— Это ужасно, ужасно! Как хорошо было бы, если бы завтра обе эскадры пошли ко дну, и я вместе с ними» По крайней мере, я не терзался бы. Я не слышал бы в душе этого безумного голоса, требующего, чтобы я мстил, мстил до конца!

Раненый закрыл глаза.

Шесть дней спустя «Властитель океана», шедший все время ради экономии угля с малой скоростью, достиг наконец мыса Танионг-Дату, замыкавшего с востока Саравакский залив. Бригантина уже находилась в условленном месте, скрытая в одной из бесчисленных маленьких бухт, окаймленных горными цепями, которые делали судно совершенно невидимым с открытого моря. Командовал ею один из старейших пиратов Мопрачема, принимавший непосредственное участие почти во всех предприятиях Сандакана и Янеса и потому пользовавшийся с их стороны самым неограниченным доверием.

Согласно полученному приказанию, бригантина была снабжена в достаточном количестве оружием и провиантом. Что касается угля, который в данном положении был более всего необходим для «Властителя океана», то его на борту бригантины находилось всего лишь около тридцати—сорока тонн, и тот собрали с большим трудом, так как английская администрация Лабуана сразу же после объявления Сандаканом войны сосредоточила все наличные запасы угля в гавани Брунея.

Этого ничтожного количества добытого пиратами угля едва могло хватить на два дня, и то лишь при условии поддержания самой умеренной скорости. Тем не менее по распоряжению Сандакана весь скромный запас угля был немедленно перегружен с борта бригантины в трюм «Властителя океана».

Опасаясь быть выслеженным, Сандакан поторопился дать последние распоряжения командиру бригантины. Судно должно было направиться в Синтанг, подняться по реке до города того же названия, приняв вид мирного торгового корабля под английским флагом, и там вступить в контакт с вождями даяков, в свое время помогавших свержению Джеймса Брука, дяди нынешнего раджи Саравака, раздать им оружие и боевые припасы и вызвать восстание на границах государства, а затем опять спуститься к устью реки и там ожидать возвращения «Властителя океана».

Несколько часов спустя крейсер покинул мыс Танионг-Дату, направляясь умеренным ходом к северо-западу, чтобы достигнуть Мангалума и воспользоваться имеющимся там запасом угля со складов, которыми пользуются суда, направляющиеся в моря Китая.

Прошла еще неделя, и «Властитель океана», который все время держался вдали от берегов, проходил мимо отмели, носящей имя Верной. В этот день сэр Морленд, быстро поправлявшийся, в первый раз появился на палубе корабля. Его поддерживал врач.

Раненый был еще очень бледен и слаб, однако сама рана почти окончательно зарубцевалась.

Было прекрасное и сравнительно прохладное утро, свежий бриз тянул с юга, покрывая рябью необозримое пространство океана; по-прежнему над судном носились многочисленные стаи птиц-рыболовов.

При появлении английского офицера на палубе Янес, который в это мгновение вместе с Сурамой находился на капитанском мостике, поспешил ему навстречу.

— Ну вот, наконец, вы и оправились! — сказал португалец радушно, протягивая руку Морленду. — Я очень рад, что вы уже можете выбраться на палубу. Свежий воздух действует на вашего брата-моряка гораздо лучше, чем воздух кают. С этого момента вы можете считать себя не пленником, а нашим гостем. Вы вольны делать все, что вам заблагорассудится, идти, куда хотите, на нашем судне нет секретов от вас.

— А вы не боитесь, что я могу злоупотребить вашей любезностью? — ответил Морленд.

— Разве вы не джентльмен? — улыбнулся Янес. Морленд набрал полные легкие чистого морского воздуха.

— Однако мы ушли от тех мест, где были раньше! — сказал он. — Не найдете ли вы возможность, мистер Янес, сказать мне, куда мы теперь идем?

— Далеко от Саравака.

— Уходите из сетей, расставленных для вашей поимки раджой?

— Пока — да. Надо возобновить наши запасы угля.

— В таком случае у вас есть на примете какой-нибудь порт, где вам обеспечен дружественный прием?

— Нет. Нам достаточно тех складов угля, которые заготовлены нашими врагами. Но не будем говорить об этом. Лучше вот что: устраивайтесь здесь, на палубе, поудобнее, чтобы подышать свежим воздухом.

