Он крался умело, как делал это не раз, производя шума не больше, чем производит тень, перемещаясь вслед за своим хозяином. Поравнявшись с часовым, который прохаживался по краю дороги, – на фоне костра был виден только его силуэт с опущенным щитом у пояса и копьем на плече – Грон удвоил осторожность: присел на корточки и добрался до обочины в достаточно удаленном от часового месте, куда не достигал слабый свет. Подосадовал на то, что после купания вновь приходится погружаться в пыль, и быстро переполз на другую сторону дороги, самому себе представившись черной змеей. Зажал в зубах кинжал, подождал, пока часовой, развернувшись, начал удаляться от него, прополз еще немного вперед и замер.

Часовые сошлись и разошлись. Когда враг, неторопливо возвращаясь, оказался в пяти шагах от Грона, тот тихо свистнул и тут же, молниеносно вскочив, метнул кинжал, целясь в горло. Раздался в тишине хлопающий звук, упало на землю копье, и Грон, в два прыжка преодолев разделяющее их пространство, успел подхватить оседающее тело и тихо опустить на землю. Вытащил кинжал из смертельной раны и бросился в сторону Вальнура, где раздавались какие-то невнятные звуки, похожие на тяжелые вздохи.

Юноша стояла на коленях над лежащим ничком метателем и вытирал кинжал о траву.

– Пришлось добить, – шепнул он Грону.

Убедившись в том, что часовые мертвы, вольный боец и юноша направились к костру, медленно и спокойно, чтобы не напугать коней. Грон искал Крута, но метатели спали, с головой завернувшись в плащи. Медлить было опасно, и вольный боец, подав знак юноше, сбросил щит с ближайшего врага и нанес удар кинжалом. Вальнур последовал примеру Грона, хотя лицо его исказила гримаса отвращения. Раздался хрип, протяжный булькающий сон – и кто-то вдруг завопил по другую сторону костра:

– А-а! Крут, нападение!

Метатели зашевелились, отбрасывая полы плащей. Застучали щиты, встревоженно отшатнулись кони. Проснувшиеся вскакивали, еще ничего не успев сообразить, но сразу хватаясь за топоры.

– Уходим! – Грон отпрыгнул к коням, испуганным начавшимся переполохом.

Под шелест пущенных вдогонку тяжелых копий Грон с Вальнуром добежали до леса и растворились в ночи.

Темнота выдавливала из себя частые капли мелкого дождя, словно торопясь вымыть деревья и землю до прихода рассвета. Четыре всадника скакали сквозь бесконечный спящий лес по одной-единственной дороге, ведущей неизвестно куда. Грон был уверен, что до утра метатели не тронутся с места, поостерегутся вслепую ехать по чужому лесу, не зная, откуда ждать нападения и сил противника.

Какой-то зверь хрипло подвывал вдалеке, и доносился из-за деревьев монотонный стук, словно кто-то без устали колотил палкой по стволу. Грон с сожалением подумал, что до сих пор они не встретили ни одного лесного обитателя, а свежее жареное мясо с приправами совсем бы не помешало… Он был не против отведать и дичи, но, кажется, никаких птиц, кроме железных, не водилось в этих местах.

Мокрый рассвет едва-едва забрезжил, медленно, но упорно просачиваясь в толщу ночи, нарушая ее монолитность и постепенно растворяя в себе. Лес начал редеть. Соскучившийся по простору Тинтан прибавил ходу; другие кони, стараясь не отставать, тоже ускорили бег, не давая всадникам задремать в седле.

На этот раз лес оборвался сразу, словно гигантский небесный меч провел по земле черту, обозначив границу растительности, и дальше срезал всю почву до самого скального основания. Распластавшаяся перед всадниками каменистая равнина в отдалении вздымалась иззубренной черной грядой. Дорога, сужаясь до размеров тропы, ныряла в узкий проход, стиснутый неровными каменными стенами. Вальнур, увидев этот единственный путь, умоляющими глазами посмотрел на вольного бойца.

– Грон, лучшего места для засады нам не найти. Атакуем их сверху, им придется пробираться цепочкой, и копьем там не размахнешься. Неужели упустим такую возможность?

