Я поднес палец к губам, призывая моих спутников молчать.

– Не валяйте дурака, я знаю, что вы меня слышите, – сказал Визерс. – Эту частоту сообщил нам полковник Риттер, которого мы встретили на берегу. Кстати, он жив, и ему сейчас оказывают экстренную медицинскую помощь, если вам интересно. И вас я тоже не намерен убивать, если вам все еще интересно. И если вы оставите мне выбор.

Дэйв покачал головой.

– Алекс, – позвал Визерс. – Я знаю, что ты там, и я рад, что ты до сих пор жив. Признаться честно, я несколько удивлен этой нашей встрече, но уже начинаю думать, что это нормально. У тебя редкий талант всегда оказываться там, где происходит самое интересное.

Дэйв несколькими жестами весьма доходчиво объяснил, что не собирается слушать всю эту чушь и намерен продолжить движение. Я пошел за ним.

– Я знаю, где вы сейчас, – сообщил Визерс. – Все эти коридоры напичканы моими датчиками. Неужели ты все еще думаешь, что меня можно захватить врасплох?

Мы вышли к очередной развилке.

– Сверните налево, – посоветовал Визерс, и Дэйв тут же решительно зашагал по правому ответвлению. Очень по-взрослому.

Поразмыслив секунды три, я пришел к мысли, что выбор направления сейчас не имеет никакого значения, и последовал за ним. Теперь замыкающей стала Кира.

Самое обидное, это когда игра еще не закончена, а ты уже понимаешь, что проиграл. Скажем, сел за одну доску с гроссмейстером, он в первые двадцать ходов ликвидировал твои ключевые фигуры, а теперь почему-то не торопится ставить мат, издеваясь над тобой и растягивая свое удовольствие. Выставляя тебя на посмешище, свысока наблюдая за твоими потугами. Единственное, что остается делать в такой ситуации, – это пытаться сохранить лицо. Делать хорошую мину при плохой игре. Что ж, игра у нас сложилась так, что хуже уже некуда.

– Есть время играть в ковбоев и строить из себя героев, – сообщил Визерс, как будто прочитал мои мысли. – А есть время проявить благоразумие. Неужели ты не понимаешь, что эту партию уже не спасти?

– Откуда мне знать, что ты опять не врешь? – поинтересовался я. – Может быть, ты просто заговариваешь мне зубы, отвлекая внимание.

– Отвлекая твое внимание? От чего? – расхохотался Визерс. – У меня тут два десятка готовых к бою десантников только и ждут команды. Не то чтобы им хотелось отомстить за парней, которых вы положили на берегу, но… Если дойдет до силового контакта, то я ничего не смогу тебе гарантировать. Хотя мне бы крайне не хотелось тебя потерять. И капитана Штирнер тоже не хотелось бы потерять. Что же до вашего третьего друга, тут у меня особых предпочтений нет. Но вы все можете остаться в живых, если проявите благоразумие.

– Надолго ли?

– Я стараюсь формировать будущее, но я не вижу всех подробностей даже своей жизни, – сообщил он.

– У тебя ничего не вышло?

– В каком смысле? – удивился он.

– Твой эксперимент по созданию гиперпространственного вихря провалился? Ты понял, что не сможешь это сделать?

– Да с чего ты взял?

– Если бы ты думал, что у тебя все получится, то о каких гарантиях сохранения жизни ты говоришь? – поинтересовался я. – Ведь тогда эта планета погибнет. Или ты каким-то образом собираешься уйти из системы, не используя гипердвигатель?

– Совершенно верно, собираюсь.

– Но как?

– Старым добрым способом. На релятивистских скоростях.

– Безумие! – фыркнула Кира. – Если даже так, вихрь все равно достанет стержни Хеклера, и движок пойдет вразнос.

– Вовсе нет, – ответил Визерс. – Точнее, оно было бы именно так, но у меня есть крейсер, и я уже демонтировал с него устройство гипердрайва.

– Хороший вариант, – одобрила Кира. – Умереть от старости на корабле посреди открытого пространства. На релятивистских скоростях полет до ближайшей звездной системы займет века.

– Двести пятьдесят четыре года, если быть точным, – уточнил Визерс. – Но это уже технические подробности, и я предпочел бы обсудить их в личной беседе. Так вы сдаетесь?

