После столь глубокомысленного заявления Ким вернулся к основной теме, то есть к тому, почему собственно законы, определяющие онтологию Пеллюсидара можно назвать «солипсическими». Дело оказывается в том, что они, упомянутые законы, как ничто иное способствуют развитию солипсизма среди населения в массовом масштабе. Конкретно же эти законы проявляют себя следующим образом. Каждую ночь Город меняет обличье: меняются дома, меняются улицы, меняются рекламные вывески, скверы, городские парки, оранжереи, бензоколонки, пропадают лампочки в подъездах, меняется качество и количество производимой промышленностью и сельским хозяйством продукции, меняются сами условия существования и уровень жизни населения. И каждую ночь в Городе сменяется правитель. И собственно все перечисленные метаморфозы в материальной сфере зависят прежде всего от духовной, если можно так сказать, конституции потенциального правителя на момент его спонтанной инаугурации.

— Некоторые особо продвинутые товарищи здесь, — рассказывал Ким, — вообще полагают, что все мы и сам Город — лишь сон одного из жителей, на данный момент являющегося Муравьем. И в чем-то их теория, знаешь ли, выглядит убедительной. Ведь еженощные метаморфозы происходят, и их характер действительно корреспондируется с характером ежедневного правителя. А против факта, как известно, не попрешь…

Должность себе правитель выбирает сам: мэр, царь, тиран, император, сенатор, президент, генеральный секретарь — принципиального значения это не имеет, все опять же определяется личным его темпераментом и представлениями о власти. Большинство горожан предпочитает пользоваться универсальным с незапамятных времен закрепившимся титулом или прозвищем — Великий Муравей. Почему Муравей? Аналогия очевидна. Незаметен, но держит (снит?) на плечах целый мир: кто же не знает, что муравей — сильнейшее существо на планете, способен поднимать и тащить тяжести, в десятки раз превосходящие его по весу?

— Вполне в духе повального солипсизма, — определил свое отношение к этому грубоватому прозвищу Ким.

— И кто может стать Муравьем? — поинтересовался Антон.

— Практически любой, — Ким при этих словах поморщился. — Каждый житель в этом благословенном городе имеет возможность получить на сутки абсолютную и безраздельную власть над всем и над всеми. Ровно на сутки. И только на сутки. Потом Муравьем становится другой.

— Никогда не слышал о системе демократичнее! — заявил Антон восторженно.

Ким снова поморщился.

— Неужели ты еще не понял? — с нажимом спросил он. — Люди-то не меняются. Нет ни у кого желания их менять. Люди остаются такими, какие они есть.

Да, продолжал он, развивая мысль. Порой Муравьем становится достойный здравомыслящий человек. Город при таком расцветает. Но чаще приходят подонки или явные психопаты, еще чаще — средние закомплексованные «добропорядочные» граждане с убогоньким своим представлением о лучшем устройстве мира. И тогда здесь такое начинается! За счастье — дожить до полуночи. И потому хотя для большинства подобное положение вещей представляется нормой, кое-кто рад был бы изменить устоявшийся порядок. Но не дано им, головушкам этим отчаянным, настоящих сил, повязаны собственным миром по рукам и ногам. Ведь Муравью не нужно даже приказывать такому человеку умереть — достаточно только мельком подумать, и человек через секунду умрет. Как следствие, любая борьба против Муравья бессмысленна; это все равно что бороться с законом всемирного тяготения: сколько ни кидай камень вверх, он обязательно упадет на землю, и хорошо, если не тебе на голову.

Существует орган исполнительной власти Муравья — ЕЕЕ, Единственное Единомыслящее Единство, возможность для особо тщеславных заниматься политикой, делать карьеру. Как ты понимаешь, он абсолютно и безоговорочно подчинен непосредственно Великому Муравью; там просто не может быть разногласий, отсюда и Единомыслие. Прямая задача Единства — доводить все указы, распоряжения Муравья до населения Города, определять оптимальную программу их выполнения. Могут сменяться режимы, многопартийность может смениться диктатурой пролетариата, но Единство — константа, цемент здания власти любого Муравья, при любом раскладе ЕЕЕ незыблемо. В Единстве — сила. Это аксиома Города, и она ясна безусловно всем.