Грон, вытирая мокрое от дождя лицо, оценивающе рассматривал гряду. Потом проговорил с сомнением:

– Место, конечно, хорошее. Перегородить дорогу камнем побольше – и можно в одиночку удержать хоть сотню.

– Фермопилы, – ни к кому не обращаясь, непонятно изрек Ал.

– Но дело в том, – Грон взглянул на юношу, – что если мы устроим здесь засаду и нападем, как ты предлагаешь, они убедятся, что нас совсем немного.

– Они и так давно уже догадались! Хотя бы по нашей ночной вылазке. Да и в следах они разбираются, не так ли? Но ведь сколько там их осталось – какой-то жалкий десяток!

– Пожалуй, ты прав, – поколебавшись, согласился вольный боец. – Возможность действительно хорошая.

Юноша в восторге подбросил и поймал топор.

– Хей-хей! Клянусь ясноглазой Оль, они не получат вино Асканты!

Под моросящим дождем они приблизились к каменной гряде, похожей на хребет огромного дракона, и углубились в ущелье. Мокрые стены неровно уходили вверх, образуя множество уступов, остроконечные глыбы нависали над тропой, и казалось – достаточно одного легкого толчка, порыва ветра, чтобы они обрушились на головы всадников. Из расселин, изгибаясь, тянулись тонкие стволы, разметав зеленые ветви, словно стараясь уцепиться за камни и удержаться на крутизне.

Грон решил пересечь гряду, укрыть коней, Ала и Рению, и вместе с Вальнуром, затаившись среди глыб над тропой, сверху атаковать метателей. Рения не протестовала, понимая свою бесполезность в предстоящем бою, однако Ал наотрез отказался прятаться, и никакие доводы вольного бойца не смогли его переубедить.

– В конце концов, я мужчина, – твердо ответил он, когда Грон исчерпал запас красноречия. – Пусть необученный, не умеющий драться и даже не служивший в армии – но мужчина. Вы, значит, опять будете рисковать, а я, как всегда, отсиживаться? Не-ет, попробую свалить хоть один камень им на голову.

– А как же твои принципы? – удивился Вальнур. – Помнится, ты не так давно не пожелал…

– Это были не принципы, – остановил его Ал. – Внутренняя неподготовленность, психологический барьер. Но коль попал в другой мир – надо жить по его законам. Я пойду с вами.

Грон собрался было повторить все свои доводы, но, взглянув на решительное лицо Ала, махнул рукой и коротко сказал:

– Пусть будет так.

Извилистая тропа вновь вытянулась в ровную линию, каменные стены расступились, понижаясь, сглаживаясь, переходя в равнину – и маленький отряд выехал на простор.

– Опять лес… – разочарованно вздохнул Вальнур. – А я уже думал, наше путешествие завершается.

Впереди застывшими волнами тянулись поросшие лесом зеленые холмы, и дорога под неустанно сеющим дождь небом, казалось, не имела конца. Грону вдруг подумалось, что голос бесплотного духа обманул Беардина, что нет никакого вина Асканты, и никогда не было никакой женщины со звезд, а есть пустынная безнадежная дорога, которая широкой лентой охватывает эти неведомые края и ведет назад, к началу пути…

Возглас Ала заставил его схватиться за меч и оглянуться – но никакой угрозы сзади он не обнаружил. Ал неловко соскочил с коня и, прихрамывая, бросился к груде камней, образующей невысокую пирамиду. Поднял лежавшую возле камней темную широкую дощечку, протер полой плаща и буквально впился в нее глазами. Грон, Вальнур и Рения подъехали к нему.

– Что это? – спросил Грон, обменявшись с Вальнуром недоуменным взглядом.

Ал, держа дощечку за края руками, показал ее своим спутникам. Гладкая коричневая поверхность была испещрена прямоугольными и круглыми отверстиями, словно ее прогрызли жуки-древоеды. Приглядевшись, Грон понял, что это не дерево, а какой-то другой материал.

– Что это? – повторил он. – Опять какая-нибудь твоя выдумка?

Ал поднял голову. Лицо его было изумленно-отрешенным.

– Здесь действительно были люди со звезд. Вот, смотрите. – Он поднял дощечку повыше. – Видите надписи?

Возле отверстий располагались выпуклые, словно выдавленные чем-то с обратной стороны, буквы, складываясь в странные слова.