Здесь тихо, прохладно и пахнет сигаретами. Ментоловыми — такие курит мать Назарова, когда дико нервничает.

Скидываю обувь, почти бесшумно прохожу к комнате Кости, открываю дверь и замираю. Ирка сидит на стуле, друг всё ещё в постели, проснулся. Окно открыто. Странно попахивает только что оборванным разговором.

— Кто из вас додумался позвонить Элли и вызвать врача? — с упрёком смотрю на девушку, следом на парня. Прикрываю за собой дверь.

— Я, — признаётся Ира.

Шумно вздыхаю.

— Ты забыла, что Костяну нельзя светиться? Не только Элли втянула, ещё и ставишь нас под угрозу. Может, нам сразу в полицию пойти?

— Стас, — Назар пытается перебить меня, но я даже не смотрю в его сторону.

— Ты хоть думаешь своей башкой, что делаешь? — злюсь я.

Она прикрывает лицо рукой, трёт будто только проснулась.

— Ты совсем двинулся? — спокойно спрашивает Ира. — Косте нужна помощь. Ты больше печёшься о его свободе или жизни? Хватит из ничего трагедию делать. Врач проверенный, сделает всё без шума. Ему нужно только заплатить. Ты вообще-то мог сам до этого додуматься, а не дёргать меня.

Пыл остывает, и я поджимаю губы.

— Я оказала ему первую помощь, сделала всё, что в моих силах. Уж извини, что моя самодеятельность привела ко всему этому. Я не врач, и даже не медсестра. Вообще не обязана вам помогать в этом дерьме. И трогать его рану я больше не собираюсь, понял? Лекарства купил?

— Купил, — бурчу, протягивая пакет.

Назар коротко смеётся, морщится.

— Тебя только что уделали, Стасян, — хрипит парень, я лишь бросаю предостерегающий взгляд.

Ира забирает пакет, достаёт оттуда лекарства. Те, что для Назарова, кладёт на тумбочку, свои прячет в рюкзак.

— Врач приедет примерно через час, так что для начала нужны деньги, — уверенно говорит девушка.

— Деньги — не проблема, — отвечаю. — Мне только с карты снять. С собой налички нет.

— Тогда — вперёд, — смотрит на меня, как на дебила.

Киваю, мысленно кривлюсь и выхожу из комнаты. Ну, и тёлка. С ней лучше не спорить, а то загрызёт. А с виду такая милая…

***

Через час и десять минут появляется врач. Мама Кости начинает шуметь в своей комнате — не удивлюсь, если прямо сейчас баррикадирует дверь, чтобы никто не смог добраться до неё. Мужчина с чемоданчиком проходит вглубь квартиры, осматривается, оценивает ситуацию в комнате, затем смотрит на Назарова. Тот в ответ скептично морщится.

— Так, и что у вас здесь случилось?

Его идеально уложенные тёмные волосы больше подходят для актёра или же модели, но никак не для врача. Аккуратная щетина, карие глаза. Одежда явно куплена не на распродаже.

— Ножевое ранение, — Ира поднимается на ноги. — Я вчера зашила рану, но сегодня у него поднялась температура.

Его даже не смущает фраза «зашила рану», которую произносит школьница. Мужчина ставит чемодан на пол рядом с кроватью, закатывает рукава и без лишних вопросов принимается за осмотр. Мы стоим в стороне и ждём окончательного приговора.

— Как именно Вы зашивали рану? — интересуется врач.

— Шёлковые нитки прокипятила, иглу накалила, плюс ещё спирт, — неуверенно бормочет та.

Молчание. Открывает чемодан, достаёт ножницы, начинает снимать швы. Морщусь, бросая взгляд на рану. Через несколько секунд мужчина снова подаёт голос.

— Болит сильно?

А как же, ножевое, мать его.

— Терпимо, — Назар.

Ну-ну, у тебя же болевой порог высокий. Хоть живьём кожу снимай, мало что почувствуешь.

— Гноя внутри нет, но рана слегка воспалена, — констатирует врач. — С должным уходом всё пройдёт быстро. Я её обработаю, наложу шов, выпишу мази. Если появится гной или станет ещё хуже, то звоните, я оставлю свою визитку.

— Спасибо, — Ира опережает меня. — А как быть с температурой?

— Вколю жаропонижающее…

А потом мужчина принимается за лечение: химичит с раной, делает местный наркоз, зашивает.

