Я находился среди лучников и арбалетчиков, то есть вблизи лорда Норрингтона, по сигналу которого мы должны были начать нападение. Ли, Ней и Сит с отрядом из Ориозы были тут же, их задачей было — не дать авроланам добраться до стрелков. Это не значило, что мы не можем сражаться сами по себе, но тут наши выстрелы сверху в толпу на дороге принесут больше пользы, чем наше единоборство на мечах с бормокинами на склоне холма.

Сит была недалеко от меня, с мечом в руках. Вчерашнюю стрелу без особых трудностей извлекли из ее мышц, и я ответил ей любезностью на ее давешнюю любезность — зашил ее рану сам. Я, конечно, не так ловок, как она, но старался изо всех сил, не хотел, чтобы шрамы портили ее гладкую кожу.

Ней, с булавой на правом плече, стоял возле Ли. Ли еще не доставал Теммера из ножен, но на правой руке у него висел арбалет. Однако левая рука его покоилась на эфесе меча. Вчера, на борту «Непобедимого», Ли рассыпался передо мной в извинениях и благодарил нас с Неем за то, что мы удержали его от дальнейших глупостей. Он отрешенно смотрел в пространство, вытянув руку вперед, как будто смахивал слезы с лица девочки. «Ведь я был на грани… — вздыхая, все повторял он. — Больше это не повторится».

Теперь, глядя на него, ожидающего боя, я видел, как решительно он настроен. Он, видимо, знал, что в бою меч заставляет его выложиться полностью. И настроился не дать мечу увлечь себя. На лице его появилось знакомое мне выражение решимости — часто я наблюдал на его лице такое, когда мой отец задавал нам какие-либо задания. Я обрадовался, что опять увидел его таким именно сейчас.

Орда авроланов расслабленным шагом двигалась вниз по дороге, походка их подходила скорее для прогулки через деревню, чем для марш-броска по вражеской территории. Я определил, что у них батальон — восемь отрядов по тридцать единиц, во главе каждого по два вилейна, а знамена несли несколько молодых бормокинов. За ними следовало несколько самодельных фургонов, загруженных оружием, снаряжением, едой и всем, что требуется армии в походе. В составе замыкающего отряда неуклюже шагал хогун, волочивший за собой массивную дубинку.

Каждый из нас заранее выбрал себе цель, так что когда середина их колонны поравнялась с нами, каждый их отряд составлял шесть рядов по пять в каждом; по взмаху руки лорда Норрингтона мы заняли боевые позиции. С первыми звуками боевого рожка мы послали свои стрелы, луки звенели, арбалеты гудели. Стрелы из луков и арбалетов со свистом разрезали воздух, при поражении цели слышался чмокающий звук, или глухой удар, или громкое бренчанье. Авангард рассыпался, как игрушечные солдатики, прихлопнутые рукой рассерженного ребенка.

Я стрелял по центру и не мог нарадоваться на сделанный эльфом лук. Тетива натягивалась легко, и стрела из него летела прямо в цель. Я попал в вилейна, он закрутился на одном месте, прежде чем рухнуть на землю. Из ослабевшей руки в воздух при этом взлетел его командирский жезл, потом прямо сверху на него свалился бормокин с простреленной насквозь головой.

Я стрелял и стрелял, загоняя стрелу в бормокина с простреленным животом. Заметил еще одного, карабкающегося к нам по откосу холма, и прострелил ему лапу, пригвоздив его к дереву, цепляясь за которое, он старался подняться. Еще две стрелы вонзились ему в грудь, и минуту он так и болтался подвешенным к дереву, пока не сполз наземь под тяжестью собственного тела.

На дороге царил ад кромешный. Лошади, тащившие фургоны, рванули, когда им в крупы начали попадать стрелы. Фургоны накренились, съехали с дороги, перевернулись и рассыпались на части. Лавина раздавленных и лязгающих предметов — снаряжение и упаковки провиантом — накрыла убегающих бормокинов. На моих глазах по крайней мере один возчик успел выпрыгнуть из обреченного фургона, хотя к тому моменту, как он приземлился, полдюжины дрожащих стрел вонзилось в него.

