Ее раздражение наконец прорвалось наружу.

– Она привыкла всю жизнь получать все, что ей хочется. А теперь ей якобы нужно узнать, кто ее папочка. Человек, который ничего для нее не сделал, не оказал никакого влияния на ее жизнь. Давай реально посмотрим на вещи, Дерек, разве это не так?

– Ты абсолютно права, но самый большой недостаток юности – юность. Хлоя считает, что ты поступаешь по отношению к ней несправедливо. И, пожалуйста, откажись от древнего обычая: не надо убивать посланца, принесшего дурную весть. Я только передаю тебе слова твоей дочери.

– Дерек, но я уже все сказала. Это была случайная связь. Я же говорю, мне стыдно опять об этом вспоминать, а тем более объяснять это почти взрослой дочери. Горюющая вдова, которая развлекается в номере отеля после ужина. Женщина переспала с малознакомым мужчиной и сразу же забеременела.

– Я понимаю тебя, милая.

– К сожалению, я ничего не могу рассказать о нем тебе, маме или Хлое… Так получилось.

– Понимаю. Но послушай, что я тебе скажу. Ты говоришь, что встретила его на вечеринке. Вероятнее всего, это случилось у нас дома, не правда ли? И он, без сомнений, был актером. Тогда я должен знать его. Скажи мне его настоящее имя, и я подумаю, что можно рассказать о нем Хлое.

– Я встретилась с ним не у вас дома, Дерек! Вы с мамой не знакомы с ним!

Стиви почти кричала, ее привычная сдержанность покинула ее.

Дерек внимательно посмотрел ей в лицо. Он ни капли не сомневался в том, что она лгала ему.

После ухода Дерека Стиви переоделась ко сну и снова прошла в кабинет, примыкающий к спальне. Она села к письменному столу, открыла свой дневник и взяла ручку.

Но вместо того чтобы начать писать, Стиви как завороженная смотрела на пустую страницу перед собой, в то время как беспокойные мысли вихрем проносились в голове.

Неожиданный стук в дверь испугал ее. Стиви подпрыгнула в кресле и напряглась, как перед опасностью.

– Кто там?

– Это всего лишь я, – отозвалась Блер.

– Еще один ночной визит.

Не обращая внимания на сарказм в голосе дочери, Блер вошла в комнату, остановилась у стола и положила руку на плечо Стиви.

– Дерек беспокоится, что расстроил тебя.

– Ничего подобного. Он никогда меня не расстраивает. За эти тридцать с лишним лет он мог бы это понять. Мама, я знаю, что он хотел как лучше, но…

– Но дорога в ад вымощена добрыми намерениями.

– Я этого не говорила.

– Но именно это ты подумала. Иди сюда, сядь рядом со мной на софу.

Стиви послушно поднялась и, следуя за матерью, пошла к дивану. Они сели рядом, лицом друг к другу. Стиви первая прервала молчание.

– Надеюсь, ты не собираешься вернуться к вопросу, который мы обсуждали с Дереком.

– Конечно, нет, дорогая. И я не собираюсь задавать вопросы о том, что произошло много лет назад. Подробности твоих отношений с Джоном Лейном, или как его там звали, касаются только тебя. Ты не хотела ничего мне рассказывать в то время. Теперь этот разговор запоздал на восемнадцать лет.

– Наконец-то я слышу разумные слова.

– Дерек чувствует то же, что и я, Стиви. Ты и сама это понимаешь. Он чувствует себя очень виноватым, что завел с тобой сегодня этот разговор, но мы оба переживаем за Хлою. Сегодня она была такой удрученной. Ее очень волнует все, что касается ее отца.

– Один бог знает почему! Все эти годы я была ей и отцом, и матерью и считаю, что выполняла свою задачу совсем неплохо. Я нянчила ее, воспитывала, отдавала ей любовь и нежность. Да и вся семья носилась с ней, никого так не любили и не баловали, как Хлою. У нее есть все, о чем могла бы мечтать любая девочка. Образование, деньги, будущее, ее близкие. И теперь неожиданно она в волнении прибегает к вам с вопросами: «Ах, я так страдаю! Скажите мне скорей, кто мой папочка! Почему она мне о нем не рассказывает?» Хлоя придумала себе новый каприз.

Стиви покачала головой и твердо посмотрела на Блер.

– Я не могу рассказать ей ничего, потому что я не поддерживала с ним никаких отношений. Это была случайная связь. Я совершенно ничего о нем не знаю.

