— Пожалуйста, называйте меня на «вы», — все-таки просил он.
Андроник улыбнулся.
— Давай лучше ты называй меня на «ты». Во-первых, человек есть индивидуальная мера, так почему называть его во множественном числе? Кто придумал это? Во-вторых, ты должен знать: я никогда ни перед кем не чинюсь, спроси кого угодно.
Он притянул Дениса к себе и покровительственно хлопал его по плечам.
— Ничего, мы с тобою еще подружимся!
Сели возле ваз с фруктами, и Денис подивился мастерству фруктоводов. Виноград — ягодка к ягодке. Капли воды как росинки, словно только что сорван, а ведь прошлого урожая!
Принц вел беседу ни о чем. Какие вести из столицы, какие виды на урожай? А на европейской стороне империи? Спросил, есть ли у Дениса дети, и, узнав, что нет, стал жаловаться на своих: у него их от трех жен семеро.
Денис всматривался в него, испытывая некоторое удивление. Палач, садист, авантюрист — такое впечатление об Андронике Комнине он вынес из университетских семинаров. Здесь певцы слагали об Андронике саги, о живом, и он казался могучим сотрясателем небес, вроде франкского Роланда или русского Ильи Муромца.
Перед ним же расположился на золоченой табуреточке (именно расположился, а не просто сидел!) типичный интеллигент, правда, высокого роста, спортивно сложенный, несмотря на свой возраст. Вопреки византийскому обычаю бороды не носил. У него были висячие усы, как у запорожца, и несколько выпуклые внимательные глаза. И усмешечка кривоватая была, будто все ему трын-трава! Была и привычка подкручивать или подергивать кончики усов, привычки этой он стыдился, старался избавиться.
И еще: он был совершенно лыс, ему предлагали искусные парики из разных стран. Император Мануил, например, любил иметь для всевозможных случаев особые парики. Андроник от париков отказался: пусть, мол, все видят без прикрытия, каков я есть.
Об одежде: каждая деталь его костюма всегда была продумана, но не в лоб, не в лоб! Если, например, он был одет в простую крестьянскую рубаху, это отнюдь не значило, что высокороднейший принц сам собирается пахать. Придворные специалисты гадали и предполагали, что принц пишет буколическое стихотворение. И были правы.
Сегодня он был одет в декоративную кольчугу тончайшей венецианской выработки, а в руке к тому же держал грозные боевые железные перчатки. Однако это отнюдь не означало, что принц пишет поэму в честь Марса, а наоборот, что он теперь свободно думает о войне, это, в частности, категорически запретил ему покойный Мануил специальным указом.
— Правда, что о тебе рассказывают, будто тебя Сикидит… — без обиняков начал Андроник.
Денис ответил утвердительно, а про себя улыбнулся. Скоро и о нем начнут слагать саги кифареды на перекрестках Византии.
— Так в каком году ты жил, пока это мистическое чудовище не вытащило тебя в наше римское царство?
Денис был готов к этому, он предполагал такие вопросы и заранее вычислил. В семь тысяч восемьсот девяностом году от Сотворения мира. Счета от Рождества Христова византиец просто бы не воспринял. Андроник представил себе массив времени и стал тереть ладонью голый затылок.
— Ого! Восемьсот лет вперед!
И он продолжал выспрашивать подробности великого эксперимента Сикидита, относясь к услышанному совершенно реально, не ища в этом колдовства или особой диавольщины. Не так, как покойный Мануил или светлейшая Маруха, которые все же чаяли в этом происки Сатаны.
— И ты, наверное, хотел бы заставить Сикидита, чтобы он этим же путем возвратил тебя домой?
Денису ничего не оставалось, как ответить утвердительно, хотя сейчас его желания были в другом.
— Не обольщайся, — сказал принц, беря гранат и надрезая его. — Скажу прямо, этот Сикидит — большой остолоп.