Молодой человек с поклоном отошел от португальца. Он поднялся по лестнице на капитанский мостик, где сидела, качаясь в плетеном кресле, Дарма. Она делала вид, что читает книгу, но на самом деле внимательно и неотступно наблюдала за каждым движением моряка.

— Мисс Дарма! — сказал тихим голосом Морленд, приближаясь к креслу девушки. — Могу ли я присесть около вас?

— Пожалуйста! — отозвалась, чуть краснея, дочь Тремаль-Наика. — Вы будете чувствовать себя гораздо лучше здесь, чем в вашей каюте, где можно задохнуться.

Доктор Хельд предложил раненому кресло, а сам, закурив сигару, направился к Янесу, который развлекался тем, что смотрел на летучих рыб, искавших спасения от преследовавших их дельфинов и попадавших в когти других беспощадных врагов — птиц-рыболовов.

Морленд несколько мгновений молча глядел на девушку. Потом он заговорил странно дрожащим голосом:

— Какое счастье находиться здесь, около вас, после стольких дней тюремного заключения! Правду сказать, для меня было неожиданным, когда я увидел вас здесь, на борту этого судна: ведь после того как вы бежали из форта Редианга, я уже потерял надежду когда-нибудь встретиться с вами снова.

— Вы не сердитесь на меня за то, что я тогда… обманула вас? — краснея пробормотала Дарма. — Там, в форту?

— Разумеется, нет! — запротестовал моряк. — Вы были в плену, значит, вы имели право сделать все ради собственного освобождения. Однако, говоря откровенно, я жалею, что вы не в плену у меня.

— Почему?

— Не знаю. Но я… я был так счастлив, когда вы были около меня. Капитан тяжело вздохнул и потом промолвил печальным голосом:

— И все-таки… и все-таки судьба требует того, чтобы я забыл вас. Услышав эти неожиданные слова, Дарма сильно побледнела.

— Да, сэр Морленд! — прошептала она. — Если так хочет судьба, с этим надо смириться.

— Однако я не знаю, чем бы я не был готов пожертвовать, лишь бы иметь возможность не подчиняться этой судьбе.

Помолчав немного, Дарма заговорила вновь трепещущим голосом:

— Так суждено, и пусть сбудется воля судьбы. Мне тяжело говорить это. Но я буду пряма и искренна. В самом деле, вам надо держаться вдали от меня. Что сулит нам дальнейшее сближение? Постойте, не перебивайте меня. Я не могу ошибаться. Мне это подсказывает мое сердце.

Морленд слушал, опустив голову.

— Если вы любите меня, то ведь нас разделяет пропасть. Вы на службе у раджи Саравака, злейшего и непримиримого врага моего отца, моих друзей. Если вы предложите мне свою руку, что я должна сказать? Отказаться от отца, от спасших меня людей? И потом, что бы было дальше? Если я пойду с вами, куда вы поведете меня? От моих друзей к тем, кто поклялся в ненависти ко всем нам». Ведь я права, сэр Морленд? Да, вы должны подчиниться приговору судьбы, разделившей нас непроходимой пропастью. Когда вы будете свободны, постарайтесь забыть меня. Вы снова выйдете в море. Ну, что же? Вы послушаетесь голоса долга и„ И лучше, право же, бесконечно лучше будет, если в этот час, готовясь снова в бой, вы не будете думать о нас, обо мне. Забудьте о том, что на этом корабле есть девушка, которую вы любили и которая любила вас. Пусть не дрогнет ваша рука, когда вы будете стрелять по «Властителю океана». Наша участь предопределена. Наша судьба предначертана кровавыми буквами в книге вечности, и все мы готовы к гибели, ждущей нас.

— Вы хотите, чтобы я убил вас, Дарма? — воскликнул моряк страстно, прерывая речь девушки. — Всех, всех остальных — да. Но вас, Дарма, никогда.

Он произнес слово «остальных» с выражением жгучей ненависти. Невольно Дарма затрепетала и поглядела на него с ужасом.

— Можно думать, — сказала она чуть слышно, — будто у вас есть причины, заставляющие вас до глубины души ненавидеть Сандакана, Янеса, наконец, моего отца.