Уилфрид Гонт предположил, что хранить ожерелье было слишком опасно, на что Элейн Брей разразилась целой тирадой о том, что от драгоценностей одно беспокойство и что она не понимает, почему люди так гоняются за бриллиантами, когда можно иметь превосходные стразы. Все были рады, когда завтрак подошел к концу.

Люшес Беллингдон позвонил в полицию, потом велел Хилтону найти миссис Херн и попросить ее прийти к нему в кабинет. Она вошла с прежним равнодушным выражением лица и осведомилась обычным тягучим голосом:

— Зачем я тебе нужна?

Эти слова отозвались эхом в голове Люшеса. Мойра никогда не была ему нужна. Лили навязала ее ему. Слабая, безобидная, но упрямая Лили принесла ему страшный вред, сама того не желая.

Утро было холодным, и в камине горел огонь. Мойра закурила сигарету. На ней были серые брюки и изумрудно-зеленый пуловер. Она стояла, поставив ногу на кромку камина и пуская кольца дыма.

— Подойди и сядь, — сказал Люшес.

— Я лучше постою.

— Как угодно. — Он повернул свое вращающееся кресло и оказался лицом к ней. — Я хочу поговорить с тобой до прихода полиции.

Мойра затянулась сигаретой.

— Полиции?

— Разумеется. Я должен сообщить им о том, что считаю аварию моей машины подстроенной намеренно, а также о возвращении ожерелья.

— Твоя машина? Я думала, ты врезался во что-то…

— Так оно и было. Но я хочу, чтобы полиция выяснила почему.

Она приподняла брови.

— Нервничаешь?

— Можешь называть это и так. — После краткой паузы Люшес продолжил — Сцена, которую ты разыграла в столовой, была ошибкой.

— Неужели?

— Ты хотела дать всем понять, что я подарил тебе ожерелье. Но все вышло наоборот. Все могут подтвердить, что я возразил тебе, напомнив, что всего лишь одолжил ожерелье для бала, и заявил, что намерен избавиться от него как можно скорее.

Мойра молча курила, глядя на огонь; в лице ее не было ни кровинки. Возможно, все дело было в бликах, отбрасываемых изумрудным пуловером, — наверное, из-за них ее белая кожа казалась постаревшей и поблекшей.

— Едва ли тебя удивит, — продолжал Беллингдон, — если я сообщу тебе о кое-каких переменах в планах. Во-первых, я собираюсь жениться.

— Значит, Аннабел своего добилась? — усмехнулась Мойра. — С самого начала было очевидно, чего ей надо.

Люшес продолжал, словно не слыша:

— Мой брак делает необходимыми и другие изменения.

В частности, мне придется составить новое завещание.

— И это затрагивает меня?

— Затронет, как и все прочие перемены. Поэтому я считаю необходимым уведомить тебя о них заранее.

Он сделал паузу, но Мойра даже не взглянула на него.

Ее губы раскрылись, выпустив облачко дыма, и сомкнулись вновь.

— Не думаю, что нынешний расклад правилен, — продолжал Люшес. — Мне кажется, изменения пойдут на пользу всем нам. Я назначу Элейн содержание, и она сможет жить с Арнолдом, если захочет. Так как это будет содержание, а не единовременная выплата, ему не удастся вытягивать из нее крупные суммы.

— Мне ты тоже намерен назначить содержание?

— Да нет. Ведь тебе выделена твоя доля имущества.

— По-твоему, я смогу на нее существовать?

Мойра взмахнула сигаретой и впервые посмотрела на Люшеса. Если бы у него оставались на ее счет какие-то иллюзии, этот взгляд убил бы их, как убил бы его самого, если бы взгляды могли убивать.

— Придется, — решительно ответил он. — У тебя есть долги?

— А ты как полагаешь?

— Составь список, и я их оплачу. Но потом тебе придется самой о себе заботиться.

Мойра уставилась на дымящуюся сигарету.

— Это невозможно!

В какое-то мгновение Люшесу отчаянно захотелось разрядить ситуацию.

— Понимаю, что для тебя все это неожиданно, — сказал он. — Ты рассчитывала, что все будет по-прежнему. Я не хочу ставить тебя в тяжелое положение, поэтому добавлю к твоей доле ежегодное содержание в пятьсот фунтов при условии, что ты не станешь лезть в долги.

