Один из помощников Борисова, сняв газовую маску и откинув капюшон скафандра, рисовал на полу формулы. Причем используя в качестве краски текущую из носа и глаз кровь. Еще два сотрудника ЦАЯ, сидя напротив друг друга, играли в ладушки, радостно при этом угукая.

Хофф тяжело вдохнул, почувствовав, что голову словно сдавило в стальных тисках, обвитых колючей проволокой. С трудом повернувшись, он заметил, что один из его бойцов с выражением абсолютно искренней радости собирается засунуть себе в рот взведенный пистолет. Закричав что-то нечленораздельное, сержант бросился к наемнику, но тот, продолжая держать между зубами ствол оружия, лишь весело засмеялся и замахал рукой. А затем спустил курок.

Звук выстрела прозвучал так тихо, словно уши сержанта были забиты ватой. Из головы бойца вылетели кровавые ошметки, забрызгавшие стену и прилавок пустого кафе-бара. Неестественно медленно тело повалилось на кафельный пол, и вокруг простреленной головы начала собираться алая кипящая лужа. Хофф в ужасе отшатнулся, когда внутри нее забурлил водоворот.

За спиной прозвучало еще два выстрела. Обернувшись, Хофф увидел, как двое ученых, воспользовавшись табельным оружием, вышибли друг другу мозги. Стоявшие в паре метров от них наемники оказались с ног до головы забрызганы кровью вперемешку с мозгом, но это никак не отразилось на их поведении. Два бойца, не переваривавшие друг друга и регулярно получавшие у Брэнона выволочки за драки на базе, жали друг другу руки, обнимались и со слезами на глазах клялись в вечной, нерушимой дружбе.

Боль в голове усилилась, и сержант, с трудом поднеся руку ко лбу, понял, что по нему текут крупные капли ледяного пота. Все это случилось сразу же, как… как Борисов…

Закончить мысль Хофф не сумел – в мозг словно воткнули с десяток раскаленных сверл и одновременно включили. Закричав, он повалился на колени и, сотрясаясь всем телом, забил кулаками по кафельному полу. От неистовых ударов серая плитка пошла трещинами, кожа на костяшках пальцев содралась и начала кровоточить, однако реальная боль заставила ненадолго отступить боль фантомную.

Тяжело дыша, сержант приподнялся на одно колено и поднял взгляд. Майкрофт, вопя что-то в адрес «зеленых завихрений рубинового стакана», бился головой о стену. Причем с такой силой, что если бы не шлем – от головы рядового уже мало что осталось бы. Гари и Гамильтон дрались, с их губ вместе с гортанными криками и рычанием срывалась пена. Маус, раскрыв аптечку, расставлял перед собой пузырьки и ампулы с лекарствами, упаковки бинтов и складные инструменты, словно собираясь играть с кем-то невидимым в аптеку.

Хофф обвел происходящие мутным взглядом и, замотав головой, попытался сосредоточиться.

– Все это… случилось… когда Борисов… Что сделал Борисов? Кто такой Борисов? Так, Борисов – это… это ученый, приведший нас сюда! Что он сделал? Собрал какую-то установку и включил!

Хофф нашел глазами устройство, созданное учеными. Странная конструкция вращалась, из ее мигающего красными индикаторами основания валил густой дым, а вокруг антенн и датчиков виднелся слабый ореол пульсирующего света.

Александр попытался выхватить пистолет, однако новый приступ боли заставил рухнуть на пол и забиться в конвульсиях. Оружие выскользнуло из ослабевших пальцев.

Перед глазами все поплыло, но сержант все-таки сумел сосредоточить взгляд на установке. С огромным трудом перевернувшись на живот, Хофф пополз в сторону вращающегося устройства.

Мимо него пролетел Гари, опрокинувший собой небольшой пластиковый столик, заставленный пустыми бутылками из-под пива. Ударивший его наотмашь Гамильтон, яростно взревев, подхватил с пола автомат. Держа его словно дубину, боец перешагнул через ползущего Хоффа и двинулся к распростершемуся возле ограждения Гари, намереваясь его добить. Дебра – второй медик в отряде – в этот момент опустилась на пол напротив Мауса и тоже принялась извлекать содержимое своей аптечки. В ответ на это подчиненный Хоффа испуганно схватил стоящие перед ним пузырьки и сгреб их в охапку, словно боясь, что девушка у него их отнимет. Дальнейшее сержант не увидел, поскольку боль стала нестерпимой, и взгляд затуманился. Однако, несмотря на это, наемник продолжил ползти вперед.