А теперь, Антон, самое интересное. Сюда, в этот мир, пришли Витязи. Ты спросишь, конечно, как это случилось, но рационального ответа я тебе дать не смогу. Слишком много мистики в том деле. Но объяснить как-то надо. Попытаюсь… 

Может быть, оно всегда с нами, и мы не воспринимаем его. Ведь не слышим же мы звука камертона, прежде чем он не коснется дерева и не вызовет вибрации.

Может быть, это нечто вроде какого-то душевного порождения, без участия сознания, возникающего наподобие кристалла по вечным законам из бесформенной массы.

Кто знает?.. 

Нечто, потаенное, неосознаваемое разумом, доступное лишь для чувств, собиралось долгое время сгустком воли целого народа, и в какой-то момент достигло предела, крайней границы, экстремума, за которым обрело вдруг вещественность; и в мире появились Оружейники. Пришли из небытия, чтобы проникнуть на Землю, найти там и призвать спасителей, Витязей. И вот мы здесь, Антон. Независимые от воли Муравья; единственные, кто способен противостоять ему, искать его и найти, чтобы помочь Городу обрести долгожданное равновесие, а горожанам — истинную свободу.

Я плохо говорю. Ты вот улыбаешься. Но по-другому не умею. Лезут в голову сплошь трескучие фразы, хоть и сам понимаю, как глупо они со стороны звучат. Я тебя, Антон, еще как-нибудь познакомлю с нашим идеологом Черномором. Вот он говорить умеет. Его стоит послушать. А пока довольствуйся мной.

Пойдем же дальше. Сам понимаешь, у нас, Витязей, имеется определенная программа. Если ты действительно мыслящий человек, Антон, тебе нетрудно будет принять и согласиться с ней. В основу положена наша убежденность в том, что человек может быть счастлив, только когда он свободен. А свободу дает добро, полнее — собственная его доброта к окружающим и доброта окружающих к нему. Для нас это не просто абстрактные категории. Нам дано чувствовать проявления добра, нам дана пресловутая мера. И также мы убеждены, что лишь то сообщество, где триада названная: добро-свобода-счастье — возведена в ранг закона, имеет право на существование.

В день своего правления Муравей всемогущ, и нужно, необходимо сделать нам так, чтобы в день этот повелел он чуточку измениться людям, чтобы и они могли иметь меру, точно различая, где зло, где добро. А за этим — ведь все взаимосвязано — последует остальное. Понимаешь?

Однако искать Муравья — очень трудное и опасное дело. Муравей страшен в своем всемогуществе. Он всегда чувствует наше приближение и способен разрушить Город до основания, лишь бы нас остановить. Нам приходится действовать очень осторожно, Антон, мы многим рискуем. Но все равно когда-нибудь найдем его. Обязательно найдем!

Они допили кофе, и Ким, поднявшись из-за стола и сунув чашки в раковину под струю горячей воды, добавил в заключение рассказа:

— Вот и все. В общих чертах. Не торопись снова спрашивать. Сначала обдумай.

Антон молчал.

Ким подошел к окну. Вечерело.

— Не прогуляться ли нам до «Чумы»?

— А как же?.. — Антон не договорил, вопросительно глядя от стола снизу вверх на Кима.

— Со мной неопасно, — улыбнулся Ким. — Я давно здесь живу, вписался, приспособился.

— Да, кстати, — вспомнил Антон, когда они выходили из подъезда. — А почему бармен… ну… Фил его, кажется, зовут… почему он так удивился, когда услышал от меня вопрос о времени?

— А-а, это, — Ким качнул головой, улыбнувшись. — Один из бзиков новоиспеченного Муравья. Решил, видно, что запрет на ношение часов продлит до бесконечности его правление. Наивно, но по-человечески я его понимаю… 

«Так-то лучше, — подумала Алиса. — Загадки — это гораздо веселее…»