Пожевал гранатовые зерна беззубым ртом и продолжал:
— Поясню притчей. Ты, наверное, знаешь, что среди моих детей есть принцесса Эйрини, Ира, белобрысенькая такая капризушка. Не можешь не знать, если успел в столице столиц повращаться в светских дебрях, жених у нее официальный Ангелочек, тоже не можешь не знать, умопомрачительная личность. Да и ты сам, судя по твоему профилю и сладкой бородке, большой женолюб, парень! Ну, оставим это, вернемся к Сикидиту. Итак, капризушка Ира потребовала, чтоб ее взяли на охоту. Взяли, хотя, как ты знаешь, у нас женщины на охоту не ездят, мы не Запад. Там она потребовала дать ей лук, он же тяжеленный, целый пуд, наш боевой лук! Родители, конечно, категорически запретили ей это, но опять уступили. И взяла Ира в первый раз в своей жизни настоящий боевой лук, кавалеры, конечно, помогли ей и удержать и натянуть этакую махину. И первым же выстрелом, первым и единственным, наша принцесса убила золотистого дятла!
Андроник хлюпал гранатовым соком, смеясь. Видимо, история с дятлом и дочерью доставляла ему удовольствие.
— Понимаешь? Другие всю жизнь мечтают хоть один раз подстрелить золотистого дятла, в силки его пытаются поймать! А эта вертушка раз — и подстрелила!
Денис тоже вежливо смеялся.
— Ты хочешь спросить, а при чем здесь Сикидит? — спросил принц. — А при том же. Раз — и подстрелил!
Принц придвинулся вплотную, оглянулся на диваны и торшеры, будто за каждым из них прятались стражи уха.
— Значит, ты там (он показал пальцем в пол, словно — увы! — в преисподнюю) специально изучал историю нашего царства?
На сей раз Денис просто кивнул.
— Дело! — удовлетворенно сказал принц. — А про Андроника протосеваста, принкипия, ты там, конечно, чигал?
Денис опять ответил утвердительно, даже с некоторым оттенком собственного значения. Хотя чувство крайней опасности его не покидало — словно это он сам вздумал ласкать леопарда.
— Тогда скажи нам, мудрец Дионисий, вступит ли Андроник Комнин на престол своих отцов?
— Да, ваша царственность! — ответил Денис, вспомнив высший титул римских василевсов, и даже пытался встать из-за стола, но принц не позволил.
— И сколько же отведено будет — или, по-вашему с вашей стороны, — сколько было отведено на царствовав ние этого Андроника?
— Три года, — сказал Денис, хотя, как в случае с Марухой, тут же пожалел о сказанном. С византийцами ухо надо держать востро. Но как и не сказать, раз с тебя требуют!
— Маловато, — огорчился Андроник и снова потер яйцеобразную макушку. — Мне уже семьдесят один год Но не ветхозаветный же я Аред, который жил девятьсот лет… Ах, это время, время!
И спросил чрезвычайно заинтересованно:
— А кто же после меня вступит на престол? Дениса снова занесло, и он ответил, не подумав:
— Исаак Ангел.
Царственный Андроник всполошился, как какая-нибудь коммунальная тетка.
— Этот Исачишка? Этот лизоблюд паркетный? Ну, брат прорицатель, тут уж проврался ты. Впрочем, — добавил он грустно, точно как в свое время кесарисса Маруха, — римской империи на роду так написано — шутов на царство принимать.
И Денису даже стало его жаль. Он был как ребенок, которому дали игрушку и тут же ее отобрали.
Тут Андроник захотел переменить тему и стал расспрашивать, как Денис устроился в этом мире. Фыркал на все Денисовы планы устройства в этой жизни.
— Жениться на дочке стратиота? Не спеши, пойдешь за мною, знатные патрикии станут толпиться в твоей прихожей, предлагая своих дочерей, да еще с приданым? Я дам тебе не тесную дворцовую кувикулу или хижину в сельской общине, ты получишь у меня дворец! Я выделю тебе не нищий надел стратиота, я дарую тебе именья, где трудятся сотни крестьян!
«И будешь ты царицей мира, — подумалось Денису, — голубка нежная моя!»
Принц встал, взял за руку Дениса.
— Долго я колебался, хотя, как видишь, кто только ни приехал ко мне звать на Священный Престол. Но твое появление, пророк ты или не пророк, я принимаю как знамение судьбы.
Принц поднял полог и вышел к пирующим. Пир здесь уже трансформировался в оживленные танцы, которыми руководил все тот же неугомонный Исаак Ангел. В зале все образовали круг, взяли друг друга за плечи. Словно на каком-нибудь сельском празднике двигались но кругу, ритмически припевая. А посередине рыжий Исаак отплясывал нечто похожее на барыню.
