Король во время этого истинно французского спора вышел на середину галереи.
— Ах, вот и мои французы! — воскликнул он с беспечной веселостью, уцелевшей, несмотря на все его бедствия. — Французы — мое утешение!
Атос и д’Артаньян поклонились.
— Герцог, проводите их в мой рабочий кабинет. Я сейчас приду, господа, — прибавил король по-французски.
И он поспешно отпустил весь двор, чтобы скорее вернуться к своим французам, как он их называл.
— Шевалье д’Артаньян, — сказал он, входя в кабинет, — я очень рад вас видеть.
— Государь, я в восторге оттого, что могу приветствовать ваше величество в Сент-Джемсском дворце.
— Сударь, вы хотели оказать мне чрезвычайно важную услугу, и я обязан вам за нее благодарностью. Если б я не боялся захватить права нашего главнокомандующего, то предложил бы вам достойное вас звание при моей особе.
— Ваше величество, — возразил д’Артаньян, — я оставил службу короля французского и обещал ему, что не буду служить другому королю.
— Очень жаль, — сказал Карл. — Я желал бы сделать для вас как можно больше; вы нравитесь мне.
— Ваше величество…
— Посмотрим, — продолжал Карл с улыбкою, — не удастся ли мне заставить вас изменить слову. Герцог, помогите мне. Если б вам предложили, я хочу сказать, если б я предложил вам должность главного начальника моих мушкетеров?
Д’Артаньян поклонился еще ниже, чем первый раз.
— Я бы имел несчастье отказать вашему величеству, — сказал он. — У дворянина нет ничего, кроме честного слова, а мое слово, как я уже имел честь сообщить, дано французскому королю.
— Так не будем говорить об этом, — заметил король, поворачиваясь к Атосу.
Д’Артаньяна вновь охватило горестное разочарование.
«Я предвидел это, — прошептал мушкетер. — Слова! Слова! Святая вода! Король всегда умеет предложить вам именно то, чего вы заведомо не можете принять, и показаться великодушным, ничем не рискуя! Дурак, трижды дурак я, что надеялся!»
Между тем Карл взял Атоса за руку.
— Граф, — произнес он, — вы мне были вторым отцом; услугу, которую вы мне оказали, ничем нельзя оплатить. Но мне все же хочется наградить вас. Отец мой пожаловал вас орденом Подвязки; орден этот имеют не все государи в Европе. Королева-регентша наградила вас орденом Святого Духа, и это не менее знаменитый орден. Я жалую вам знаки Золотого Руна, которые прислал мне французский король; он получил к своей свадьбе два патента на этот орден от испанского короля, своего тестя. Но за это я попрошу у вас услуги.
— Ваше величество, — заговорил Атос в смущении, — вы жалуете мне знаки Золотого Руна! Во Франции они есть только у короля.
— Я хочу, чтобы и у себя на родине, и всюду вы были равны всем знаменитейшим людям, которых отличают государи, — сказал Карл, снимая цепь с груди. — Я уверен, граф, что отец одобрил бы меня из могилы!
«Однако странно, — думал д’Артаньян в то время, когда друг его на коленях принимал знаменитый орден, — странно и удивительно, что дождь счастья всегда лил на всех окружающих, а на меня никогда не попадало ни капли. О, если б я был завистлив, клянусь честью, мне пришлось бы рвать на себе волосы».
Атос встал, Карл нежно обнял его.
— Генерал! — сказал король Монку.
Потом остановился, улыбнулся и продолжал:
— Извините, я хотел сказать: герцог… Я ошибаюсь только потому, что слово «герцог», по-моему, слишком коротко… Я все ищу титула подлиннее. Я желаю, чтобы вы были как можно ближе к трону и чтобы я мог называть вас, как короля Людовика, братом! Нашел! Вы будете почти моим братом: я жалую вам звание вице-короля Ирландии и Шотландии, любезный герцог… Теперь уж я не ошибусь.
Герцог пожал руку короля, но по обыкновению без излишнего восторга. Однако эта последняя милость тронула его сердце. Карл проявлял великодушие мудро, с тем чтобы дать герцогу время высказать какое-нибудь желание, но дарованные Монку милости превзошли все то, что он мог пожелать.
— Черт возьми! — пробормотал д’Артаньян про себя. — Дождь льет ливмя! Можно сойти с ума!