– Дерек рассказал мне все это, – ответила Блер и тяжело вздохнула. – Я знаю, что ты многим пожертвовала ради Хлои, поэтому меня не удивляет, что ты теперь так сердита на нее.

– Я никогда не смотрела на то, что я делаю для своих детей, как на жертву, – пробормотала Стиви, нахмурившись.

– Но я считаю, что так оно и было. Ты всегда была так предана Хлое, ты посвящала ей все свое свободное время, у тебя просто не было возможности встретить и полюбить кого-нибудь. Я считаю, что именно из-за Хлои ты так и не вышла замуж.

Блер снова грустно вздохнула.

– А ты ведь могла, Стиви. Мальчики тогда были в школах, а за Хлоей ухаживала няня.

Стиви ничего на это не ответила. Она знала, что мать права, и ей было нечего возразить. Но она так переживала из-за обстоятельств, сопутствующих рождению Хлои, что пыталась компенсировать это повышенным вниманием к ней. Она отказалась от надежд на счастье с мужчиной и сознательно предпочла детей и работу.

– Молодые очень эгоистичны, Стиви, – заметила Блер. – Да все мы эгоистичны. Думаю, что это заложено в природе человека. Но в юности эгоизм не сдерживается ни опытом, ни знанием жизни. Когда нам около двадцати, нам кажется, что мир вращается вокруг нас и для нас. И у Хлои сейчас именно такой период. Ей хочется узнать все, что можно, о своем отце, чтобы больше узнать о себе. Это желание не имеет прямого отношения к тебе, оно не направлено против тебя. Надеюсь, что ты согласна со мной.

– Наверное, согласна, мама. Я злюсь, что она пристает с этим к Дереку. Мне так хотелось, чтобы вы у меня просто отдохнули.

– Нам здесь хорошо, можешь не сомневаться. Мы очень любим у тебя бывать. Ты умеешь создать такую атмосферу в доме, что в этих стенах забываешь о том, что есть еще целый мир вне этого дома со своими проблемами, заботами, сложностями.

Блер придвинулась к Стиви и тихо спросила:

– Ты не находишь, что Дерек выглядит неважно? Стиви энергично затрясла головой.

– Совсем нет. По-моему, он, как всегда, великолепен. Полон жизни и энергии.

Блер улыбнулась.

– Знаешь, я так всегда боюсь за него! Долгие съемки всегда очень утомительны. Вы приедете в Лондон на Рождество?

– Почему ты спрашиваешь, мы же всегда приезжаем. Нигде больше не хочу быть на Рождество, только рядом с вами.

После недолгого колебания Блер спросила:

– Хлоя действительно не собирается поступать в университет? Это серьезно?

– Честно говоря, я не знаю, что тебе сказать, мама. Я решила набраться терпения и подождать. Посмотрим, что она скажет летом, когда окончит школу.

– А что ты думаешь насчет ее работы в фирме?

– Мне кажется, это просто очередной каприз. Не могу понять, почему она хочет работать с Гидеоном. Ведь она никогда не была с ним особенно близка. Майлс – другое дело.

– А что происходит с Гидеоном, Стиви? Майлс считает, что у него что-то вроде депрессии. Он сказал Дереку, что Гидеон очень мрачен и погружен в себя.

– Гидеон всегда был таким. Это просто поразительно, какие разные характеры у мальчиков. Майлс – оптимист, его стакан всегда наполовину полон, у Гидеона все наоборот. В любом случае, если говорить о настроении Гидеона, я убеждена, что здесь замешана женщина. Точнее говоря, это связано с Марго. Я тоже обратила внимание на его состояние, когда последний раз была в Лондоне, но я решила, что он расстроен из-за того, что расстался с ней.

– Если бы это было так! Господи, это же поправимо!

Стиви засмеялась.

– Мамочка! Ты лучше всех! Ты всегда уверена, что бы с нами ни случилось, ты сможешь справиться со всеми неприятностями.

После того как Блер пожелала ей спокойной ночи и отправилась спать, Стиви вернулась к письменному столу и снова взяла ручку, но не торопилась ничего записывать. Вместо этого она откинулась в кресле, думая о Хлое. Она не должна так строго относиться к дочери. Блер права. Хлоя не хотела ее обидеть. Ей просто нужно больше узнать о себе. «Если бы только я могла рассказать ей об отце, – подумала Стиви. – Но я не могу».