– Ты можешь мне точно повторить, что именно султан сказал тебе, когда ты к нему пришла? – спросил Брюс.

Волнуясь, он наклонился вперед и не отрывал глаз от лица Стиви.

Она сидела за рабочим столом в своем кабинете на Бонд-стрит.

– Султан был уверен, что я больше не хочу лично вести его дела и передала их своему сыну. Ему было непонятно, почему я так поступила. Он даже думал, что как-то обидел меня, и эта мысль его беспокоила. Но уверяю вас, Брюс, все это султан изложил очень дипломатично.

– Понимаю. Но почему у него сложилось такое впечатление? Он сказал тебе?

Стиви утвердительно кивнула.

– Да, он все подробно рассказал мне. Его секретарь, Гарет Джеймс, позвонил мне сюда в начале декабря. Телефонистка же безо всяких объяснений соединила его с Найгелом. Когда Гарет снова спросил обо мне, Найгел сказал, что меня нет в Лондоне, так как я за границей. Затем он сказал Гарету будто бы по секрету, что теперь он сам ведет дела со всеми моими клиентами. Гарет спросил, не в Нью-Йорке ли я. И Найгел подтвердил это, но еще раз повторил, что дела с моими клиентами теперь ведет он сам, и спросил, чем он может быть полезен султану. Тогда Гарет сказал, что султан интересуется нашими последними новинками. Они договорились, что Найгел подъедет в отель «Кларидж» через пару дней. Однако султан намеревался срочно вылететь в Штаты. И тогда Найгел предложил встретиться с ним в Нью-Йорке. И они договорились о встрече.

– Так-так, – Брюс сидел, сцепив руки в замок, и кивал головой. Взгляд его был устремлен в пространство. Лицо его было задумчивым.

– Это было как раз девятого декабря, – уточнила Стиви.

Брюс вздохнул.

– Довольно недальновидно со стороны Найгела. Ты согласна со мной? Играть в такие глупые игры, не думая о последствиях! Мы могли бы из-за его интриг потерять одного из самых крупных клиентов.

– Такие клиенты – лицо фирмы.

– Что ж, мы поняли, чего он добивается, не так ли? Вначале я узнал от Гилберта, что он обхаживает твоих клиентов, а теперь мы услышали все с другой стороны. Кстати, как тебе удалось уладить дела с султаном? Я полагаю, что ты восстановила с ним отношения, ведь ты продала ему желтые бриллианты.

– Я сказала, что перенесла тяжелый бронхит и мне нужно было время, чтобы восстановить силы. В этом есть большая доля правды. Я действительно не так напряженно работала в октябре и ноябре из-за того, что в сентябре тяжело болела. Я была очень дипломатична. Объяснила султану, что Найгел временно заменял меня в некоторых вопросах. Понимаешь, я меньше всего хотела, чтобы султан догадался, что у нас в семье появились проблемы.

– Очень грамотная политика. А султан не обижен, как ты считаешь? Эти восточные владыки очень вспыльчивы, особенно если им покажется, что задето их достоинство.

– Нет, он вполне мне поверил. Почему он должен сомневаться в моих словах? Я сказала ему, что теперь снова в строю и всегда к его услугам. Дала ему свой прямой телефон в Нью-Йорке и попросила Гарета Джеймса звонить мне туда, если меня не окажется в магазине в Лондоне.

– Очень умный ход.

– Вам не о чем беспокоиться, Брюс. Султан все понял так, как я хотела. Мне кажется, он был скорее обескуражен, чем обижен, ну, может быть, немного огорчен.

– Я испытываю большое облегчение, Стиви. Очень рад, что ты уладила это дело. Теперь скажи мне, как ты собираешься поступить с Найгелом?

– Я говорила вам, что собираюсь разобраться с ним после рождественских каникул. Сегодня третье января. Я вызову его к себе и постараюсь все выяснить. Я не могу откладывать этот разговор, ведь в понедельник я уже должна лететь в Нью-Йорк.

– Рад, что ты не будешь терять время. – Брюс поднялся. – Боюсь, мне пора. Я сегодня иду на прием к своему диетологу. – Подойдя к двери, он остановился и сказал: – Желаю тебе удачно провести этот трудный разговор. Не щади его, Стиви. Он – взрослый мужчина, Стиви. Ему нужен хороший урок. Если он займет непримиримую позицию, ты знаешь, что ты должна сделать.

