— Мне не нужна ни ваша земля, ни ваше богатство. Я пришел не воевать. Но мне нужен один человек, и без него я назад не уйду.

— Кто же он?! — удивленно поднял брови роланец. — И что он такого сделал, что ради его одного пришло целое войско?

— Он предал нас, так же как предал своих товарищей. Сотня доблестных воев взирает на нас с небес и ждет отмщения. Его имя Довень, ваш воевода Довень.

— Твои слова подобны острию меча. — лицо посадника мгновенно стало серым как пыль на дороге. — Такое на ветер не бросают. Мне нет причин не верить тебе, чужеземец, но я слышал, что Довень всем рассказывает, как он с большим трудом спас половину своего отряда, столкнувшись с превосходящим его врагом.

— Хм. Он почти не врет. Он действительно увел половину сотни, позорно бежав с поля боя и оставив тех, кто отказался проследовать за ним, сражаться против вчетверо превосходящего врага.

— Если это так, то он достоин самой позорной смерти. Но не боишься ли ты, что наш князь не поверит тебе и пошлет сюда свои дружины?

— Я бы хотел, посадник, чтобы ты лично передал вашему князю мои требования. Он выдает мне предателя, и мы мирно уходим обратно. Но если он попытается обмануть или выступить против меня, то пусть знает: вслед за мной сюда придут светлогорские, танагорские и ханкаские дружины. Скажи ему это. Я же обещаю, что во время твоего отсутствия не трону ни твоих людей, ни твою крепость.

Потянулись томительные дни ожиданий. Олег держал свое слово и старался вести себя как гость, а ни как завоеватель. Благодаря находившимся в его отряде роланцам с противоборствующей стороной завязались вполне дружеские отношения. За вполне умеренную плату в светлогорскую дружину поставлялись еда и питье, осмелевшие селяне вернулись к своим повседневным делам, тем более что посевные работы были в полном разгаре.

Посадник вернулся только на четвертый день, и не один. Роланский князь выслал навстречу Олегу своего наместника, на удивление достаточно молодого еще мужчину, только недавно переступившего тридцатилетний рубеж. Сопровождала его отборная сотня дружинников. Такой оборот не слишком понравился воеводе, приготовившегося к худшему. Но вопреки ожиданию, наместник был предельно вежлив, хотя и насторожен. Олегу еще раз пришлось по его просьбе повторить свой рассказ, который слово в слово подтвердили оставшиеся в живых роланцы. Закончив их слушать, наместник согласно кивнул головой.

— Мы больше не сомневаемся в его гнусной измене, и он будет предан княжьему суду.

— Боюсь, князь меня неверно понял. Я хочу видеть Довеня.

— Не стоит так горячиться, дорогой воевода. Довень схвачен и привезен сюда. Ты сможешь его увидеть, но… не сможешь увезти. Я должен привезти его обратно.

— Я не хотел бы создавать тебе неприятности, но… А впрочем, я готов пойти на уступку. Если он ответит честно на все интересующие меня вопросы, он мне не нужен. Нет разницы, где его осудят. Но если он будет лгать и выворачиваться… Я вынужден огорчить тебя, наместник, я заставлю его говорить мне правду!

Встретив хищный прищур воеводы, наместник тяжело вздохнул. Обернувшись, он жестом руки приказал привести Довеня. Через мгновение двое гридней за шиворот приволокли связанного роланского воеводу под несмолкаемые свист и выкрики с обеих сторон. Пленник как загнанный зверь озирался вокруг, все глубже втягивая шею и сжимаясь в комок. Олег с презрением посмотрел на некогда важного роланца.

— У тебя есть выбор. — начал воевода. — Отвечаешь на вопросы, и остаешься здесь, молчишь, и едешь со мной. Что для тебя лучше, я не знаю, но отвечать тебе придется все равно. Итак, — жестко взглянул он на поникшего роланца, — почему ты ушел с поля боя, бросив товарищей и не дождавшись подмоги?

— Хорошо, я все скажу. — обреченно мотнул головой тот. — Мне заплатили.

— Кто, кунавцы?! — изумился Олег.

— Нет, они должны были меня просто пропустить. Им тоже платили. У него везде свои люди, даже среди ларконцев.

— Кто он?!

— Мирад.

— Мирад?!! — проскрежетал зубами воевода. — Но какой ему в этом смысл?

