– Тлашумок, спасшийся с острова, точно видел его! – шептал Таштетль, кривя тонкие губы. Ветер трепал его грязную шевелюру, а накинутый на сутулые плечи плащ из тонкого хлопка вовсе не защищал от холода.

– Тламак. Значит, он с ними, – потирая руки, зловеще шептал Тисок. – Только, друг мой Таштетль, никаких жертвенников! Надо убить его сразу, как только увидим.

– Ты очень верно рассуждаешь, о досточтимый Тисок! – льстиво кивал жрец. – Очень верно. – Похожий на растрепанную ворону Таштетль в мечтах уже представлял себя на месте Асотля, главного жреца храма Уицилапочтли. Кем себя представлял Тисок – яснее ясного. Сладостны были мечты их, которым предстояло так скоро превратиться в реальность! По крайней мере, так думали жрец и военачальник. Не только думали, но и активно действовали, подгоняя воинов именем верховного владыки Ашаякатля. Ох, напрасно старый тлатоани доверил погоню этим двум змеям, напрасно. Вовсе не о государственной важности думали они, вовсе не о том рассуждали, однако деятельность проявляли кипучую. Притом, ясно всем было, что не уйти беглецам, что не сегодня-завтра выловят их. Но вот хотелось скорее.

– Люди! – сидевший на толстой ветке сосны Ваня ящерицей соскользнул вниз, ободрав об кору коленки. Сейчас как раз была его очередь дежурить.

Разбуженный Олег Иваныч внимательно всмотрелся в долину. Меж трав, по узкой дороге, двигался небольшой купеческий караван – охрана, купцы, носильщики. Дорога сворачивала на север как раз у того холма, где еще вчера устроили привал беглецы. Поужинали подстреленным Ваней кроликом, запили водой из ручья. Неплохой получился ужин – последнее время все подножным кормом перебивались: ящерицами да змеями. Последние, правда, вкуснющие попадались, по мнению Олега Иваныча, уж никак не хуже кролика, однако Гриша, а особенно – Ваня от них попервости носы воротили. Зато кролика срубали в один миг, один запах остался от косточек.

Хорошо, что здесь нет собак, глядя на приближающийся караван, подумал Олег Иваныч. Маленькие собачки, что разводятся для еды, – не в счет, они и лаять-то, похоже, не умеют.

– Тотонаки! – приглядевшись, взволнованно прошептал Тламак. – И мы вряд ли сможем убежать – носильщики-скороходы догонят очень быстро. Остается молить Господа, чтобы тотонакам не пришло в голову остановиться на привал здесь, на холме. А ведь больше, похоже, и негде!

Действительно, этот поросший редколесьем холм представлял собой очень удобное место для привала – тень, дрова, ручеек, чего еще желать стремящемуся отдохнуть путнику?

– Сворачивают! – схватился за палицу Гриша. – Что ж, не посрамим земли новгородской и Святой Софии!

– Не спеши, Гриша.

– Но ведь они, похоже, как-то нас заметили! Вон, окружают!

Тотонаки, поставив в траву груженые носилки с товарами, растянулись в траве полумесяцем и медленно приближались к холму. В руках у них были копья.

– Что они там кричат, Тламак? – звонко спросил Ваня.

– Ругают ацтекских тварей.

– Это кого же?

– Вас, – пошутил Олег Иваныч. – Впрочем, я так и предполагал. Григорий, брось палицу, мы не собираемся с ними сражаться, мы же не ацтеки… И ты не журись, Тламак, не дадим в обиду. Шлатильцин говорил, недавно с тотонаками была война цветов, я правильно его понял?

Тламак кивнул, сумрачно глядя на приближающихся врагов.

– Ну, хватит ждать. – Олег Иваныч поднялся с земли во весь рост. – Пойдем, Тламак, толмачом будешь.

– Олег Иваныч, а что такое война цветов? – не в тему поинтересовался Ваня.

– После Тламак объяснит, – отмахнулся адмирал-воевода. – Ну, пошли мы.

– А нам что делать?

– Кролика пока доедайте.

– Да там уж и есть нечего.

Последних слов друзей Олег Иваныч уже не слышал. Вместе с ацтекским принцем он шагнул в желто-голубое травяное море. Они медленно двинулись по колено в траве, приветственно подняв над головой руки. Адмирал-воевода широко улыбался. В землю перед ними воткнулось копье.

