А вдруг тут крысы водятся? Или змеи? Или крысозмеи… Змеекрысы… Вон в том углу кто-то шевелится… А на соседней бочке кто? Какая маленькая змейка… Хорошенькая… Она наверняка не кусается… Нет, это не змейка… Это ящерка. Какая красивая! Будто выточенная из прозрачного темного камня и вся в ярких золотисто-оранжевых пятнышках! Они так и горят! А вот уже и вся ящерка в огне! Надо же, какое пламя жаркое! А ящерке хоть бы что! И что это она делает? Как красиво двигается! Будто танцует! А теперь что… Да она улыбается! И зовет за собой… Она даже имя Сашино знает… Ласково так кличет, чуть пришепетывая:

– Сашшенька… Сашша-а-а-а…

Вот сейчас Саша слезет со своей бочки и…

– Саша! Сашка!! Александра!!! Слышь, чего говорю?!! Да проснись же ты немедленно!!

Саша вздрогнула, открыла глаза и в испуге отшатнулась. Вместо улыбающейся ящерки перед ней стояла ее собственная бабуля со всклокоченной седоволосой головой, встревоженным лицом и со свечкой в руках.

– Ну наконец-то, – обрадованно воскликнула бабушка и так всплеснула руками, что свечка погасла. Но это было уже не страшно, потому что из открытой крышки подпола лился свет. – Вот скажи: зачем ты закрылась в подполе?! Что за странная затея?!

– Я… я н-не хотела… Ты с-сама крышку не з-закрыла… – начала оправдываться Саша, заикаясь и стуча зубами.

– Да ты ж замерзла совсем, дуреха! – поняла бабушка. – А ну давай наверх! Сейчас баню истоплю!

Блаженно вытянувшись на банной полке, распаренная Саша спросила:

– Бабуль, а у тебя в подполе ящерицы водятся?

– Какие еще ящерицы?! – удивилась бабушка.

– Ну… такие… черненькие с золотистыми пятнышками?

– Глупости говоришь, Сашка! Нет у нас никаких ящериц! Ни черненьких, ни беленьких! Я подпол в чистоте содержу! Как-то мыши появились, так я их мигом вытравила!

– Баб, ящерицы не мыши! Они красивыми бывают!

– Вот еще, ящерицы – и красивые! Нет у меня никаких ящериц! Давай-ка я тебя еще веничком, чтобы хворь не привязалась!

– Хватит, баб! Не привяжется! Не могу больше… жарко… Давай прохладной водой окатимся!

После бани и чая с малиной Саша догадалась наконец спросить:

– Бабушка, а где ты была? Почему подпол оставила открытым?

– Ой, Сашка! Прямо странно, честное слово. В общем, собралась я полезть за компотом… малиновым… Знаю, ты любишь… Крышку-то откинула, и тут вдруг кто-то прямо в открытое окно бросил камень. Хорошо, что только одну чашку разбил… Ну… с бабочками… А ведь мог прямо в меня попасть… Я на улицу… А там никого. А тут соседка, Мария Дмитриевна… Я ей пожаловалась, а она… ты ж знаешь… от нее так просто не отвяжешься. Пока дочка ее не кликнула, она так мне все и рассказывала про свои болезни… и про всякое другое. Так задурила голову, что я и забыла, что делать собиралась. В кухню вернулась, а подпол-то закрыт… будто так и надо… В общем, когда время к одиннадцати подошло, я сообразила, что тебя пора будить. Сразу вспомнила и про компот. Правда, я подумала, что крышку так и не успела открыть. А уж когда тебя на бочке с капустой увидала, мне чуть дурно не стало… Вот не лезь в следующий раз, куда не надо!

– Ладно, – согласилась Саша. – Мне просто скучно, и все.

– А я тебе давно говорю: иди к ребятам! Как приехала, уже третий день дома сидишь. Так ты у меня от скуки еще куда-нибудь влезешь, и что я твоим родителям скажу? А ребята у нас хорошие. Да ты же с ними дружила, когда маленькая была.

– Вот именно, когда была маленькой. Я теперь и не узнаю никого.

– И что за беда? Заново познакомишься. Хочешь, я тебя к ним отведу, если ты стесняешься?

– Вот еще… – буркнула Саша. – Ничего и не стесняюсь… Мне уже не десять лет. Сама познакомлюсь… когда надо будет…

– Ну и хорошо. Многие утром, конечно, заняты по хозяйству… огороды у всех, теплицы… А во второй половине дня ребята на речке. А вечером в клубе.

– Да знаю я. – Саша отмахнулась от бабушки, потом испугалась, что обидела ее этим, а потому, резво соскочив с табуретки, расцеловала ее в обе теплых щеки и выбежала в сад.

