— С дороги! — слышу позади голос охранника.

Кто-то кричит, что-то падает.

А вот и кабинет брата. Торможу перед дверьми, скользя по полу, со всей силы толкаю преграду и буквально кубарем вваливаюсь внутрь. Ура, я побил собственный рекорд!

Буквально через пару секунд меня уже скручивают охранники, набрасываясь и придавливая к полу будто чёртовы рестлеры. Руки больно заводят за спину, упираются в меня коленом, даже пистолет достают для пущей убедительности. Молодцы, ребята. Поймали-таки.

Артём сидит за столом и скучающе листает документы. Смотрит на меня исподлобья, поджимает губы, словно подобное происходит у него под носом каждые полчаса. Ни единой эмоции, ничего. Раздражает.

— Я ждал тебя три дня назад, — спокойно замечает Артём, возвращаясь к своим бумажкам.

Пытаюсь приподнять голову, но ничего не получается. Шлем давит на шею, дышать тяжело. Руки так сильно вывернуты, хоть на стенку лезь. Ещё немного, и придётся вправлять вывих.

Что-что, а обездвиживать охранники умеют.

— Я что, по-твоему, должен нянчиться с тобой? — брат даже не приказывает своим шестёркам отпустить меня. Издевается что ли? — Это тебе нужны деньги, а не мне. Сколько ещё ты будешь вести себя как ребёнок? Я в твоём возрасте уже экстерном сдал экзамены и поступил в университет. На второй курс. И в кого ты такой уродился?

Да-да. Ты у нас умный мальчик, папенькин сынок. Никто в этом не сомневается… А теперь скажи своим шестёркам, чтобы они перестали придавливать меня к полу, а то я превращусь в раздавленную машинами крысу.

Пытаюсь дёрнуться и хоть немного ослабить хватку, но ничего не получается.

— Отпустите его, — машет рукой Тёма, и охрана послушно отступает.

Наконец! Я думал, что мне весь день придётся в такой позе перед братцем пролежать.

Поднимаюсь на ноги, дёргаю плечами, разминая их, а после снимаю шлем.

— Свободны, — небрежно бросает Артём, и бугаи послушно покидают помещение.

— Дерьмо у тебя, а не охрана, — сплёвываю я, нагло пересекая кабинет и плюхаясь в кресло. — У меня было две секунды, чтобы застрелить тебя. А я всего лишь подросток.

— Очень проблемный подросток, — недовольно кривится брат. — И что же, скажи на милость, тебя задержало? Мы договаривались встретиться три дня назад. Сейчас у нас что? — риторический вопрос. — Вторник, Стас. Сегодня вторник.

— Дела были, — отмахиваюсь, нагло кладя мотоциклетный шлем на стол.

Осматриваю кабинет, кривясь из-за его безупречности и чистоты. Огромные окна за спиной Тёмы, дорогая картина за пару штук евро, кожаные кресла и диван. Стол из белого дерева, на котором идеально разложены вещи. Ноут, ручки, документы, бумаги, часы и даже фотография в рамке. Что на ней изображено, я не знаю, она стоит ко мне обратной стороной. Тёма замечает мой взгляд и аккуратно кладёт рамку изображением вниз.

— В субботу…

— Встреча, я знаю. Я как раз за деньгами на одежду, ты же велел прикупить что-нибудь изысканное, — выделяю последнее слово. Усмехаюсь.

Тёма поджимает губы, смотрит на меня в точности как отец, когда тому что-то не нравится. Затем отодвигает ящик стола, достаёт пачку денег и кладёт на столешницу. Медленно пододвигает ко мне будто взятку.

— Круто, спасибо.

Резко поднимаюсь на ноги, хватаю деньги, шлем и направляюсь к выходу.

— Стой.

Замираю прямо в дверях. Не оборачиваюсь.

— В субботу я хочу представить тебя важным партнёрам компании, так что, будь добр, приготовься к этому. Вечер должен пройти спокойно и без лишнего шума, так что держи себя в руках.

Шикаю.

— Зачем? Я не собираюсь иметь дел с компанией, нахрена я тебе нужен?

— Приказ отца, — холодно. — Один день можешь и потерпеть.

Ничего не ответив, покидаю кабинет брата. То же мне, приказ отца. Он хоть представляет, каково мне будет среди всех этих буржуев и миллионеров? Да я на стенку лезу лишь от одной мысли об этом. Скучнее мероприятия и придумать нельзя.

