Караселли замолчал.

– Почему, Джанни?

Он сказал тихо:

– Потому что я слишком любил тебя, Стефани. Я не хотел видеть тебя несчастной. Не хотел, чтобы ты страдала из-за того, что мы не можем быть вместе. Я был в ловушке. Несчастное супружество. Умирающий отец. Огромная компания, которой я управлял. Двое детей, зависящих от меня. Я хотел быть с тобой. Но это было невозможно. И я отпустил тебя.

В темных глазах была боль.

Стиви знала, что он честно ответил на ее вопрос. Он и раньше всегда был честен с ней и не изменился с тех пор. Она молчала.

– Ты была не права, Стефани. Ты не должна была скрывать от меня свою беременность.

– Но я была вынуждена, Джанни.

– Ты решила за меня. Это неправильно, Стефани. Я имел право принимать решение.

– Я знаю. Но для меня это был лучший выход. По крайней мере, тогда я думала так.

– Как же ты объясняла свою беременность?

– Я никому ничего не объясняла. Я никому не сказала, кто отец моего ребенка.

– А Джардины? Как они это приняли?

– Всем пришлось смириться с этим. Я просто отказывалась обсуждать эту тему.

– Потрясающе.

– Но никто ничего не мог сделать, Джанни. А у родителей моего мужа не было никакого выбора. Они не могли без меня обойтись. Я была нужна Брюсу, чтобы руководить компанией.

– Ты проделала отличную работу в «Джардин». Я следил за твоими успехами и гордился тобой.

Наклонясь к Стиви, он спросил:

– А почему же сейчас ты приехала, чтобы рассказать мне о нашей дочери? После всех этих лет. Это связано с ее ранением?

– Ты прав. Когда Хлоя была без сознания, я дала мысленное обещание. Я решила, что расскажу ей правду об отце, если она выздоровеет. Я хотела это сделать, Джанни. Я хотела рассказать ей о тебе. И я очень хочу, чтобы ты приехал в Лондон и увиделся с ней. Для меня очень важно, чтобы это случилось. Задолго до ранения она замучила меня вопросами о том, кто ее отец. Теперь я понимаю, что это естественный интерес. Что она была права.

– Конечно, она была права. Я ее прекрасно понимаю. И ты до сих пор ничего ей не сказала обо мне?

– Нет, пока нет. Я ведь знаю, какие проблемы для тебя могут возникнуть, ведь у тебя семья. Я не хочу вмешиваться в твою жизнь. И как посмотрит на это твоя жена…

– Я вдовец, – перебил ее Караселли.

– О, мне очень жаль… – Стиви замолчала под его суровым взглядом.

Он покачал головой.

– Я не собираюсь лицемерить, Стефани. Ты же знаешь, какой неудачной была моя семейная жизнь. Кроме того, когда Рената умерла, мы уже давно не жили вместе. Она оставила меня двенадцать лет назад. Ушла к другому. Когда четыре года назад Рената умерла, она жила с этим мужчиной.

– Вот как! А что Карло и Франческо? Чем они занимаются?

На глазах Джанни показались слезы, но он не стыдился их. Он знал, что Стиви поймет.

– Франческо умер, Стефани. Мой сын погиб в автокатастрофе пять лет назад. Карло здоров.

– Я так тебе сочувствую, Джанни. От всего сердца. Я знаю, как ты любил его. Мы все получаем свою долю страданий.

– Ты права. Жизнь жестока со всеми.

Они молчали. Затем Караселли спросил:

– Скажи мне, Стефани, а кого Хлоя считает своим отцом? Ты ведь должна была написать что-то в свидетельстве о рождении.

– Там написано: Джон Лейн. – Стиви лукаво улыбнулась. – Думаю, ты помнишь это имя.

Джанни заразительно рассмеялся. Его темные глаза наполнились весельем, которое вытеснило мрачные тени прошлого.

– Еще бы мне не помнить! Джон – это Джанни по-английски. А Лейн, потому что я всегда останавливался в Лондоне на Парк-лейн. Мое придуманное имя, когда я звонил в твой офис.

Она кивнула.

– А как выглядит моя дочь?

Стиви открыла сумочку. Когда она доставала фотографию, на письменном столе Караселли зазвонил телефон.

– Прости, я должен ответить на этот звонок, – сказал он и быстро подошел к столу.