Бормокины скатывались с края дороги прямо в ручей, чтобы убежать от нас. Когда они мчались на всех четырех лапах, охваченные паникой, они смахивали на настоящих животных. Они быстро скрылись из виду за деревьями, но с той стороны дороги в воздухе прозвучал сигнал трубы, а за ним раздался боевой клич множества человеческих голосов. С воплями и стонами бормокины, спотыкаясь, побежали вниз по холму, держась за разбитые головы.

Часть бормокинов мчалась наверх, прямо на нас, так что Ли отставил арбалет и направился в самую гущу их толпы. Ярко блеснул Теммер, и Ли хладнокровно, с рассчитанной скоростью двинулся по склону холма. На него налетел бормокин, сделав нижний выпад длинным ножом. Ли отступил на полшага назад, вихрем взмахнул Теммером, описывая им круг, причем Теммер отсек врагу по локоть руку с мечом; он поднялся вверх, описал дугу и снова пошел вниз, и нападавший был обезглавлен. Голова его, подскакивая, покатилась вниз, к ногам тех бормокинов, которые в ужасе наблюдали за движениями Ли. Мой друг сделал обманное движение головой, наклонился в их сторону, глядя на них искоса, словно вызывая их на бой.

Арьергард войска, за исключением хогуна, убегал на север, прямо в пасть группы Августа. Против пехоты стояли круп к крупу боевые кони. Всадники били врага мечами, догоняли и кромсали в лапшу тех, кто пытался убежать. Они врывались в ряды убегавших, расталкивая их, рассеивая группы бормокинов и догоняя многих убегавших по дороге.

Хогун одним прыжком перескочил с дороги на откос холма и стал прорываться наверх, к нам. Свободной рукой он прокладывал себе путь среди молодых деревьев и широко шагал прямо по кустам и мертвым бормокинам. Стрелы тучей летели в него, поражали его лицо, грудь, живот и ноги, но он неутомимо шагал, как бы не замечая их. Ногами он разворачивал землю. Его безостановочное продвижение вперед заставило разбежаться толпу бормокинов, окружавших Ли. Хогун поднял свою дубину, взмахнул ею, задевая ветви, и задрожал, приблизившись на опасное расстояние к человеку с золотым мечом.

Ли смотрел на него, угрожающе размахивая мечом.

Бросающий вызов.

Испуганный.

Готовый к смерти.

Увесистая дубина гиганта начала свое движение вниз, но до того, как был нанесен удар, с вершины холма слетел Ней; он взмахнул своей булавой, та описала плоскую дугу и ударила гиганта сбоку в левое колено, раздробила ему кость, разорвала сухожилия. Хогун взревел от боли, и его дубина врезалась в землю между Неем и Ли. От удара вздрогнула земля, а Ли опрокинулся на землю и покатился с холма лицом вниз.

Ней ухитрился удержаться на ногах и отпрыгнул вправо, раскручивая свою булаву и нанося удар снизу вверх. Булавой он врезал гиганту по левому локтю, и локоть заходил ходуном, раздался звук как бы ломающейся корабельной мачты. Пытаясь взять себя за левую руку, гигант рухнул на землю и покатился влево. Подбородком он пропахал борозду в лиственном суглинке и остановился, только зацепившись за толстый ствол дуба.

И последний, сильный удар Ней нанес ему в правый висок. Резкий треск кости смягчил чмокающий звук, но ошибки тут не было: в голове хогуна появилась вмятина. Чудище вздрогнуло всем телом, и при его последнем прерывистом вздохе на Ли посыпалась туча листьев.

Опять полетели стрелы, снова заорали бормокины — теперь заорало еще больше тварей, потекло еще больше крови, но за несколько минут мы расправились с батальоном авроланов. Наша засада быстро принесла свои плоды. У нас были раненые, но всех их можно было излечить при помощи шины и нитки с иголкой. Менее чем за четверть часа мы уничтожили вражеское подразделение. Мы, конечно, радовались, но знали, что это только начало.

То, что мы сделали после победы, было задумано с целью лишить смелости армию Кайтрин. Откровенно говоря, я не уверен, можно ли вообще говорить о смелости ее армии. И наши действия продемонстрировали ей и нам, до какого предела мы можем и должны дойти в этой войне. Я и раньше подозревал, что мы должны были сделать что-то подобное. Но слишком уж наглядно было продемонстрировано, на что мы способны, — теперь не обойдется без ночных кошмаров.