— На первое время — постельный режим, чтобы шов не разошёлся. Менять повязку каждый день, рану обрабатывать этими лекарствами, — достаёт из чемодана визитку и бумажку с ручкой. Что-то записывает. Этот врач настолько крут, что у него даже почерк идеальный. — Воспаление скоро должно сойти, главное хорошо ухаживать за раной. Организм молодой, крепкий, всё заживёт быстро.

— Ага, как на собаке, — бурчит Костян.

Да хорош тебе скалиться-то!

Мужчина протягивает бумажки Ире.

— Если что, номер на визитке.

— Спасибо, — кивает девушка.

— Ну, что ж. Сделал всё, что в моих силах, надеюсь, больше не увидимся.

Он это к тому, что квартира, мы и ситуация в целом — настоящее дно, или же просто пожелал скорейшего выздоровления?

— А сколько мы Вам должны? — встрепенувшись, спрашивает девушка, прежде чем врач покидает комнату.

— Нисколько. Элеонора уже заплатила, — улыбается.

Уходит.

Я не удивлён. Элли вечно лезет, куда не надо и когда её не просят.

Слышу, как закрывается входная дверь.

— Ну, что, всё? — оживлённо улыбается Ира, хлопая в ладоши. — Вот визитка, лекарства, — отдаёт бумажки мне. — За раной следите сами, всё такое. Удачи, здоровья. Я пошла.

Хватает рюкзак и поспешно выходит из комнаты. Я смотрю на Костяна, пока не слышу, как снова хлопает входная дверь.

— Ну, хотя бы теперь знаем, что делать с твоей раной, — пожимаю плечом.

— Да она и так бы зажила. Не в первый раз… — Костя шумно вздыхает, прикрывая глаза. — Принеси чё-нить пожрать, а? А то я не могу встать.

— Тоже мне, больной, — бурчу, послушно выходя из комнаты.

Женщины от рождения наделены особым независимым органом, отвечающим за ложь. Что, где и как лгать — каждая решает для себя сама. Однако, все без исключения женщины в какую-то минуту, причем зачастую — очень важную — непременно лгут. Конечно, они лгут и по пустякам, но не это главное: в самый ответственный момент они лгут без колебаний и стеснения. При этом большинство из них даже не краснеет и не меняется в голосе. (Харуки Мураками. Мужчины без женщин)

Бумбокс — Вахтерам

Ложь 21. Ира

Раздавать листовки — не самое интересно занятие, да и платят мало, но деньги — есть деньги. Стоя под палящими лучами обжигающего солнца, я радуюсь, что прихватила с собой солнечные очки, кепку и наушники. Теперь хотя бы не приходится щуриться, криво улыбаясь прохожим и протягивая рекламные брошюры магазина одежды.

На моей третьей подработке нет кондиционера, шумных посетителей, еды и зловредного начальника, но стоять посреди улицы со стопкой никому ненужных рекламок — то ещё удовольствие. К счастью, их осталось немного, да и отведённое время заканчивается, а завтра выходной, так что лучше сегодняшнего вечера и быть ничего не может.

Стас с Костей не связываются со мной уже четыре дня — это здорово, потому что с одной стороны Назаров идёт на поправку, а с другой ребята наконец решают оставить меня в покое. Даже Элли не пытается намекнуть, что мне нужно получше познакомиться с Костей. Единственное, что досадно во всей ситуации, — книга, которую я с горяча вернула Назарову. Надо было всё-таки сначала прочитать…

Звонит телефон — приходится достать сотовый из кармана и взглянуть на экран, тот отсвечивает, и я не сразу умудряюсь разглядеть имя.

Отец.

Ну, и что же ему от меня нужно?

— Алло? — отвечаю на вызов, машинально протягивая какому-то мужчине листовку.

Тот берёт её и, даже не смотря на меня, исчезает в толпе.

— Ирочка, здравствуй, — приторный голос мачехи разрезает пространство, и я морщусь, будто проглотив слишком кислый лимон.

И чё она звонит с номера отца?

— Здрасте, тёть Марин! — нарочито громко отзываюсь я. — Что-то случилось?

Она судорожно вздыхает — ненавидит, когда кто-то кричит или повышает голос, привыкла к тишине и спокойствию. А ещё её чертовски бесит, когда я обращаюсь к ней «тётя Марина».

«Какая я тебе тётя?! Я Марина Сергеевна».