Пока Джанни разговаривал по телефону, Стиви не сводила с него глаз. Он почти не изменился за эти годы. Сейчас ему пятьдесят четыре. Он на семь лет старше ее. Но годы пощадили его. Мощная мускулатура, лицо почти без морщин, прекрасный загар. Джанни всегда был спортсменом. Он играл в теннис, ходил под парусом, проводил на природе столько времени, сколько ему позволяли дела.

Его темные волосы поседели на висках, но это только придало благородства его мужественному облику. Он еще очень красив. Для Стиви он всегда был самым красивым мужчиной в мире. Высокий, стройный, полный жизненной силы и энергии, которая когда-то мгновенно покорила Стиви. Нет, он ничуть не изменился. Но жизнь на нем оставила свой трагический след – печать горя и страданий.

За годы их разлуки Караселли стал одним из самых крупных промышленных магнатов Италии. Его называли шелковым королем, но ему принадлежали также отели, торговые центры, заводы и многое другое. Стиви знала об этом, она следила по газетам за ростом его компании, а имя Караселли самые крупные английские деловые издания упоминали нередко.

Джанни повесил трубку и вернулся к своему креслу.

Глядя на его безупречный костюм, Стиви подумала: «Он по-прежнему всегда элегантен, как лондонский денди прошлого века».

– Это она? – спросил Караселли, усаживаясь.

– Да, я сняла ее прошлым летом в Коннектикуте.

Джанни долго молча рассматривал снимок.

– Она похожа на меня.

– Да, очень похожа. Особенно глаза и лоб. И у нее твой упрямый подбородок, Джанни.

– Можно мне оставить у себя это фото?

– Да. Но, может быть, ты приедешь и посмотришь на оригинал?

– Ты не сможешь мне помешать это сделать. Никто мне не помешает.

Караселли решительно встал и прошелся по кабинету.

Наконец он подошел к Стиви, взял ее руку и тихо сказал:

– Если бы ты сказала мне тогда, Стефани, может быть, я нашел бы выход.

И снова в его темных выразительных глазах появилась глубокая грусть.

– Может быть, – прошептала Стиви. – Но теперь я хочу познакомить вас. Я поступила неправильно, разлучив вас, и хочу исправить свою ошибку.

Стиви помнила, что Джанни всегда был лихим водителем. Он никогда не сбрасывал скорость на поворотах и при малейшей возможности шел на обгон. Поэтому ровная спокойная езда удивила Стиви.

Они ехали из Милана на виллу Джанни на озере Комо, и Караселли вел машину на удивление спокойно. Джанни сразу уловил ее реакцию – он всегда читал ее мысли и сказал:

– Я стал осторожным водителем. Это смерть Франческо так повлияла на меня. Он быстро ехал, разговаривая с подружкой, и не заметил огромный грузовик, который выруливал из-за поворота. Столкновение было ужасным. Франческо и Лилиан погибли на месте.

– Мне очень жаль, Джанни, – тихо сказала Стиви. – Я знаю, каким любящим отцом ты всегда был. Теперь я особенно хорошо представляю твои чувства. Ничто не может примирить с гибелью детей.

– Да, это так.

Оставшуюся часть пути Караселли молчал. Стиви тоже погрузилась в свои мысли. Она думала о Джанни. На его приглашение поужинать на его вилле она откликнулась без колебаний. И теперь они снова рядом, как будто не существовало этой разлуки длиной в целую жизнь – жизнь их дочери. Им всегда было легко и хорошо вместе, и теперь эта легкость возникла вновь.

«Он почти не изменился, – думала Стиви. – Да, мы оба стали старше, нам пришлось много пережить, и время оставило свой след на наших лицах, но, мне кажется, души остались прежними. Мы те же, что двадцать лет назад, когда впервые увидели друг друга».

Несмотря на легкость общения и взаимопонимание, Стиви была очень напряжена. Она снова оказалась рядом с мужчиной, которого не переставала любить и желать все эти годы. Она чувствовала его привлекательность, его мужественность, его обаяние. Ей было трудно забыть о прежних отношениях, полных страсти, и стать всего лишь его старой знакомой. Но Стиви не могла претендовать и на роль любимой женщины. Слишком много воды утекло. Кто знает, что происходит сейчас в личной жизни этого красивого, теперь свободного и страстного мужчины.