– Черта с два, – сказал Дэйв.

– А вот и наш третий друг подал голос, и нельзя сказать, что это был голос разума, – заявил Визерс. – Надеюсь, вы его не послушаете.

– Еще как послушаем, – сказала Кира.

– Я, кстати, рад, что с тобой все в порядке после заморозки, – сказал Визерс. – Ты даже не представляешь себе, как я рад.

– Сол, я почти уверен, что на Тайгере-5 имел дело с твоими людьми, – сказал я.

– Я все могу объяснить.

– Не сомневаюсь.

– Поверните направо на следующем перекрестке.

Дэйв, все еще шедший первым, свернул налево.

– Жаль, могли бы сэкономить минут десять пути, – сказал Визерс. – Алекс, а вот скажи, чего вы пытаетесь добиться этой вашей демонстрацией? Марш протеста был бы куда более внушителен, если бы не проходил под землей и у него было бы чуть больше зрителей. Хотите показать мне, какие вы крутые? Так считайте, что уже показали. Действуете из чувства противоречия? Просто тянете время? На что вы рассчитываете-то?

– Не знаю, – сказал я.

– Вам меня не остановить, – сообщил Визерс. – Даже не потому, что на моей стороне куда больше людей с пушками. Просто эта игра уже сыграна.

– Не совсем понял эту твою мысль, Сол.

– Все ты понял, Алекс. Я уже все сделал. Процесс запущен, и он необратим.

– Ты…

– Через тридцать часов местное солнце превратится в сверхновую звезду, – сказал Визерс, – высвободив тем самым нужную мне энергию, и, благодаря некоему механизму, находящемуся не здесь, а на ближней орбите вокруг звезды, часть этой энергии перейдет в гиперпространство, создав там необходимые колебания. Надвигается гиперпространственный шторм, и здесь, на Веннту, нет ничего, что ты мог бы разрушить, дабы его предотвратить.

– Это только твои слова.

– Как ты думаешь, почему скаари до сих пор не атаковали мое скромное убежище, хотя вы уже указали им дорогу и так прекрасно обозначили его для них? Клан Торбре в спешном порядке уходит с планеты, потому что звезда стала подавать признаки перехода в фазу сверхновой. Они просто поняли, что опоздали.

– Но мы еще здесь.

– Алекс, я уважаю твои таланты, но разве ты хоть что-то смыслишь в физике гипердрайва? В твое время и науки-то такой не было.

– Для того чтобы что-то сломать, не обязательно знать, как оно работает.

– Не в этом случае. Видишь ли, на Веннту уже нет ничего, что можно было бы сломать, а до моего инновационного устройства вы не доберетесь. Во-первых, у вас нет корабля, во-вторых, космос слишком велик, чтобы вы смогли его найти за оставшееся время, а в-третьих, планету это уже все равно не спасет. Звезда-то взорвется в любом случае.

– Ты только что убил миллионы людей, – сказал я.

– Для того чтобы спасти миллиарды.

– Твой план – это не спасение, это отсрочка. Буря стихнет, а желающие подраться снова построят флот.

– Я выиграл время, – сказал Визерс. – Кто знает, что может произойти.

– Человеческая природа вряд ли изменится.

– Интересная тема для философской дискуссии, – хмыкнул Визерс. – Сдавайтесь, и мы поговорим об этом на борту «Одиссея». Я переименовал свой крейсер. Знаешь, почему я выбрал именно такое название?

– Потому что его дорога домой будет очень долгой?

– Именно. Алекс, согласись, что тебе не хватало этих бесед.

– Раньше ты не играл в бога.

– Играл, просто ставки были ниже.

– Ты, должно быть, очень доволен собой.

– Честно говоря, не очень. Я понимаю, что это может быть просто отсрочка, а не решение проблемы. Но подумай, так ли я не прав? Да, на определенной стадии будут жертвы, и, возможно, очень большие жертвы. Зато несколько следующих поколений будут жить без войны. Ну, по крайней мере без этой глобальной мясорубки. Чтобы сделать невозможными локальные беспорядки, моего средства не хватит. Я подарил галактике еще пару веков покоя.

– Какой ценой?

– Высокой. Но разве благо большинства не является высшим благом?

– Если меньшинству для этого придется умереть, то едва ли.