Кролик и Пятачок, которые тем временем показались с другой стороны холма, тоже сказали «добрый день» и «привет, Ру», а Крошка Ру пригласил их посмотреть, как он прыгает…

Они стояли и смотрели. И Кенга смотрела – смотрела во все глаза…

– Послушай, Кенга, – сказал Пух после того, как Кролик подмигнул ему второй раз, – интересно, ты любишь стихи?

– Не особенно, – сказала Кенга.

– А-а, – сказал Пух.

– Ру, дорогой мой, ещё один раз прыгни, и нам пора домой!

Наступило недолгое молчание. Крошка Ру свалился в очередную мышиную нору.

– Ну, давай, давай! – громко прошипел Кролик, прикрывая рот лапкой.

– Кстати, о стихах, – продолжал Пух. – Я как раз сочинил небольшой стишок по дороге. Примерно такой. М-м-м… Минуточку…

– Очень интересно, – сказала Кенга. – А теперь, маленький мой Ру…

– Тебе понравится этот стишок, – сказал Кролик.

– Ты его полюбишь, – пропищал Пятачок.

– Только слушай очень-очень внимательно, – сказал Кролик.

– Ничего не пропусти смотри, – пискнул Пятачок.

– Да, да, – сказала Кенга. Но, увы, она не сводила глаз с Крошки Ру.

– Так как там говорится, Пух? – спросил Кролик.

Пух слегка откашлялся и начал:

– Очень, очень мило, – сказала Кенга, не ожидая рассказа о том, что произошло тогда. – Ну, самый, самый последний раз прыгни, Ру, дорогой мой, и мы пойдём домой!

Кролик подтолкнул Пуха локтем в бок.

– Кстати, о стихах, – поспешно сказал Пух. – Ты когда-нибудь обращала внимание на вон то дерево, во-он там?

– Где?… – сказала Кенга. – Ну, дорогой малыш…

– Во-он там, впереди, – сказал Пух, показывая за спину Кенги.

– Нет!… – сказала Кенга. – Ну, Ру, дорогой мой, прыгай в карман, и пошли домой!

– Нет, ты обязательно посмотри на вон то дерево, во-он там, – сказал Кролик. – Ру, хочешь, я тебя подниму? – И он взял Крошку Ру в лапы.

– А на вон том дереве птичка сидит, – сказал Пух. – А может, это и рыбка.

– Конечно, там птичка сидит, – сказал Кролик, – если только это не рыбка.

– Это не рыбка, это птичка, – пискнул Пятачок.

– Так оно и есть, – сказал Кролик.

– Интересно, это скворушка или дрозд? – сказал Пух.

– В этом весь вопрос, – сказал Кролик. – Дрозд это или скворушка?

И тут наконец Кенга повернулась и посмотрела на вон то дерево.

И в тот момент, когда она отвернулась, Кролик громким голосом сказал:

– Ру, на место!

И на место – в карман Кенги – вскочил Пятачок, а Кролик крепко обхватил Ру и помчался прочь что было духу.

– Куда это Кролик девался?… – спросила Кенга, снова повернув голову. – Ну как, дорогой малыш, всё в порядке?

Пятачок со дна кармана Кенги что-то пискнул – точь-в-точь как Ру.

– Кролику пришлось уйти, – сказал Пух, – он, наверно, вспомнил о каком-то важном деле. Вдруг.

– А Пятачок?

– Наверно, Пятачок тоже о чем-нибудь вспомнил. Вдруг.

– Ну ладно, мы пошли домой, – сказала Кенга. – Всего доброго, Пух!

Три огромных скачка – и она исчезла из виду.

Пух посмотрел ей вслед.

«Хотел бы я так прыгать! – подумал он. – Почему это одни умеют, а другие нет? Очень, очень обидно!»

Кенга, спору нет, отлично умела прыгать, но Пятачку минутами, по правде говоря, хотелось, чтобы Кенга н е умела. Бывало, возвращаясь домой из дальней прогулки по Лесу, Пятачок мечтал стать птичкой и уметь летать, но теперь, когда он болтался на дне кармана Кенги, в голове у него прыгали такие мысли:

– Ууууууу! – говорил он, взмывая в воздух, а спускаясь вниз, он говорил: – Ух!…

И ему пришлось повторять «Уууууууу – ух!», «Уууууууу – ух!», «Ууууууу – ух!» всю дорогу – до самого дома Кенги.

Конечно, дома, как только Кенга расстегнула свой карман, она заметила, что произошло. В первую секунду она чуть было не испугалась, но сразу поняла, что пугаться нечего – ведь она была вполне уверена, что Кристофер Робин никому не позволит обидеть Крошку Ру.

«Хорошо, – сказала она про себя, – раз они решили разыграть меня, я их сама разыграю».

– Ну, Ру, дорогой мой, – сказала она, вытащив поросёнка из кармана, – пора укладываться спать.

– Ага! – сказал Пятачок, стараясь произнести это слово как можно лучше. Но, увы, после такого ужасного путешествия «ага» получилось не очень хорошее, и Кенга, по-видимому, не поняла, что оно означает.

– Сперва купаться, – весело сказала Кенга.

– Ага! – повторил Пятачок, тревожно оглядываясь в поисках остальных.

Но остальных не было. Кролик сидел дома и играл с Крошкой Ру, чувствуя, что с каждой минутой всё больше и больше его любит, а Пух, который решил попробовать стать Кенгой, всё ещё учился прыгать в той же ямке с песком.

– Не знаю, – сказала Кенга очень задумчивым голосом, – может быть, тебе лучше сегодня принять х о л о д н у ю ванну? Как ты думаешь, Ру, милый?

Пятачок, который никогда особенно не любил купаться, задрожал от возмущения и сказал самым мужественным голосом, каким только мог:

– Кенга! Я вижу, что пришло время поговорить начистоту.

– До чего же ты смешной глупыш, Ру, – сказала Кенга, наливая воду в ванну.

– Я не Ру, – громко сказал Пятачок. – Я Пятачок!

– Да, милый, да, – сказала Кенга ласково. – Никто с тобой не спорит!… И голосу Пятачка подражает, какой умница! – пробормотала она, доставая с полки большой кусок жёлтого мыла. – Ну, что ты у меня ещё придумаешь?

– Ты что, не видишь? – закричал Пятачок. – Глаз у тебя, что ли, нет? Погляди на меня!

– Я-то гляжу, маленький мой Ру, – сказала Кенга довольно строго. – А вот ты помнишь, что я тебе вчера говорила про гримасы? Если ты будешь строить такие гримасы, как Пятачок, то, когда вырастешь, станешь похож на Пятачка, и ты тогда об этом очень-очень пожалеешь. А теперь – марш в ванну и не заставляй меня повторять это ещё раз!

И, не успев опомниться, Пятачок оказался в ванне, и Кенга принялась изо всех сил тереть его большой лохматой мочалкой.