— Не думайте, что вам поверили. Король — вместе с Фаделом — просто решили поиграть вами. Вам следовало бы опасаться их, а не лезть в самое пекло.

Эйден с наигранным удивлением отстранился:

— Не понимаю, о чем вы. Я был вполне искренен с Его Величеством.

На мгновение Галор показался Эйдену потрясенным до глубины души. Его словно возмутило то, что собеседник не выложил ему все, будто давнему другу. “Ты такая же крыса и предатель, как все они” — подумал граф. Такие люди, как Галор, не знают чести и верности — они просто бегут туда, где им не подпортят шкуру.

Но всего спустя секунду лицо Реннеса переменилось так, что Эйден даже усомнился — а не показалось ли ему то, что он только что видел? Теперь по лицу Галора расплывалась хитренькая улыбка. Склонив голову, он пристально посмотрел на собеседника:

— Полагаю, так же искренен, как сейчас со мной?

Эйден ответил ему самодостаточной улыбкой:

— Несомненно.

Галор покосился на что-то за спиной у Эйдена и, окончательно понизив голос, сказал:

— Вы мне очень симпатичны, Эйден. И я не хотел бы, чтобы ваша неосторожность погубила вас. Будьте осмотрительней.

Тут-то и сам граф услышал за своей спиной тяжелые шаги. К нему неумолимо, как потоп, приближался Фадел, всем своим видом выражающий невероятное удовлетворение.

— Ну что, граф, готов приступить к обязанностям?

Перспектива выбивать признания из преступников в присутствии этой мрази ни капельки не прельщала, но судьба не оставила Эйдену выбора. Оправив простой светский камзол, что сидел чуть свободней, чем следовало, он с готовностью кивнул, и Фадел взмахом руки велел мужчине следовать за ним.

Галор остался там, где стоял, но отдаляясь, Эйден чувствовал, как его взгляд буквально прожигает ему спину.

*

Казалось, они с Тейвоном допрашивали здесь напавшего на Ремору наемника вечность назад. Эйден шел вслед за Фаделом по вонючему сырому коридору подземелья, и мысленно пытался вернуться в тот день. Сейчас он многое бы сделал по-другому. И уж точно бы не допустил всего, что теперь творилось в Кирации.

Эйден часто ощущал, как чувство вины грозится его раздавить. И это началось даже не сейчас — впервые он почувствовал это, когда один за другим умирали его братья, но сейчас, когда вина, лежащая на его плечах, смешалась еще и с ответственностью, это стало и вовсе невыносимо. Он был слишком слаб, чтобы тащить эту ношу в одиночку.

Но Фадел шел вперед, туда, где Эйдена ждало очередное унижение и то, чего он делать совершенно не желал. Нет, граф и раньше проводил допросы с пристрастием — это даже можно было назвать пытками — но он никогда не применял их к невинным. А сейчас Лукеллес признавал изменником только за то, что этот человек поддерживал законного короля. Тейвона.

Сегодняшняя пытка станет пыткой и для него. “Это ради нас, — напоминал Эйден самому себе, — ради Реморы и Тейвона. Ради смерти этого ублюдка Лукеллеса. Ты должен выдержать. Должен уничтожить их изнутри!”

Он не верил ни единому своему слову.

— Король запретил миловать изменников, — По пути разъяснял Фадел, — Даже если они станут клясться ему в верности. Хотя обычно они этого не делают.

— Какие сведения я должен от него получить? — Сухим голосом спросил Эйден.

— Любые. Чем больше, тем лучше. В идеале, конечно, это информация о других изменниках. В случае с нашим узником это самое важное…

Эйден покорно кивнул и шагнул в открытую дверь камеры. Еще мгновение назад он был готов немедленно приступить к дознанию, но теперь не мог сдвинуться с места.

К стене был по рукам и ногам прикован цепями Престон.

— Это все я виновата, — Пищал сквозь слезы девичий голосок, — Простите меня.

Говоря по правде, она мешала Тейвону и думать, и успокаиваться. И где только Джеррет подцепил это недоразумение?

Нет, про их встречу Тейвон как раз знал — ветувьяру хватило ума написать об этом в письме — но другой вопрос все равно не давал королю покоя: неужели нельзя было оставить девчонку где-то в безопасном месте? Какой был резон тащить ее в Анкален, охваченный восстанием?

