Она подпрыгивала и подпрыгивала, падала и вновь вставала. У нее щипало глаза от забившейся под веки сухой земли, скрипело на зубах, но она решила не сдаваться. Гендос терпеливо ждал, иногда бросая ей сверху:

– Ты, главное, не торопись! Спокойно! Все получится!

И наконец получилось. Одна рука вдруг ухватила конец веревки с узлом на конце. Саша мысленно поблагодарила Гендоса: если бы он не догадался сделать узел, ей не удалось бы удержать конца.

– Я поймала! – радостно крикнула она.

– Молодец! – обрадовался парень. – Только сейчас мне придется свечку отложить, чтобы держать веревку двумя руками. Ты, Саш, не пугайся, даже если она погаснет. У меня целый коробок спичек.

– Хорошо! Только ты свечку не потеряй, а то я свою потеряла!

– Не потеряю! Эх! Все же погасла… Ничего! Снова зажжем! Давай! Я держу! Пытайся вылезти!

И Саша начала. Сначала ничего не удавалось. Ноги скользили, проваливались в рыхлую землю. Девочка была озабочена только тем, как бы не выпустить из рук конец веревки. Наконец ее беспорядочное барахтанье навело Гендоса на мысль, что надо действовать слаженно.

– Сашка! – крикнул он. – Кончай болтаться, как сосиска! Давай вместе! Я крикну «рра-аз!» и потяну, а ты отталкивайся ногами!

– Давай… – согласилась Саша. Она готова была со всем соглашаться, лишь бы он вытащил ее из этой могилы.

– Приготовилась?

– Да!

– Ну давай! Три, четыре – ррра-аз!!

И Саша оттолкнулась, и почувствовала, что Гендос сумел подтянуть ее вверх.

– Отлично! – заорал он. – Давай еще! Три четыре – рра-а-аз!!!

И Саша снова оттолкнулась, и он опять подтянул ее вверх. Дальше пошло еще лучше. Они подладились друг под друга, и с каждым Гендосовым «рра-аз» девочка поднималась все выше и выше. Наконец он крикнул:

– Давай одну руку, Сашка! Мне кажется, достанешь!

– Ты ж меня не удержишь одной рукой!

– Удержу!

– Я сама не удержусь…

– Кончай зря болтать, Сашка! Я и впрямь не железный! Тяни, говорю, руку!

И Саша сдалась. Она изо всех сил вцепилась правой рукой в веревку, ногами просто пробуравила землю и протянула вверх руку. Какое-то время Гендос, видно, не мог поймать ее ладонь. Потом все же умудрился схватить ее и сжать, будто тисками, и тут же натужно закряхтел, пытаясь другой рукой еще немного подтянуть веревку. Саша, понимая, как ему тяжело, помогала ногами.

– Теперь по моему сигналу отпускай веревку и выбрасывай вверх вторую руку! – крикнул он и, не теряя времени, крикнул еще громче: – Раз! Два! Три! Отпускай!

Саша сделала, как он велел. Гендос схватил ее за вторую руку и резко дернул. Она упала грудью на край ямы. Дальше выбираться уже не составило никакого труда. Саша хотела встать, но не смогла. Ноги подкосились, и она рухнула рядом с Гендосом. Он дышал тяжело, со свистом. У Саши дрожали руки и ноги. Только сейчас она поняла, как измучилась. Ладони жгло. Наверно, содрала кожу. А что же тогда с ладонями Гендоса? Впрочем, какой он Гендос? Гендос не мог бы действовать так четко и мужественно. Гендосу не по силам было бы вытащить ее из ямы. Он настоящий Генрих! И она сейчас отдышится и скажет ему это. Но первым сказал он:

– Саш! Если есть силы, отползи подальше, а то вдруг земля опять начнет осыпаться…

– Да-да… есть силы, есть… сейчас… А ты тоже…

– Да я далеко от края. Сейчас свечку зажгу.

Саша услышала чирканье спички, которая осветила грязное лицо ее спасителя. При свете зажегшейся свечи она увидела, что с одной ладони парня капает кровь.

– Генрих! – Саша бросилась к нему с криком. – Твои руки!

– Ерунда, – сказал он. – Заживут. Главное, ты выбралась…

– Нет, это не главное… Главное совсем другое…

– Что? – удивленно спросил он.

– Главное, что ты для меня… что ради меня… я даже не могла представить, что ты… – И Саша, не отдавая себе отчета, ткнулась лбом в грязную футболку Генриха.