– Я позвоню вам позже и все расскажу, – пообещала Стиви.

Оставшись одна, она ненадолго задумалась, затем приняла решение, подняла телефонную трубку и набрала местный номер Найгела.

– Алло! Найгел Джардин слушает. – Обычное приветствие было произнесено, как всегда, сухим тоном.

– Найгел, ты не мог бы зайти ко мне ненадолго?

– Нет, не могу. Я очень занят, мама. Зачем я тебе так срочно? Уверен, это может подождать до вечера.

– Нет, ты мне нужен сейчас. Речь пойдет о султане Кандреи. Думаю, что он достаточно важный клиент, чтобы ты отложил дела и пришел ко мне. Сейчас же. Нам нужно кое-что обсудить.

– Ну хорошо, – недовольно пробормотал Найгел и бросил трубку.

Через пару минут он уже был в кабинете Стиви.

– Ну что там насчет султана? – бросил Найгел с порога.

Он был раздражен и, захлопывая дверь ногой, смотрел на нее с едва сдерживаемой злобой.

Вся его мягкость и приветливость, которые так радовали Стиви несколько дней назад, исчезли без следа. Тем не менее она ответила спокойно:

– Я просто хотела сообщить тебе, что я продала султану колье из желтых бриллиантов. Конечно, в комплекте с серьгами, браслетом и кольцом.

– Гарнитур, который по проекту Питера сделал Гидеон? – спросил слегка обескураженный Найгел.

– Да.

– Когда?

– Вчера.

– Так султан в Лондоне? – Найгел недовольно нахмурился.

– Да. Он прислал мне записку с приглашением на чашку кофе. Султан был несколько озадачен моим поведением. Он не мог понять, почему я больше не занимаюсь его делами. Ведь я долгие годы была его личным консультантом по драгоценным камням.

Стиви говорила, не отрывая глаз от лица сына.

Найгел, замкнутый и холодный, слушал мать с непроницаемым лицом. Но постепенно его щеки становились пунцовыми. Именно это и вывело его из себя. Ему была отвратительна сама мысль о том, что он должен перед кем-то отчитываться в своих действиях. Даже перед Стиви. Найгел молчал, впервые в жизни не зная, что ответить.

– Ты ничего не хочешь сказать мне по этому поводу? – невозмутимо спросила Стиви, чувствуя его состояние.

– Ничего.

– Меня это удивляет. Ведь именно ты создал такую ситуацию, сказав Гарету Джеймсу, что теперь ты ведешь дела с моими клиентами.

– Когда позвонил Гарет, чтобы договориться о встрече с султаном, тебя не было в Лондоне, – проговорил Найгел. – Я всего лишь старался помочь тебе.

– Это довольно странное объяснение, – сухо сказала Стиви. Она не сочла нужным скрывать свое раздражение. – Видишь ли, Найгел, я прекрасно понимаю, что ты пытаешься сделать. Ты хочешь вынудить моих персональных клиентов обращаться к тебе. Но это не сработает. Я руковожу этой фирмой. И пока я глава компании, я буду сама вести дела всех наших солидных клиентов.

Поскольку Найгел не отвечал, Стиви добавила:

– Ты понял меня?

– Да.

– Но это не все. Полагаю, тебе есть за что передо мной извиниться.

– За что? – спросил Найгел оскорбленным тоном.

– За то, что ты мне солгал.

– Я не лгал тебе.

– Нет, ты обманул меня, когда приезжал в Нью-Йорк. Девятого декабря. Когда ты сказал мне, что Брюс считает, что я слишком дорого заплатила за «Сверкающий властелин».

– Но ты действительно заплатила за него слишком дорого.

– Может быть, ты и думаешь так, хотя ты ошибаешься, но Брюс так не считает. Ты солгал мне, и дедушка так же возмущен твоим обманом, как и я.

– Кого волнует, что думает Брюс? Ты сама сказала, что он давно отошел от дел.

– Это волнует меня и должно волновать тебя. Пока я руковожу фирмой, ты будешь внимателен к его мнению. Он все еще директор.

– Только номинально, – презрительно сказал Найгел.

Не обращая внимания на эту дерзость, Стиви спросила:

– Почему ты солгал мне, Найгел? Ты не мог не понимать, что твоя ложь все равно откроется.

– Я не солгал. Может быть, Брюс и не сказал в точности то, что я передал тебе, но у меня создалось впечатление, что он так думает. Он сам не помнит, что говорит и делает.