Тейвон решил не обращать на нее внимания, но Селин продолжала хныкать, как ребенок, и это уже начинало действовать на нервы, хотя они сидели в одной камере не больше часа.

Когда гвардейцы привели их сюда, Тейвону даже захотелось расхохотаться — это ведь такая ирония: быть королем и попасть узником в собственную тюрьму! Но чем больше времени проходило, тем меньше ситуация походила на шутку.

Еще больше раздражало то, что Тейвон ничего, по сути, не знал — ни про обстановку в городе, ни про силы противника. Джеррет не успевал рассказать ему все, да и сам он, видимо, довольствовался лишь какими-то крохами информации. Он лишь предупредил, что Эйден может оказаться предателем, но это предположение казалось бредовым даже в этом сошедшем с ума мире!

Кто угодно, но не Эйден.

Сидя здесь, Тейвон сходил с ума от собственного бессилия. Его королевство разрывают на части стервятники, пока он сам покрывается плесенью в собственной тюрьме!

Селин снова всхлипнула.

— Да успокойтесь же! — Раздраженно бросил ей Тейвон. Девушка сидела на другом краю отсыревшего соломенного тюфяка и сотрясалась от рыданий, — Сейчас мы уже ничего не изменим.

Селин искоса посмотрела на него и тут же опустила взгляд в пол. Тейвону казалось, что она вообще опасалась встречаться с ним взглядом, словно его глаза могут испепелить ее дотла.

— Вы боитесь меня? — Вздернул бровь король.

Девчонка покачала головой, но Тейвон не сомневался, что она лжет. Эделоссцам с молоком матери внушают, что ветувьяры — воплощенное зло. К тому же, если верить Джеррету, он умудрился каким-то образом скрыть от нее свою принадлежность к роду королевы Этиды и поставил в известность только тогда, когда уже больше не способен был находиться в своем обличье.

Тейвон не мог найти объяснения такому странному поведению своего ветувьяра. Должно быть, Джеррет боялся ее напугать, но какое ему было дело до того, что там себе думает это безобидное создание?

— А вы всегда столь немногословны, сударыня? — Продолжил Тейвон.

Она лишь кивнула.

Что ж, раз уж ему суждено сидеть здесь невесть сколько времени, он хотя бы развлечет себя “увлекательной” беседой. Не каждый день встречаешься с человеком, который видит в тебе черта с рогами!

— Вы считаете меня демоном? Отвечайте честно, я все равно не узнаю от вас ничего нового.

Селин помедлила с ответом — уставилась на него, словно раздумывая, какой из правдивых ответов понравится Тейвону больше. Наконец, она пропищала:

— Вы не человек.

— А кто же я тогда по-вашему? — Улыбнулся король, — У меня две руки, две ноги, хвоста, вроде бы, никогда не было… Может, во младенчестве отвалился?

Он нес всю эту околесицу, чтобы хоть как-то отвлечься от гнетущих мыслей, но они все равно не желали отступать.

— У вас есть Флетчер, — Девчонка говорила четко, но с явным акцентом, — Он — это вы, а вы — это он.

— Верно… но это не совсем так, — Не удержался Тейвон, — Джеррет никогда не был мной, а я — им. Я никогда его не увижу и не узнаю, о чем он думал и что он чувствовал. Пока существую я — нет его, а пока есть он — нет меня.

Он удивился, когда понял, что Селин внимательно слушает его. Лицо ее стало озадаченным, как у ученика, который не понимает решение задачи. Любопытство в ней боролось с чем-то еще, но девушка все-таки спросила:

— Как так вышло? Что на свете появились ветувьяры?

— Я думал, вам об этом рассказывают ваши священники, — Нахмурился Тейвон. Он не сомневался, что эделосская легенда о появлении ветувьяров несколько… иная, а потому и хотел ее узнать.

— Они говорят лишь, что ветувьяров создало чистое зло, — Взгляд Селин устремился в пустоту, — Чтобы они несли в мир тьму и разрушение.

— Скучновато, — Цокнул языком Тейвон, — Наша версия поинтереснее. Вы что-то знаете о королеве Этиде?