Усевшись на скамеечку под старой березой, кружевная листва которой спасала от солнца, девочка глубоко задумалась. Конечно, ящерка с золотистыми пятнышками ей приснилась. Ящерицы не умеют улыбаться и танцевать в огне. Но уж очень ее танец был красив! И как только мозг смог смоделировать такое? Она, Саша, вообще никогда не видела настоящих ящериц. Интересно, бывают такие особи: черные с яркими оранжево-золотыми пятнами? Если бы она была дома, в Питере, сразу сунулась бы в Интернет. А у бабули компьютера нет. Может, сходить в поселковую библиотеку? А что? На интернет-кафе в Красилове нечего и рассчитывать, но должны же хоть где-то стоять компы. Читальный зал библиотеки – самое место!

Саша соскочила со скамейки и, пробегая мимо окна кухни, крикнула:

– Бабуль! Я в библиотеку!

Уже проскальзывая за ворота сада, она услышала голос бабушки:

– И то дело!

Возле библиотеки находилась старая беседка, сидений в которой не было уже в ту пору, когда Саша была первоклассницей. Сейчас на ее перилах сидели два парня и девочка. Саша скользнула по ним небрежным взглядом. Один парень показался ей знакомым, но имя его она вспомнить не могла. Сделав вид, что их не видит, Саша пошла по дорожке между двумя клумбами к дверям библиотеки.

– Там сегодня закрыто! – крикнула ей в спину девочка.

Саша, которая уже дошла до дверей, все же дернула за ручку. Мало ли, вдруг эти местные так шутят. Посмотрев на расписание, она убедилась, что в воскресенье библиотека не работает, и рассердилась на себя. Можно было и так догадаться… Все дело в том, что на каникулах все дни кажутся выходными. Видимо, и бабушке, которая давно на пенсии, все дни на одно лицо.

Саша медленно пошла обратно. Вот сейчас она поравняется с беседкой, и что ей тогда делать? Идти себе дальше или остановиться? А если остановиться, что сделать после этого? Можно, конечно, начать беседу самым банальным образом, например: «Хорошая сегодня погода, не правда ли?» Тем более что ничего умнее в голову никак не приходит… Ну… Или начать завираться, что в Питере вообще все учреждения в воскресенье работают, как в обычные дни. Пусть едут проверять…

– А тебя Сашей зовут, – сказала вдруг девочка, сидящая на перилах беседки, чем, собственно, и спасла Сашу от вранья.

Саша остановилась, напряженно вглядываясь в собеседницу, и растерянно произнесла:

– Да… Я Саша…

– А я Аля! Неужели не помнишь?

– Аля?

– Ну да! Аля Федорова! Мы с тобой дружили, когда были маленькими. Помнишь, однажды у нас во дворе тебя гусак чуть не заклевал?!

Гусака Саша вспомнила моментально. Она тогда такого страху натерпелась, что вообще никогда этого не забудет. Гусь Борька был настолько огромным, что, вытянув шею, вполне мог достать до лица первоклассницы Саши, что, собственно и сделал, и даже пребольно клюнул ее в самый лоб. Она упала от неожиданности и боли, а обрадовавшийся легкой победе Борька принялся клевать поверженного противника во все места. Его еле оттащили, а Саша потом целый месяц ходила с переливающейся разными цветами «звездой» во лбу.

– Ты Аля?! – удивилась Саша. Та Аля, которую она помнила, была смешной толстушкой с тугими косичками, завязанными баранками над ушами. Сейчас перед ней на перилах сидела очень стройная особа с густыми длинными волосами и красивыми карими глазами. От прежней маленькой девочки осталась только легкая россыпь веснушек на щеках.

– Неужели я так изменилась? – расхохоталась Аля, смех которой остался таким же заливистым, как раньше. – А ты все такая же! Правда, Петька?

– Правда, – басом ответил Петька, и Саша удивилась еще больше:

– Неужели ты Петька? Ну надо же!

Тот Петька, образ которого хранила ее память, был крепко сбитым мальчишкой с вечно торчащей дыбом челкой и прескверным характером. Маленькая Саша с ним все время дралась. Две бабушки, Петькина и Сашина, вынуждены были каждый день их растаскивать, потому что они никак не могли победить один другого. Молодому человеку, который, спрыгнув с перил, стоял перед ней, никак не шло имя Петька. И даже Петя никак не годилось. В крайнем случае – Петр. Но лучше – прекрасный принц… Вместо торчащей челки – красивой формы темный ежик, вместо расцарапанной физиономии – гладкое загорелое лицо с глубокими темно-серыми глазами.