– Ты не молчи, парень! – оглянулся Олег Иваныч. – Кричи – великий белый касик желает говорить с ними. Впрочем, похоже, они уже меня разглядели.

«Великий белый касик» неторопливо шествовал навстречу караванщикам той самой, важной, «боярской», походкой, неспешной и степенной, что выучил когда-то еще в Новгороде под руководством Софьи. Из травы, изумленно глядя на него, поднимались воины и купцы, вооруженные палицами и копьями. Впереди появился пожилой, довольно-таки скромно одетый индеец, судя по тому почтению, что оказывали ему остальные – главный.

Остановившись пред ним, Олег Иваныч приветственно приложил к груди руку:

– Белый касик, преследуемый коварными теночками, рад встретить тебя здесь, досточтимый торговец!

Тламак быстро перевел.

Глава караванщиков улыбнулся, услыхав про «коварных теночков» и, в свою очередь, произнес несколько фраз.

– Его зовут Типильтек, он староста каравана, – пояснил Тламак. – Они тотонаки и с радостью помогут тебе, великий белый касик. Весть о твоем мужестве давно разнеслась по всему Анауаку.

– О да, мы теперь известные, – не удержавшись, хохотнул Олег Иваныч. – Спроси, не идут ли они на запад, к отоми или тараскам?

– Нет. – Купец покачал головой. – Но мы окажем тебе и твоим друзьям всяческую помощь.

– Война цветов? – через Тламака переспросил Типильтек Ваню. – Это коварство и жестокость ацтеков! – На скулах торговца заиграли желваки. – Вот как это происходит: наш род – род Итикаитци – давно уже живет на землях, подчиненных ацтекам. Мы исправно платим им, чиним дороги и, если надо, доставляем с гор камни. Но жестоким теночкам этого мало! Раз в год, самое малое, они являются в наше селение за сердцами молодых воинов. Явившись, объявляют войну. Ацтеки – в полном вооружении, в деревянных шлемах, в панцирях, со щитами. А наши воины должны сражаться цветами.

– Как так – цветами?

– Большими букетами, собранными красивейшими девушками. Сколько нужно воинов – столько теночки и возьмут в плен. Сердца пленников будут выдраны на жертвенниках Мехико.

– А если сопротивляться?

– Они возьмут наших детей, как уже поступали не раз.

– Но ведь так нельзя жить!

– Мы знаем. И не живем. Вернее, скоро не будем – придется уходить на восток, к Великой Воде, пока и туда не успели добраться теночки. Впрочем, это им будет трудно – народ тотонаков издревле отличается доблестью и военным искусством.

Беглецы и караванщики-тотонаки сидели у костра, разведенного на вершине холма, между соснами. Неспешно текла беседа, переходил из рук в руки небольшой кувшин с октли, на углях жарился кролик. Вполуха слушая старосту Типильтека, Олег Иваныч думал о своем. Как он давно уже предполагал, империю ацтеков – вернее, союз городов-государств – давно разъедали не только внутренние противоречия. Кроме мощного христианского движения и борьбы группировок за власть, существовала еще и иная борьба. Борьба покоренных ацтеками народов за свою свободу. Борьба соседних, пока еще свободных племен – за то, чтоб не покорили. И, судя по всему, ацтекам в этой борьбе приходилось туго. Да, пока что они были победителями, покорителями и властителями Анауака. Но все больше было недовольных среди подвластных племен, все меньше хотели они видеть свои сердца в жертвенных сосудах ацтекских храмов. И восставали. И грабили купцов, убивали чиновников, а в некоторых районах Анауака, даже неподалеку от озера Тескоко, бесследно исчезали небольшие ацтекские отряды. Пока небольшие. Насколько помнил Олег Иваныч из истории – именно эта ненависть подвластных и соседних племен и поможет покорить Теночтитлан конкистадорам Кортеса. То же самое произойдет и южнее, в Империи Инков. Да, иногда на костях и пепле подданных вырастают удивительные по красоте цветы, но ни одно жестокое государство не может цвести долго. Когда-нибудь люди устанут бояться и устанут терпеть. И тогда придется ответить за все. За войны цветов, за вырванные бьющиеся сердца и реки человеческой крови, проливаемые на жертвенниках. За все. И отвечать будут не только правители, но и весь ацтекский народ.