— Хорошо, — сказал он. — Забудем об этом. Но не могли бы боги защитить нас от неприятеля? Предотвратить войну, например? Или снабдить нас всем необходимым, чтобы мы смогли выдержать осаду? Вы говорите, что боги не любят войн. Почему бы им не остановить эту?

— Прошу прощения, милорд, но существует запрет на ведение войн с помощью магических средств.

— Да плевать я хотел на все запреты! — терпение Стеррена лопнуло окончательно. — Меня убьют, если война будет проиграна! Я не семманец и считаю эту вашу традицию идиотской!

— А... — кивая произнес теург, — ...понимаю.

— Неужели вас так беспокоит нарушение запрета?

— По правде говоря, нет. Это не мое дело.

— В таком случае скажите мне, могут ли боги хоть что-нибудь сделать для предотвращения этой войны?

Агор задумчиво пожевал губами:

— Может быть...

— Может быть? А конкретнее?

Агор виновато отвел глаза и заерзал на бараньей шкуре.

— Так что же? — настойчиво спросил Стеррен.

— Некоторые из богов, милорд, были бы счастливы свершить нечто подобное, но...

— Но что?

— Но... — Агор набрал полную грудь воздуха и решительно произнес: — Я не знаю, как вступить с ними в контакт.

Стеррен неподвижно уставился на костлявого теурга:

— Что значит, не знаете? Разве вы не королевский теург?

Тот ответил военачальнику жалостливым взглядом.

— Значит, вы — шарлатан?

— Нет, — в голосе Агора зазвучали нотки уязвленной гордости. — Я не шарлатан. Я всего-навсего не очень хороший теург.

— Ах не очень хороший?

— Да... Вы разбираетесь в теургии?

— Как любой нормальный человек, — грубовато ответил Стеррен.

— Но вы знаете, как она функционирует на деле?

— Конечно, нет!

Агор, удовлетворенный ответом Стеррена, кивнул:

— Наше искусство примерно состоит в следующем. Теург — человек с природным даром к молитвам, который специально учится возносить их, чтобы быть услышанным.

— Это мне известно, — резко оборвал его Стеррен.

— Естественно, молиться может каждый, но боги наверняка его не услышат или не ответят. Вы не задумывались, милорд, почему боги прислушиваются именно к теургам?

— Нет, — решительно ответил Стеррен. Он не хотел, чтобы разговор уходил в сторону.

— Все дело в молитвах, которые мы используем. Боги — высшие существа, у них нет времени для того, чтобы всех выслушивать. Однако имеются особые молитвы, которые привлекают их внимание так же, как определенный звук доносится до вашего уха даже в самом шумном месте. Стук игральных костей, например.

Так, значит, Агор действительно интересовался его персоной. Столь удачный пример вряд ли мог быть простым совпадением.

— Продолжайте, — потребовал Стеррен.

— У некоторых теургов одни молитвы получаются лучше, чем другие. Я не знаю, с чем это связано, но это так.

«Это связано со способностями, — мрачно подумал Стеррен, припомнив свое ученичество. — Один талантлив, у другого — способности, а третьего легче убить, чем научить чему-нибудь путному».

— Богов очень много, милорд, — продолжил Агор. — Мне известны имена девятнадцати, и я знаю, какую молитву предпочитает каждый. Это все, чему мой учитель смог научить меня. Девятнадцать — это более чем достаточно, поверьте. Многие теурги знают всего двенадцать специальных молитв, и я не слышал, чтобы кто-то знал более тридцати, если, конечно, не добавлял сюда что-нибудь из демонологии. Но там, строго говоря, молитв нет, только инвокации — вызовы.

— Итак, вы можете попросить о помощи девятнадцать богов, и ни богом больше?

— Да. Но, видите ли в чем дело, во-первых, как я уже сказал, некоторым теургам одни молитвы удаются лучше других, а во-вторых, с высшими существами очень трудно разговаривать. Я знаю девятнадцать имен и молитв, но не могу добиться, чтобы все девятнадцать богов меня слушали. До сих пор, во всяком случае, не удавалось. Может быть, я не правильно произношу какой-нибудь слог, а может быть, я им просто не нравлюсь.

