— Зафиксируй переговоры и немедленно звони мне, как только что-то прояснится. Все. — Зеленин положил трубку и молча уставился на Епифанова.

— Такая у тебя работа? — спросил тот. — Люда говорила, что ты бандит… выходит, даже круче Канарца?

— Я не бандит, решаю деликатные проблемы. Ты меня извини, Епифанов, за тот звонок. Из-за вашей компании у меня с женой проблемы возникли. Бывает, что и крыша едет.

— Из-за моей компании? — возмутился Епифанов. — Да я видел твою жену иногда по вечерам, ну, к столу приглашал, если бутылку привозил. Как же иначе? А нужно было гнать в три шеи, тогда бы дома все нормально было!

— А теперь что у тебя ненормально? — заинтересовался Зеленин.

— Да все! — завелся Епифанов. — Семья к едрене фене рухнула, понятия не имею, что дальше делать. Потому что твоя… Подруга, мать ее!.. Сначала сама приходит, а потом…

Сам того не желая, он рассказал Зеленину о рыжем мужике, выскакивающем из его подъезда.

Зеленин слушал его, склонив набок голову и выбивая толстыми пальцами затейливую дробь на столешнице. Барабанил еще с минуту после того, как Епифанов замолк, а потом недоверчиво хмыкнул:

— Интересная история. А Людка где была в это время? Ты не погнался за мужиком, пошел домой. И?..

— Какая Людка? Ее там и близко не было! — заорал Епифанов. — Может, раньше приходила, козла этого привела…

— Была! — заорал Зеленин.

— Не было!

Зеленин с изумлением уставился на него и вдруг неожиданно для себя почувствовал что-то вроде угрызений совести. Он-то знал, что с рыжим встречалась Людмила, она привела его в квартиру Епифанова… Вопрос — для себя или для жены Епифанова? Это предстояло выяснить, но логика поведения жены подсказывала — для себя. А устроила проблемы мужику, который ни сном ни духом… Зря он злился на него…

Зеленин снова взял трубку, медленно набрал номер:

— Але, Илья? Не трогай больше Епифанова. Что, что! Я сказал — будешь жить с ним по его правилам! У него крыша — выше моей! Хочешь проблем — получишь их, и даже не от меня. Эти люди ошибок не прощают, ты меня понял? Все. Нет, сам приедешь и поговоришь с мужиком. Все.

Епифанов с изумлением слушал этот разговор. Так говорить с самим Канарцем… значит, и вправду не простой человек этот чертов Зеленин. А кто же тогда Панченко, который заставил Зеленина сделать то, что нужно?

Зеленин взглянул на Епифанова:

— Ты доволен? Еще раз извини. Иногда приходится быть орангутангом… Если жена…

Епифанов хотел сказать, что он и так похож на орангутанга, но не сказал.

— Дела побоку, они решены. Слушай, Епифанов, я думаю, скоро выясню и твою тайну, и свою.

— В смысле?

— Узнаю, кто был в твоей квартире и с какой целью.

— Как?

— Это мое дело. Но на тебя я не в обиде.

Зеленин встал из-за стола, протянул руку. Епифанов пожал ее. Ну, раз протягивает человек…

— Приятно было познакомиться.

— Когда все решится — встретимся, обмоем это дело?

— Какое?

— Короче так, Епифанов… потом расскажу, лады?

Машину Епифанов оставил вчера возле магазина, пришлось взять такси. Одна проблема решена, да еще как решена! Велено Канарцу принять его условия! Ну да черт с ним, с Канарцем. Что собирается выяснять Зеленин о том кошмарном вечере? Почему занервничал, крикнул, что Людмила тоже была там? Где была? Он никого не встретил на лестнице, лифт не двигался, в квартире была только Лера. И та в ванной. Они что, вместе с подругой мылись? Бред, какой-то!

Холодно было, обогреватель включен, а все равно холодно. Людмила зябко передернула плечами, выезжая на Садовое. Не хотелось ей видеть Стаса, слушать его дурацкие объяснения. Все, покончено с этим странным типом! Господи, да что ж она за дура была, если решилась на такое? Прямо наваждение! Митя уже два дня тихий, спокойный, вежливый и — совсем не хочет ее в постели. «Дела, дела, устал, дорогая, извини…» А раньше, бывало, навалится, ну истинная горилла ненасытная, и плевать, что она думает, как себя чувствует… Раньше — когда со Стасом встречалась, чуть ли не каждый день у Лерки гостила, ее к себе приглашала… А еще раньше он ведь тоже был вежливый, спокойный, грубоватый, правда, всегда, но — в меру. И в постели прислушивался к ее желаниям… даже не так — чувствовал их. А она? Да просто не любила его. Вышла замуж за деньги, чего там душой кривить, думала — стерпится — слюбится, новые возможности, поездки, покупки сгладят ее неприязнь. Ан нет! Жутко завидовала Лерке — вот мужик достался!

