Узнав время, он быстро определил, что это была последняя стража, которая разделялась, согласно схеме, которую он составил вчера, между Йасой и Тазендрой, поэтому он немедленно позвал леди Дзур. – Тазендра?

– Я здесь, – спокойно ответила она, выходя из-за большого камня, над которым, как осознал Кааврен, стояло облако тяжелого серого дыма, причем этот дым продолжал идти из-за этого камня так, как если бы там только что залили огонь.

– Клянусь Лошадью! – крикнул Кааврен. – Вы ранены?

– Ба, пустяки.

– Как, пустяки? – сказал Кааврен, пока все остальные, полностью проснувшись, с изумлением глядели на нее. – Видите ли, ваше лицо почернело, большая часть вашей одежды сгорела и изорвана вплоть до точки, за которой начинается ваша скромность, и, если я не ошибаюсь, дым все еще идет от вашей левой руки.

– Ну, – сказала Тазендра, пожимая плечами и пытаясь привести в порядок остатки своей одежды. – Все не так плохо, как кажется.

– Но что случилось?

– О, что до этого?

– Да?

– Ее Величество, – здесь она поклонилась в направлении Зарики, – были правы.

– Это не удивляет меня, – сказал Кааврен. – Но в чем именно она была права?

– Мой друг, вы знаете, что я изучала волшебство под руководством Сетры Лавоуд.

– Да, для меня это не новость – сын сказал мне об этом, и, более того, я имею честь видеть сам, как вы устроили здесь маленькое представление, которым мы все насладились.

– И, более того, я была волшебницей в старые времена.

– Я не в состоянии забыть, как вы множество раз спасли нашу жизнь при помощи камней-вспышек, которые вы готовили для нас. Но что с этого?

– Ее Величество сделало мне честь и предложило, чтобы в следующий раз, когда я буду использовать заклинание, я взяла бы силу из Орба.

– Да, и?

– И я подумала, что прежде попытаться использовать заклинание на враге, я должна попробовать его.

– Вы сами подумали об этом, Тазендра?

– Целиком и полностью.

– Да, это хорошая мысль.

– Я счастлива слышать, что вы так говорите, мой друг.

– Итак, вы решили попробовать его?

– Да, и хорошо, что я так сделала, потому что Орб изменился.

– Как, изменился?

– Точно.

– В каком отношении он изменился?

Тазендра нахмурилась, как если бы она искала слова, которые ей требовались, чтобы объяснить трудную концепцию. – Примерно, – сказала она наконец, – как если бы вы пытаетесь поднять валун и обнаруживаете, что он сделан из бумаги.

– Но это просто здорово, если вы действительно хотите поднять его, – заметил Кааврен.

– Я попыталась начать с маленького огонька. Но, вместо того, чтобы поджечь палку, которую я приготовила для проверки заклинания огня, произошел взрыв, сопровождавшийся огромным количеством дыма и немалым шумом.

– О, на шум я обратил внимание, – сказал Кааврен. – И, более того, я заметил и дым. Чем может быть вызвана такая перемена?

– О, что до этого, я не могу сказать.

Кааврен повернулся к Зарике, как если бы хотел спросить ее мнение об этом странном феномене, но Императрица только пожала плечами, как если бы хотела сказать, что, поскольку ей не довелось ощущать присутствие Орба до Междуцарствия, ей не с чем сравнивать.

– Возможно ли, – сказал Кааврен, – что сам Орб изменился, и волшебство стало более могущественным.

– Если это так, – внезапно сказала Ибронка, – тогда, вероятно, ногу Рёааны можно вылечить.

Тиаса, которая сидела на земле, встрепенулась и с надеждой подняла взгляд. Пиро взглянул на Ибронку, потом на Рёаану, потом на Зарику и, наконец, на Тазендру, как если бы он обдумывал вопрос о неизвестном потенциале и открывающихся возможностях.

– Я очень мало знаю о лечении, – сказала Тазендра, немного смутившись, как бы стыдясь того, что обнаружился предел ее знаний.

– Я думаю, – сказала Ибронка, – что вы знаете больше, чем кто-нибудь другой из нас.

В этот момент Грассфог неуверенно прочистил горло.

– Ну? – сказала Ибронка, быстро поворачиваясь и бросая на него взгляд.

– Какое-то время я был помощником хирурга, незадолго до Междуцарствия.