Он казался таким жалким и грустным, что король не мог сдержать улыбки. Монк хотел проститься с Карлом II.
— Как, вы уже уходите, мой верный друг? — спросил король у герцога.
— Если ваше величество позволит… Я очень устал от впечатлений этого дня. Мне нужно отдохнуть.
— Но, — сказал король, — вы не уйдете без господина д’Артаньяна, надеюсь?
— Почему же? — спросил старый воин.
— Вы сами знаете почему.
Монк взглянул на короля с удивлением.
— Простите, ваше величество, — пробормотал он, — я никак не могу понять…
— Возможно. Но если вы забыли, так господин д’Артаньян помнит.
Лицо мушкетера выразило удивление.
— Позвольте спросить, герцог, — сказал король, — вы живете вместе с господином д’Артаньяном?
— Да, ваше величество: я имел честь предложить ему квартиру.
— Это и не могло быть иначе… Пленник всегда неразлучен с победителем.
Монк покраснел.
— Да, правда, — согласился он, — я действительно пленник господина д’Артаньяна.
— Разумеется, Монк, потому что вы еще не выкупили себя. Но не беспокойтесь: я вырвал вас из рук господина д’Артаньяна, я же заплачу и выкуп.
В глазах д’Артаньяна блеснула радость. Гасконец начал понимать.
Карл подошел к нему.
— Генерал не очень богат, — начал он, — и не может заплатить вам за себя столько, сколько он стоит. Я, разумеется, богаче. Но теперь, когда он герцог и почти король, возможно, что и я уже не в состоянии буду заплатить за него. Господин д’Артаньян, будьте снисходительны. Сколько я должен вам?
Д’Артаньян несказанно обрадовался такому обороту дела, но не выдал своего восторга.
— Ваше величество, вы напрасно беспокоитесь, — ответил он. — Когда я имел счастье захватить господина Монка, он был только генералом; стало быть, мне следует получить выкуп за генерала. Пусть генерал отдаст мне свою шпагу, и я буду считать, что мне уплатили сполна. Только шпага генерала стоит столько же, сколько он сам.
— Odds fish,8 как говаривал отец мой! — воскликнул Карл II. — Вот благородная речь благородного человека, не правда ли, герцог?
— По чести так, ваше величество.
И он обнажил шпагу.
— Сударь, — сказал он д’Артаньяну, — вот шпага, которую вы просите. У многих клинки бывали получше; но мой никогда ни перед кем не склонялся, хотя он очень прост.
Д’Артаньян с гордостью взял шпагу, которая только что возвела короля на престол.
— Ого! — вскричал Карл II. — Как! Шпага, вернувшая мне трон, удалится из Англии? И не будет в числе наших государственных драгоценностей? Нет, клянусь душою, этого не случится! Капитан д’Артаньян, я даю двести тысяч ливров за эту шпагу: если мало, скажите…
— Да, ваше величество, этого мало, — ответил д’Артаньян с неподражаемой серьезностью. — Прежде всего я не хотел бы продавать ее; но вы желаете, а желание вашего величества для меня закон. Я повинуюсь. Но из уважения к славному воину, который слышит меня, я должен оценить ее по крайней мере наполовину дороже. Я прошу триста тысяч за шпагу или готов даром отдать ее вашему величеству.
И, взяв шпагу за острие, он протянул ее королю.
Карл II громко рассмеялся:
— Вот благородный человек и веселый товарищ! Не так ли, герцог? Он нравится мне, и я люблю его. Вот, шевалье д’Артаньян, — прибавил он, — возьмите это.
Он подошел к столу, взял перо и написал чек на триста тысяч ливров.
Д’Артаньян взял чек, с важностью повернулся к Монку и произнес:
— Я взял за шпагу слишком мало, я это знаю; но верьте мне, герцог, я скорее умру, чем прослыву стяжателем.
Король опять захохотал, как счастливейший человек во всем государстве.
— Вы еще повидаетесь со мною до отъезда, шевалье, — сказал он. — Мне нужно будет запастись веселостью, если мои французы уезжают.
— Ваше величество! Моя веселость не то, что шпага герцога. Я отдам ее даром, — отвечал д’Артаньян, вполне довольный.
8
Человек со странностями, оригинал (англ.).