Ложь сопровождается шумихой, а истина — беззвучна. (Фетхуллах Гюлен)

Земфира — Искала

Ложь 25. Ира

Долгий и изнурительный рабочий день в аниме-магазине не приносит ничего, кроме скуки и отвратительного настроения. К нам заглядывает мамаша и устраивает разнос из-за того, что мы продали её сыну наклейки с персонажами из аниме «Блич». Видите ли, нельзя продавать детям подобные «гипнотические картинки, затуманивающие разум» и бла, бла, бла. Мальчишке, кстати, тринадцать лет, а на наклейках нет никакой цензуры и возрастного ограничения.

К несчастью, разбираться с недовольной клиенткой пришлось мне, потому что Гриша свалил на перекур в соседний магазин. Как чувствовал прям. Объяснить женщине, что в аниме нет ничего криминального, у меня не получается, а товар всё равно возврату не подлежит, так что меня полили изрядной волной дерьма и удалились восвояси.

Вот так продавай что-то детям, обязательно найдётся сумасшедшая истеричка, решившая обвинить тебя во всех смертных грехах. Мне за всю жизнь хватило Марины, которая только и делала, что тыкала в неряшливость, неопрятность, немощность и халявное проживание в её квартире.

Кстати, о мачехе. Впервые в жизни от неё оказался хоть какой-то толк. С работой Марина не обманула: я связалась с её, типа, подругой, которая устраивает благотворительное мероприятие, и та с радостью согласилась взять меня официанткой. Сказала, что Марина очень настойчиво рекомендовала мою персону, хвалила, что я трудолюбивая, аккуратная и честная девочка, как раз подрабатывающая в одной из кафешек. На что мачеха не пойдёт, лишь бы получить желаемое. Конечно, выставку-то открыть хочется, а денег нет. А тут хоть какая-то взаимная выгода…

В общем, в субботу я должна буду прийти пораньше, чтобы помочь подготовить столы, напитки и закуски. Ничего сложного делать не придётся, просто ходить мимо гостей и предлагать им выпить/перекусить. Идеальней работы и не найдёшь.

Единственное, о чём я в последнее время постоянно думаю, — деньги. Как бы, где бы что-нибудь подзаработать, чтобы перестать сводить концы с концами. И порой от всего этого становится чертовски грустно. В моём возрасте подростки развлекаются, ходят по клубам, вечеринкам, да просто сидят на шее у родителей и ничерта не делают. А я горбачусь на трёх работах, чтобы оплатить лекарства бабушки, коммунальные услуги и еду. Пенсии и подачек отца не хватает, а мои деньги улетают так быстро, что глазом не успеваешь моргнуть.

Порой так хочется забыть обо всех проблемах и зажить на халяву у кого-нибудь на шее. Но увы. У меня нет прав жаловаться на судьбу. Её ведь не выбирают, она сама показывает на тебя пальцем и приговаривает к вечному жалкому существованию. Ну или кому как повезёт.

Колокольчик звенит, и я устало поднимаю взгляд на посетителя, сдерживая жадный зевок, но, как только вижу в дверях гостя, сонливость как рукой снимает.

Парень скептично осматривается, скользя взглядом по стеллажам, медленно, но уверенно, направляется в сторону прилавка. Посетителей за день мало, так что Гриша решает спохватиться и проявить инициативу.

— Вам чем-нибудь помочь? — приветливо улыбается, излучая отвратительно-слащавую энергию.

Парень подходит к нам, осматривает Гришу с ног до головы, чуть прищуривается.

— Нет, — наконец говорит он.

А потом взгляд его синих пронзительных глаз устремляется прямо на меня, и всё внутри неожиданно скручивается.

— Здорова, — парень шмыгает носом.

Я шумно вздыхаю, совершенно сбитая с толку. Сразу почему-то хочется вскочить на ноги, чтобы не чувствовать себя жалкой, а тем более не смотреть на Костю Назарова снизу вверх.

— Думала, что больше не увижу тебя, — замечаю я, подпирая голову рукой.

Костя кладёт на прилавок книгу и прячет руки в карманах, сутулит плечи, чувствуя себя неловко.

— Решил отдать.

— Я же… — качаю головой, но договорить не дают.

— Это в знак извинений, — перебивает Назаров. Косится на Гришу таким устрашающим взглядом, что напарник тут же тушуется и исчезает в подсобке. — Мне она не сдалась. Не люблю читать.