задирая голову.

— Привет.

Его худощавая фигура слегка нависала над ней, и Яне захотелось предложить ему присесть, но рядом не оказалось ни одного диванчика. Она смирилась с тем, что придется общаться стоя.

— Я как раз иду из реанимации.

— Как она?

— Пока от аппарата отключить не можем, но в остальном — неплохо. Она в сознании, разговаривает. Свежего инфаркта нет, только рубец после перенесенного несколько лет назад.

— Тогда почему ее сердце… ну… плохо работает?

— Сейчас трудно сказать. Возможно, дело в рубце или слабости проводниковой системы, или…

— Зря я спросил. Эти премудрости — не для меня.

Эд едва заметно улыбнулся краешком рта, и Яна вдруг поняла, что перед ней симпатичный мужчина. Остапу или Сергею она сказала бы, что ему нужно улыбаться почаще. Но Эд — почти незнакомец. Она чувствовала в нем какую-то опасную привлекательность, но и настороженность тоже.

— Извините. Увлеклась. Вы спросили, и я…

— Ты всегда такая?

Неожиданно он взял ее за руку, и Яна еле удержалась от того, чтобы силой выдернуть пальцы. Кажется, этому парню нравилось держать ее за руку, о себе она такого сказать не могла. Синичка попыталась осторожно освободить руку, и Эд отпустил, снова прислонившись спиной к стене. Девушка перевела дух и пролепетала:

— Какая?

— Серьезная.

— Не знаю. Не думала об этом. — Мужчина смотрел на нее изучающим, с легким прищуром взглядом. Яна смутилась. Она не могла понять, что означает его поведение, и решила, что этот разговор пора заканчивать. — Извините, меня ждут пациенты.

Неожиданно рядом появился Виталик, и Яна, впервые за последнее время обрадовалась ему.

— Добрый день.

Яна кивнула. Она заметила, что Дубовский не спускает с Эда глаз и уходить не собирается. Тогда она решила их познакомить.

— Это — Эд. Он снимает комнату у Терезы Вацлавны. Пришел узнать, как она себя чувствует. — Яна посмотрела в сторону Виталика — Наш хирург, доктор Дубовский.

Мужчины смерили друг друга взглядами и сдержанно кивнули. Виталик же спросил у нее:

— Все в порядке?

Видимо, она таки выглядит неважно.

— Вполне.

— Моя помощь не нужна?

Разговаривал Дубовский с ней, а смотрел на Эда. Скорее всего, он имел в виду его, когда предлагал помощь.

— Нет, спасибо.

— Я буду неподалеку.

Яне захотелось топнуть ногой от такой откровенной заботы, но она лишь кивнула вслед уходящему Виталику.

— Разве ты встречаешься не с Остапом?

Яна удивилась, что он запомнил его имя.

— С ним.

— А это кто?

Она пожала плечами, задумавшись. Яна не знала, как определить статус Дубовского. Теперь казалось удивительным, что совсем недавно она думала, что влюблена в него. Возможно, так и было, но чувство оказалось не настолько сильным, чтобы пережить нанесенные обиды. Поэтому Яна ответила просто:

— Коллега.

Эд посмотрел на нее веселым взглядом.

— Здесь все хирурги к тебе неровно дышат?

Яна чувствовала, что залилась румянцем.

— Нет. — Что еще она могла сказать этому парню? Не выкладывать же ему историю своей жизни. Хотя его, кажется, разбирало любопытство. Только этого ей и не хватало! — Мне, действительно, пора идти.

— Лекарства нужны? — Заметив недоумевающий взгляд Яны, мужчина объяснил: — Терезе?

— Терезе?

— Я так ее называю — Мать Тереза.

— Ясно. Нужно спросить у реаниматологов. Вы можете купить?

— Если нужно, я дам деньги.

— Денег не нужно, а вот медикаменты… Сами знаете, как у нас с обеспечением. Но если вы можете помочь, подойдите к врачам.

Эд кивнул и снова навис над Яной.

— Я еще приду — узнать, что и как.

— Конечно. — Яна кивнула и сделала шаг в сторону. — Доброго дня вам, Эд.

— До свидания. Синичка.

Яна невольно остановилась, провожая взглядом худую фигуру.

Он узнал ее фамилию? Зачем?

У Вики потемнело в глазах, когда Эд взял Синичку за руку.

Она впервые в жизни прислушалась к мнению мужчины и явилась на работу, хотя ей и не хотелось. По утрам ее продолжал изнурять токсикоз, а днем — все остальное. Слезливость по поводу и без него ужасно выводила Викторию из себя, поскольку она к ней совершенно не привыкла. Злость нравилась ей гораздо больше. Но в кошмарный миг, когда ее Эд прикоснулся к бесхребетной и пресной Яне, это чувство возникать не торопилось. Глаза заболели от подступивших слез обиды.

Эд ничего не делал в пол силы. Ему оказалось мало унизить ее сумасшедшим совокуплением у стены съемной комнаты и язвительным комментарием — позже.

Подумав несколько часов и переспав с этой мыслью, угнетенная таким обращением Вика убедила себя, что подобным образом Эд проявил свою заботу.

Позавтракав сухарями и кофе, Виктория замаскировала синяки под глазами и отправилась в больницу. По дороге она даже составила план на день, чего никогда прежде не делала. Ей вдруг захотелось немного измениться, стать рассудительнее, возможно, спокойнее. Если этого хочет Эд, она готова попробовать.

Была готова. Еще пять минут назад. Черт бы их побрал!

Эд уже давно отпустил руку соперницы и прислонился к стене, а Вика все еще не могла сдвинуться с места. Эти двое разговаривали, словно знали друг друга не первый день. Даже издали Вику коробило их почти дружеское общение.

Эд и дружба? Немыслимо! Виктория никогда в это не поверит. Эд никогда и не при каких обстоятельствах не уважал женщин. Чаще всего он их использовал, иногда привязывался к ним — как к своим сестрам, к ней самой. Значит, единственным, что могло связывать этих двоих, мог быть только секс. Если они еще не стали любовниками, значит, станут ими в ближайшее время. В этом Вика не сомневалась.

Почему все так несправедливо? Ради этого мужчины в юности она решилась на аборт, а сейчас отказалась от того, чтобы избавиться от ребенка — потому что Эд ей запретил. Она принимала его таким, каков он есть, не взирая на обстоятельства, и никогда не жаловалась. И что она получила взамен? Предательство!

В груди заболело так сильно, что Вика прижала к этому месту ладонь. Сдавила ногтями белую ткань медицинского халата. Неожиданно ей стало душно и захотелось сорвать с себя полотно, словно панцирь, нещадно давивший и не позволяющий дышать.

Почти невидящими глазами она следила за тем, как к парочке подошел Вик, сказал несколько слов и направился в ее сторону. Он открыл дверь в одну из палат, но заметив Вику, хмурясь, пошел к ней.

Заставив себя стоять на месте, Виктория тихо выругалась и сделала вид, что что-то ищет в карманах. Она несколько раз переставила упаковку бумажных салфеток из одного кармана в другой. Вика не хотела выпускать Эда из поля зрения, а это значит, ей не избежать дурацкого разговора с Дубовским. Она не сомневалась, что именно таким он и окажется.

— Вика, здравствуй! Как себя чувствуешь?

Начинается!

— Лучше всех.

— Этот… токсикоз не беспокоит?

— Беспокоит. Только не токсикоз. — Дубовский заступил интересующую ее парочку, и Вика почувствовала долгожданную злость. Она сделала шаг в сторону и съязвила. — И вообще, «беспокоит» — не то слово, которое я бы употребила.