– Как, ты?

Грассфог наклонил голову.

– И каким образом ты из помощника хирурга превратился в бандита?

– Совсем просто, – ответил Грассфог. – Моя госпожа умерла, и ни одно из лечебных заклинаний, которые я помнил, больше не имело силы, и я хотел есть, так как хорошо знал, что каждая живая тварь должна есть, чтобы жить, а я был живым, пока; если бы я перестал есть, я перестал бы жить, но я хотел продолжать жить.

– Да, я поняла это, – сказала Ибронка, пораженная удивительной справедливостью этого объяснения. – Но, как ты думаешь, теперь, когда Орб вернулся, ты смог бы вылечить ногу моей подруги?

– Возможно, – сказал Грассфог, с некоторым колебанием. – Видите ли, прошло много времени. Тем не менее я не нежелаю попытаться.

– То есть ты хочешь? – сказал Пиро.

– Безусловно, – сказал Грассфог.

– В таком случае, – сказал Кааврен, – сделай это немедленно.

– Я попробую, уверяю вас. Ну, – сказал он молодой Тиасе, – постарайтесь лечь поудобнее.

– О, мне достаточно удобно.

– Тогда разрешите мне посмотреть вашу рану.

– Как, – сказала Ибронка, – ты хочешь проверить ее ногу? Здесь? Перед, о, здесь?

Пиро почувствовал, как краснеет, хотя и не был уверен, что вызвало краску на его щеках, и, в некоторой растерянности, отвернулся, а потом предложил спросить у отца, который пришел посмотреть, как слуги возятся с завтраком. Китраан, со своей стороны, немедленно согласился с этим планом и вызвался помочь своему другу выполнить эту сложную задачу.

Кааврен посмотрел на своего сына полным изумления взглядом и предложил перенести Рёаану на некоторое расстояние от лагеря, что было бы хорошо как по соображениям скромности, так и по медицинским и магическим требованиям.

Пока все это происходило, Тазендра отправилась к маленькому ручейку, текшему у подножия горы, где вычистила себя, после чего вернулась в лагерь и, с помощью Айрича, попыталась, насколько это было в ее силах, залатать прорехи в своей одежде (читатель должен понимать, что не могла просто переодеться, так как ее чемодан исчез вместе с украденной лошадью). Когда же она вернулась обратно в лагерь, Рёаана стояла на ногах, опираясь на Ибронку и улыбалась Грассфогу.

– Да это просто чудо! – воскликнула юная Тиаса.

– Да, то, что вы сказали, правда, – согласился бывший бандит. – Кажется, что теперь силу Орба намного легче использовать, чем раньше. Мне представляется, что-

Но конечно Рёаану не интересовали детали. – Что бы не послужило причиной, – радостно сказала она, – это настоящее чудо. Я думаю, что с помощью палки смогу ходить почти как любой другой. Я вообще не чувствую боль, и ощущаю только слабость в ноге.

– А шрам есть? – спросила Ибронка.

– Нет, совсем нет, – ответила Рёаана.

– А! Это слишком плохо, – с сочувствием сказала леди Дзур.

Кааврен слегка усмехнулся при этом обмене репликами, а потом сказал, – Вперед, сворачивайте лагерь. У нас впереди долгий путь, и мы должны выйти немедленно.

– Милорд, – сказал Грассфог, – могу ли я потратить немного времени и посмотреть, что я могу сделать для тех из наших врагов, которые только ранены?

– Нет, – холодно сказал Пэл.

– Да, – сказала Зарика, с укоризной взглянув на Пэла.

– По моему мнению, Ваше Величество, – сказал Кааврен, – он должен сделать все, что может, чтобы помочь тем, кто умирает. А что касается тех, кто выживет, подумайте о том, что это враги и что нет ничего хорошего в том, чтобы иметь их, живых и здоровых, в нашем тылу.

– Я не всегда могу сказать, кто выживет и кто умрет, – сказал Грассфог, – пока не начал их лечить.

– Более того, – сказала Зарика, – я думаю, что мы можем принять их слово.

– А дадут ли они свое слово? – сказал Кааврен.

– Убейте всех, кто не даст, – холодно сказала Императрица.

– Очень хорошо, – сказал Кааврен. – С этим планом я согласен. Но работай как можно быстрее, – добавил он, глядя на запад. – Я хочу выйти через час.