До Стеррена наконец дошло, к чему клонит теург.

— Сколько же богов вас слышит?

— Обычно три.

Стеррен даже присвистнул от изумления:

— Три? Из девятнадцати?

— Вам же было сказано, что я не очень хороший теург. — В голосе Агора начали проскальзывать воинственные нотки.

— Как же вам удалось стать королевским магом?

— Магом при дворе Его Величества Фенвела Третьего? Короля Семмы? Милорд, вы из Этшара и лучше меня понимаете, что это такое. Хороший теург ни за что не остался бы в этой дыре!

— Я понимаю, — согласился Стеррен.

— Я родился в Семме, но убежал из дома, когда мне было двенадцать. Обучался в Лумете Башен. Но заработать там себе на жизнь я не смог. Когда мне надоело голодать, я вернулся домой, где нет никакой конкуренции. Здесь никому не важно, что я общаюсь лишь с Унниель, Коннедом и Моррном, потому что ни один человек в Семме не может общаться с богами. Ни один, — в голосе Агора прозвучали нотки гордости.

— Унн... Повторите, пожалуйста, как их зовут.

— Унниель, Коннед и Моррн. Унниель Распознающая — богиня теургической информации, Коннед — бог света и тепла, а Моррн Хранитель — бог генеалогии.

— Никогда о таких не слышал.

— А о каких вы слышали?

Повисла неловкая пауза.

Мирян никогда не интересовали такие тонкости. Они обращали свои молитвы к целым когортам богов или просто к тем, которые бодрствовали и могли их услышать. Это увеличивало шансы молящихся на внимание небес.

Стеррен понял, что он не только не может назвать ни одного имени, но и не в состоянии правильно выговаривать те, которые только что узнал от Агора. Коннед получался, хотя и с трудом, дифтонг в имени Унниель почему-то сипел, о сдвоенное "р" у Моррна юноша только зря ломал язык.

— А кто из этой троицы может прийти к нам на помощь?

— Да в общем-то никто, — спокойно ответил Агор. — Моррн совершенно бесполезен, он умеет только отслеживать генеалогическое древо. Вот если бы вы хотели узнать детское прозвище вашей прапрабабки или дату рождения троюродного брата, — это, пожалуйста. Аристократия Семмы, одержимая своей семейной историей, часто пользуется его услугами. Но война совершенно не входит в его компетенцию.

— А Коннед? — спросил Стеррен, не решаясь произнести имени Унниель.

— Если вы регулярно приносите ему жертвы, он обеспечит вас по ночам сверхъестественно ярким светом и согреет холодной зимой. Правда, в Семме даже зимой трудно замерзнуть.

— И...

— Думаю, что Унниель — наша единственная надежда. Она постоянно поддерживает связь с другими богами, и иногда ее можно уговорить передать им просьбу. Я нашел вас только потому, что упросил Унниель связать меня с ее братом Айбемом. Я знаю молитву, обращенную к нему, но она почему-то не работает, поэтому в особых случаях приходится действовать через Унниель. Айбем — бог информации. Нет вещей, которых он бы не знал. Но вытащить из него необходимые сведения так же сложно, как поймать черную кошку в темной комнате. Кстати, Унниель умеет разговаривать с мертвыми — не со всеми, но с некоторыми.

— Боги информации? Не могли бы Унн... Унниель или Айбем сказать нам, как избежать войны?

— Не знаю, — пожал плечами Агор. — Возможно. Ужасно обидно, что мне никогда не удаётся получить ответа от Пискор Великодушной. Она дает советы, снабжает водой и пищей. Эта богиня незаменимая помощница для осажденных.

— Бесспорно, — согласился Стеррен.

Оба замолчали, погрузившись в унылые размышления.

Стеррен обдумал услышанное и решил, что к богам обращаться не стоит.

Единственное, что ему осталось, — это попытаться найти действительно могущественного мага и купить у него нужное чудо. Агор для этого решительно не подходит.

— Скажите, Агор, — осторожно начал Стеррен, — есть ли в Семме другие теурги?

— Нет и это очень плохо, потому что мне не с кем обсудить профессиональные вопросы.

— А как насчет представителей иных магических школ? Вам что-нибудь известно?