А что теперь? Нет, она не воспылала вдруг любовью к Дмитрию, но… не хотела его терять. Он был добрым, заботливым, щедрым, да и в постели вел себя как настоящий мужчина. А что Стас? Да на кой черт он ей нужен, ни то ни се?

Но пришлось поехать на встречу с ним. Как-то странно он говорил по телефону, сказал — узнает, во что вляпалась… Почему вляпалась? Что он имеет в виду? Лерка пожаловалась, что у нее с мужем нелады? Это вряд ли. А тогда что?

И снова вздрогнули плечи, завибрировали пальцы, сжимающие руль. Холодно было не в машине, холодно было в душе. Непонятный голос Стаса, непонятные намеки породили в душе страх, а это — самое холодное вещество на свете.

Она еще с Крымского моста увидела Стаса. Высокий, рыжеволосый, в длинном черном пальто, он стоял на обочине, почти напротив входа в парк. Она проехала метров на десять дальше, назло ему, пусть подойдет, остановила машину, опустила боковое стекло. Выходить из «шкоды» она не собиралась.

— Привет, Люси. — Травников нагнулся к открытому окошку. — Может, впустишь, разговор есть.

— Говори, — холодно сказала Людмила.

Еще несколько дней назад она трепетала при виде его, а теперь смотрела совершенно спокойно. Потому что в постели, хотя там никакой постели и в помине не было, оказался несостоятельным? Нет. Поняла, что он темнит, хитрит, ведет какую-то свою, непонятную ей игру. Может, слишком поздно поняла?

— Люси, это слишком серьезно. У тебя ведь солидный муж, огромная квартира и вполне обеспеченная жизнь. Ты ведь не хочешь лишиться всего этого и оказаться у мамы с папой в старой квартирке, верно?

Он сам открыл дверцу, сел рядом с ней. Теперь Людмила смотрела на него с нескрываемой яростью.

— Кто ты такой, чтобы рассуждать о моей семейной жизни? Импотент несчастный!

— Другие женщины так не могут сказать. Просто ты… Извини, Люси, буду честен — никогда ты не интересовала меня как женщина. Ни в какой позе.

— Пошел вон отсюда! — крикнула Людмила. — Скажу мужу — он в порошок тебя сотрет, придурка!

— Не скажешь. И значит, не сотрет. Вот посмотри, и поймешь, что я не шучу. — Он протянул ей видеокассету. — Дела у меня идут хреново. Пятьдесят тысяч баксов — и все будет забыто, я тебе гарантирую это.

— Что-о?.. — протянула Людмила, лихорадочно шаря руками вокруг себя в поисках чего-то тяжелого, чем бы можно было стукнуть по голове эту мерзкую тварь.

Травников бросил кассету ей на колени.

— Вообще-то цена ей — сто тысяч. Но я не злодей. Посмотри, я завтра позвоню, Люси. Будешь выпендриваться, точно такую же получит твой муженек. Не думаю, что обрадуется этому просмотру, — сказал он, выбираясь из машины.

Людмила с ужасом смотрела на видеокассету — как будто скорпиона бросили на колени, того и гляди ужалит…

Неподалеку от ее «шкоды» стояла синяя «газель», а в ней сидел Булкин в наушниках.

— Ну козел, на столбах таких вешать надо! — злобно пробормотал он.

— Что там интересного? — спросил Игорь, сегодня он сидел за рулем «газели».

— Меньше будешь знать, дольше проживешь. — Булкин торопливо набрал номер на своем мобильнике. — Дима, видеокассета, это чистый шантаж! Похоже, ничего там не было, импотентом его назвала, послала, а он, падла, уверен в себе!

— Тормозни ее! — рявкнул Зеленин. — Прострели шину.

— Средь бела дня? Думаешь, получится?

— Постарайся. Не выйдет — тормози как хочешь. Говори с гаишниками, мне нужно сорок минут, чтобы установить дома аппаратуру. Я помчался, решай проблему!