Вокруг раздавались выстрелы, вой, крики, хохот и плач. Рекламные плакаты изменились до неузнаваемости – на одном под надписью «Ливанский мясник» был изображен боец «Мусорных лис», стоящий за пулеметом Хаммера. Орудие дымилось, а сам солдат, опустив голову так, что лицо было невозможно разобрать из-за тени, выставил перед собой руки, с которых обильно стекала кровь. На соседнем баннере полковник Брэнон стоял с сигарой возле ямы, наполненной трупами. За его спиной дымилось длинное трехэтажное здание, а несколько бойцов в угольно-черной униформе поливали братскую могилу бензином.

А затем, когда, как показалось сержанту, прошла целая вечность, его ладонь нащупала раскалившуюся добела поверхность установки.

Захрипев, Хофф схватился за высокий длинный цилиндр, ощетинившийся антеннами, и из последних сил переломил его пополам.

И в ту же секунду все звуки одновременно стихли. Обломки устройства прокатились по полу со звоном, показавшимся оглушительным. На площадке воцарилась тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием уцелевших людей.

Гамильтон опустил окровавленный автомат и, растерянно моргая, протянул ладонь Гари, свернувшемуся на полу и закрывшемуся от друга руками. Майкрофт тяжело сел на пол, глядя на глубокую вмятину, оставленную в стене. Маус удивленно смотрел на расставленные пузырьки с лекарствами и обрывки бумаги, аккуратно сложенные в стопки.

– О господи… – едва слышно простонал Борисов, опускаясь в кресло и держась за голову. – Что… Что с нами произошло?

Хофф хотел было ответить, но тупая боль помешала выговорить хоть слово, и потому сержант лишь коротко махнул обожженной рукой. Борисов стащил маску и, тяжело вдохнув сырой затхлый воздух, громко закашлял. Взгляд ученого прошел по мертвым телам и лужам крови на полу. Затем поднялся на Хоффа, все еще сидящего возле обломков установки.

– Кажется, молодой человек, – негромко произнес профессор, потирая лоб, – вы только что нас всех спасли.

Хофф рассеянно кивнул. А затем вздрогнул. Где-то совсем недалеко раздался быстро нарастающий рокот вертолетных винтов. К торговому центру явно приближалось целое звено «вертушек». А еще через секунду на первом этаже послышался топот ног в тяжелых армейских ботинках и неразборчивые отрывистые команды. Замелькали лучи подствольных фонарей.

Хофф, опершись ладонью об пол, поднялся на ноги. Затем нашел взглядом свою штурмовую винтовку и, подобрав ее, проверил количество патронов в магазине.

– Значит, так! – крикнул сержант и, закашлявшись, сплюнул застрявший в горле сгусток крови. – Маус и Дебра – займитесь ранеными, Гам, Мак – соберите жетоны тех, для кого сегодняшний день стал последним. Остальные – заберите у двухсотых оружие и патроны и готовьтесь к бою! Я не знаю, кто эти ребята, но нутром чую – со спасателями они не имеют ничего общего. На все пять минут, потом выступаем. Вопросы есть? Нет? Тогда за работу!

Сержант тяжело вдохнул и, почувствовав головокружение, опустился в кресло. На вопросительный кивок Мауса мотнул головой и, потерев переносицу, еще раз окинул взглядом зал.

Выжившие наемники и ученые занялись делом. Борисов упаковывал обломки установки в кофр с инструментами. Рекламного стенда, замеченного перед самым отключением устройства, Хофф не увидел. Однако даже того, что он успел различить, хватаясь за раскаленный корпус, было достаточно.

На баннере был изображен сталкер в камуфляжной куртке, закинувший на плечо автомат Калашникова. Его лицо скрывал противогаз, в линзах которого клубилась тьма, однако Хофф ни капли не сомневался, что человек ухмыляется. Одной ногой мужчина стоял на трупе наемника с простреленной головой. Судя по униформе – принадлежащего к войскам частной военной корпорации «Blindwater». В пальцах свободной правой руки сталкер сжимал горящий земной шар. Название над всей композицией гласило: «Человек, убивший человечество».