— Не знаю. Он сказал, что я должен уйти до прибытия светлогорского князя, именно для него все это было задумано. Я шлю гонца и ухожу, а кунавцы, и с ними кто-то из ларконцев, должны были разбить его и уничтожить. Еще Мирад сказал мне, что могу не бояться мести Радана, он тоже не доживет до конца сражения. Я… я испугался. Я не знал, что он задумал, а он очень страшный человек, и я не хотел иметь его среди своих врагов.

Роланец тупо смотрел в землю, прекрасно понимая, что он обречен. Даже если его оставят в живых, его жизнь будет хуже смерти.

— Я узнал все, что хотел. — мрачно поднялся с места воевода. — Он мне больше не нужен. Он сам себя убил.

Наместник тоже поднялся и, брезгливо бросив взгляд на Довеня, дал знак увести его. Но тут от пришедших с Олегом роланцев вышел вперед один, с забинтованной головой.

— Ты испугался ведуна? А мой брат нет. Как и те, что не пошли с тобой! Я не верю в княжеский суд, а мой будет скор! — и роланец со всей силы вогнал ему в живот спрятанный в рукаве кинжал, и дернул его вверх, вспарывая тому все внутренности. Захлебнувшийся своей кровью Довень судорожно забился в руках опешивших дружинников. Забрызганный кровью роланец брезгливо вытер кинжал об одежду умирающего и убрал его в ножны. На минуту воцарилась мертвая тишина. Наместник угрюмо посмотрел на лежащее на земле скрюченное тело и покачал головой.

— Что ж, предателю и смерть шакалья. Каждому по заслугам. Князю я сам все объясню. Пришедшие с тобой, воевода, наши воины могут смело возвращаться домой, кроме него. — и вельможа показал рукой на стоящего в стороне мстителя. — Лучше ему пока на глаза князя не попадаться.

— Если светлогорский воевода разрешит, я ухожу с ним.

Олег согласно кивнул головой, на этом и разошлись. Простившись со светлогорцами, роланцы перешли в свою дружину. Лишь трое из них отказались возвращаться домой, пожелав остаться с Олегом. Наместник выделил воеводе провожатого, чтобы тот спокойно прошел по пограничным землям да самой Танагории. Это оказалось как нельзя кстати. Узнав о том, кто стоит за гибелью обоих князей, Олег, снедаемый беспокойством за Олану, рвался как можно быстрее в Танагирь. Конечно, теперь дружина не даст княгиню в обиду, а Потак и девушки не оставляют ее ни на мгновение, но слишком коварен и опасен был враг. Загоняя лошадей, дружина неслась во весь опор.

Город встретил воеводу полным спокойствием. К своему глубокому облегчению Олег узнал, что все живы-здоровы. Олана с радостью бросилась к нему на шею, едва он спустился с коня. Воевода и представить себе не мог, что за эти несколько дней он так соскучится по жене. Единственное известие омрачило радость встречи: Мирад вместе с опальным Пуяром бежали из города. Вслед за ними была тут же послана погоня, но Олег особо не рассчитывал на ее успех, нельзя недооценивать противника, особенно когда он не дает к этому повода. И не зря, трехдневные поиски не дали никаких результатов.

Оставив наместника Заболотья Илутича управлять княжеством на время своего отсутствия, Олана, трясясь от волнения и страха, отправилась в Светлогорию, чтобы снова увидеть свою такую неведомую родину. Памятуя столь недавние события, Богур настаивал на том, чтобы княгиня взяла с собой почти всю дружину, но Олана категорически отказалась, взяв только сотню Ждана. Из вельмож чести сопровождать княгиню были удостоены только Мирояр, больший воевода Богур, наместник Южной Земли Садар, да еще несколько наиболее удачливых купцов, которые всегда знают, кому, что и как продать, чтобы в итоге только самим остаться с барышом, но при этом обделенный чувствовал себя счастливцем. Соскучившиеся по своему граду светлогорские дружинники с радостью восприняли известие о возвращении домой.

Как Сагер и обещал, он со своими друзьями почти целый день прогостил у родителей, пока раненых светлогорцев переправляли через горы. Седой Отец с великой честью принял у себя дочь Бояра, с которым он был когда-то в очень хороших отношениях. Но время пролетело совершенно незаметно и, простившись с гостеприимным вождем атгаров, они продолжили свой путь.