– Л-ладно т-тебе… – заикаясь, начал он, но тут же замолчал и вдруг погладил ее по голове. После некоторого молчания он снова заговорил: – Так любой сделал бы…

– Нет, не любой… – произнесла Саша и даже положила руки ему на плечи, поскольку ей уже хотелось, чтобы Генрих непременно сказал, что он для нее готов пожертвовать даже жизнью, и он сказал именно это:

– Да я для тебя… готов вообще… что угодно… только…

– Что «только»? – Саша посмотрела ему в глаза.

– Ну… это тут… в темноте… тебе показалось, что я какой-то особенный… Да еще яма эта… А как вернемся назад… там Серега с Петькой… и вообще…

– Ерунда!

– Ерунда?

– Конечно! Хочешь, я тебя поцелую, чтобы ты поверил?

Генрих вдруг резко отстранился и сказал:

– Нет, не хочу… То есть дело не в том, что я хочу, а что нет… Дело в тебе. Вот если ты скажешь мне то же самое, когда мы опять окажемся на солнечной улице… другое дело будет.

– Ты хочешь, чтобы я при всех?

– Нет. Зачем при всех? Просто позже, когда ты в себе разберешься.

– Я разобралась, а ты…

– Не торопись, Саша, – опять перебил ее Генрих, – тем более что…

Саша проследила за взглядом Генриха и прямо на куче земли опять увидела язычки пламени, в которых танцевала грациозная черная ящерка с оранжевыми пятнышками на боках.

– Ты что, теперь тоже видишь ее? – удивленно спросила Саша.

– Похоже на то… – отозвался Генрих. – Ты эту ящерицу называла саламандрой?

– Да, это огненная саламандра. У нее такое холодное тело, что никакой огонь не страшен.

– А что она тут делает?

– Честно говоря, не знаю…

– А что ты вообще про нее знаешь?

– Очень немного. Но однажды я себя нечаянно захлопнула в бабулином подполе… – И Саша, поглядывая на танцующую ящерку, рассказала Генриху о том, как впервые увидела ее во сне, когда заснула на бочонке с капустой. А потом о том, что ей удалось узнать о саламандре, когда они с Алей сделали запрос в поисковой системе Интернета. Пока Саша рассказывала, саламандра так и танцевала в огне, будто ждала, пока девочка закончит.

– То есть ты хочешь сказать, что она ненастоящая… – проговорил Генрих.

– Я не знаю… Думаю, что настоящая ящерица, будь она даже холодной, как ледышка, огня не выдержала бы все равно. И потом… откуда это пламя берется? Кто ей его зажигает?

– Ну… не мифическое же она существо?

– А какое же?

Генрих, не отвечая, сделал шаг к саламандре. Ее огненный костерчик, превратившись в блистающий шарик, тут же взвился в воздух и переместился на другую сторону ямы, из которой только что выбралась Саша. Генрих присвистнул и обернулся к ней.

– Ничего себе! Ни за что не поверил бы, что такое бывает, если бы сам не видел. Огневушку-поскакушку напоминает…

– Какую еще огневушку? – удивилась Саша.

– Бажовскую. Неужели уральские сказы не читала?

– Читала… Ага, вспомнила! Огневушка – девочка такая, которая из костра возникает и танцует там, где золото залегает!

– Вот-вот! Сдается мне, что твоя саламандра нас куда-то отвести хочет!

– Куда?

Генрих улыбнулся и сказал:

– Твоя же саламандра – ты и должна знать!

– Мне кажется, что она теперь и твоя тоже, – без всякой улыбки ответила ему Саша.

– Почему вдруг?

– Ты ведь ее сначала не видел?

– Не видел…

– А когда меня спас – она и тебе показалась.

– Ты думаешь, именно поэтому?

– Да, я так думаю…

Генрих пожал плечами и сказал:

– Ну тогда надо через эту яму перебираться. Саламандра явно на это намекает. Но это опасно. У стены очень узкий проход. Земля может обвалиться.

– Не обвалится! – уверенно сказала Саша.

– А у меня что-то нет твоей уверенности…

– Неужели ты не понял, что саламандра нас проверяла?!

– В каком смысле?

– Я, знаешь, думаю, что этот провал она и устроила, чтобы проверить, как ты себя поведешь.

– Можно подумать, что я мог повести себя по-другому?

– Конечно, мог бы.

– Например?