— А если я не выполню условие?

— Тогда содержание пойдет на уплату долгов, пока ты снова от них не избавишься. По-моему, это неплохое предложение.

— Это по-твоему. Если это все, я пойду.

Люшес кивнул.

— Да. Это все.

Мойра швырнула сигарету в огонь и вышла.

Вскоре прибыла полиция — инспектор Крисп и инспектор Эбботт. Повидавшись с мистером Беллингдоном в его кабинете и осмотрев ожерелье, они забрали всю упаковочную бумагу и коробку, чтобы обследовать их на предмет отпечатков пальцев и прочих улик, после чего стали расспрашивать Паркера и других пребывающих в доме о машине Беллингдона.

Паркер не проявлял большой охоты к сотрудничеству.

Он сообщил, что в воскресенье в восемь тридцать утра отправился на автобусе в Ледлингтон, откуда вернулся автобусом в двадцать два тридцать пять, сойдя на углу. Если над машиной кто-то поработал, то в его отсутствие. Запирать гараж в воскресенье нет никакого смысла, так как все то и дело выводят оттуда и ставят назад свои автомобили.

Миссис Херн делает это постоянно, да и миссис Скотт тоже, а уж мистеру Беллингдону наверняка понадобилась бы одна из его машин. Хорошенькое было бы дело, если бы никто не смог попасть в гараж!

Инспектор Крисп задавал ему краткие вопросы и получал столь же краткие ответы. Машины были страстью Паркера, и шофер был готов растерзать каждого, будь это даже полицейский, кто предположил бы, будто он, Паркер, способен пренебрежительно относиться к их техническому обслуживанию. Арнолд Брей заявил, что приехал на велосипеде и поставил его в один из старых сараев напротив гаража. Когда? Незадолго до ленча. Может ли он указать время точнее? Навряд ли. Он не смотрел на часы, а просто пошел к сараю и поставил туда велосипед.

— Вы не заметили каких-нибудь машин снаружи, мистер Брей?

— Нет. Я поставил велосипед и сразу же вернулся в дом.

— Вы видели кого-нибудь у гаража?

— Нет.

Мойра Херн сказала, что брала свою машину утром.

Она отвезла Дэвида Морея на станцию в Ледлингтон, потом поехала к друзьям, вернулась около шести и пошла прогуляться по поместью.

— Вы видели кого-нибудь, когда были утром в гараже?

Она обратила на него свои прозрачные равнодушные глаза.

— Только Хьюберта.

Крисп точно знал, что бы он с ней сделал, если бы смог.

Врезал бы он ей, но, увы, — это невозможно. От этого ее взгляда в нем взыграла классовая ненависть. Он хорошо знал эту породу — выросла в роскоши и ни разу палец о палец не ударила, чтобы хоть пенни заработать собственным трудом.

— Вы имеете в виду мистера Хьюберта Гэррета? — осведомился он, с трудом сдерживаясь.

— Да, я так и сказала — Хьюберта.

— Что в это время там делал мистер Гэррет?

— Выходил из гаража.

— Выходил, когда вы входили?

— Именно.

Дело происходило в кабинете Беллингдона. Сидевший в торце стола инспектор Эбботт делал пометки карандашом.

Хьюберт Гэррет сидел спиной к свету — он по-прежнему выглядел нездорово. Едва Крисп повернулся к нему, он поспешил ответить:

— Я пришел проверить масло в моей машине, так как собирался ее вывести.

— И вывели?

— Нет. Я неважно себя чувствовал.

Дальнейшие вопросы Криспа не принесли ничего нового.

Большинство присутствовавших в тот момент в «Мирфилдсе» побывали или в гараже, или где-то поблизости.

У каждого нашлись для этого убедительные основания. Любой из них мог ослабить гайки на колесе машины Беллингдона. Но Мойры Херн не было на ленче, когда Люшес, говоря о предстоящей поездке, упомянул крутой спуск с холма. Неизвестно, знала ли она на тот момент, что мистер Беллингдон намерен воспользоваться именно этой дорогой.

Когда опрос закончился и все разошлись, миссис Скотт задержалась в кабинете. Инспектор Крисп занимался коробкой из-под ожерелья. Внезапно сзади к Аннабел подошел лондонский инспектор.