– Не вздумай бежать, прирежу. А если отскочишь, пулю в мозги всажу, – гипнотизировал ненавидящий шепот.

– Поехали, дружище, выпьем за встречу, – продолжал Айзек. – Голубчик, – обернулся он к извозчику, – вези-ка нас в Барсучью топь. Плицевая дорога, как проехать, знаешь? А красивый у тебя скакун! – городил Айзек всякую чушь, садясь в крытую повозку.

Вермишенк полез следом, дрожа и цепенея от страха. Его подгоняли уколы ножа в спину. Последним забрался Лемюэль Пиджин и захлопнул дверцу, а потом сел и уставился прямо перед собой. Однако нож он держал прижатым к боку Вермишенка.

Экипаж отъехал от тротуара. Седоков тотчас же коконом окутали скрип дерева, дребезжание рессор, жалобное блеяние «коня». С лица Айзека, повернувшегося к Вермишенку, сошел притворный восторг.

– Ты, гнида, – угрожающе прошептал он, – все нам расскажешь.

К его пленнику быстро возвращалось самообладание.

– Айзек, ну, разве так поступают с друзьями? – скривился в ухмылке Вермишенк. – Попросил бы по-хорошему... – и ойкнул от боли – Лемюэль кольнул ножом.

– Закрой пасть, урод!

– Закрыть пасть и обо всем рассказать? Где логика, Айзек?

Айзек не был расположен терпеть насмешки. Вермишенк взвизгнул от жесткого удара. Изумленно посмотрел на Айзека, поглаживая горящую щеку.

– Когда надо будет говорить, я дам знать, – процедил Айзек.

До конца путешествия они молчали. Покачиваясь, экипаж катил на юг, мимо станции Низкопадающая грязь, над медленной Ржавчиной по мосту Данечи. Айзек заплатил кучеру, а Лемюэль затолкал Вермишенка в двери бывшего склада.

Дэвид зыркнул на вошедших от своего стола, на котором полным ходом шла алхимическая реакция. Ягарек прятался в углу, деревянные крылья сняты, ноги обмотаны лохмотьями, голова под капюшоном. Его было почти не видно. Дерхан сидела напротив входа в кресле, которое она придвинула к стене, под окном. Она горько плакала, но без единого звука, сжимая несколько газет.

«Кошмар середины лета ширится», – сообщал заголовок передовицы. «Что случилось с нашим сном?» – вопрошал другой. Дерхан не было дела до передовиц, она прочла крошечные статейки на пятой, седьмой и одиннадцатой полосах газет. Айзек разобрал один из заголовков: «Киллер-Вырвиглаз берет на себя ответственность за убийство преступного издателя».

По комнате с шипением, урчанием и лязгом двигался чистильщик, смывая грязь, всасывая пыль, собирая бумажки и плодовую кожуру. Не зная отдыха, барсучиха Искренность сновала туда-сюда вдоль стены.

Лемюэль грубо усадил Вермишенка на один из трех стульев, стоявших у входа, и уселся перед пленником в нескольких футах. Демонстративно вынул пистолет и прицелился в голову. Айзек запер дверь.

– Ну так вот, Вермишенк, – деловым тоном заговорил он, тоже сел и впился взглядом в своего бывшего начальника, – Лемюэль прекрасный стрелок. Это я говорю на тот случай, если у тебя возникнут «авантюрные затеи». А еще он немножечко злодей. Опасный преступник. У меня ни малейшего желания тебя защищать. Так что рекомендую рассказать все, что мы хотим знать.

– Айзек, а что ты хочешь знать? – дерзко спросил Вермишенк.

Айзек разозлился, но в душе признал, что пленник держится молодцом. К нему прямо на глазах возвращались самоуверенность и апломб. И это надо учесть.

Он встал и подошел к Вермишенку. Старик беспечно смотрел на него, но в последний момент глаза округлились от страха. Вермишенк понял, что Айзек снова ударит.

Айзек врезал ему дважды в лицо, не обращая внимания на визг, полный боли и изумления. Схватил Вермишенка за горло и опустился на корточки, оказавшись нос к носу с перепуганным ученым. У Вермишенка текла кровь из ноздрей, он беспомощно барахтался в могучих руках Айзека, глаза от страха остекленели.

– Старина, кажется, ты не вникаешь в ситуацию, – зловеще прошептал Айзек. – Наверху лежит мой друг, гадит под себя и пускает слюни. У меня есть основания считать тебя виновным в этом. И я не в том настроении, чтобы сюсюкать и играть по правилам, тем более по чужим. Уйдешь ты отсюда живым или сдохнешь, мне безразлично. Ты понял? Готов сотрудничать? Если да, то самый лучший способ будет такой. Я тебе расскажу, что нам известно, и не спрашивай, откуда нам известно, побереги наше время. А ты восполнишь пробелы. Каждый раз, когда я не получу ответа на свой вопрос или кто-нибудь решит, что ты врешь, тебе будет причинено телесное повреждение.

– Ты, ублюдок, не смей пытать... – засипел полузадушенный Вермишенк.

– Заткнись, гадина. Ты, передельщик... кто бы говорил про пытки. А теперь отвечай или сдохни.

– А можно и то и другое, – холодно добавил Лемюэль.

– Ты очень сильно ошибаешься, Монти, – продолжал Айзек. – Пытать тебя мы посмеем, и запросто. Так что лучше не зли. Отвечай быстро и старайся, чтобы у меня не возникало сомнений. Итак, к делу. Вот что нам известно... Если я ошибаюсь, ты ведь поправишь, – ухмыльнулся Айзек.

Наступила пауза. Айзек выстраивал в голове факты. Наконец он стал их выкладывать один за другим, загибая пальцы.

– Ты работаешь на власти. Все, что связано с биоугрозой. Это означает, что тема мотыльков тоже в твоем ведении.

Айзек пристально глядел в лицо допрашиваемому: как реагирует, выдает ли удивление, как-никак государственная тайна. Вермишенк оставался бесстрастен на вид.

– Мотыльки сбежали. Те самые мотыльки, которых ты продал каким-то преступникам. Они как-то связаны с сонной дурью и кошмарами, которые сейчас всех мучат. Рудгуттер считал, что в этом замешан Бенджамин Флекс, но он ошибался. Так вот, нас интересует, что они из себя представляют. Какая связь с наркотиком. Как можно их выловить.

Снова пауза. Вермишенк сделал долгий вздох, его губы, покрытые кровью и слюной, тряслись, но он ухмыльнулся. Лемюэль поторопил его, выразительно качнув пистолетом.

– Ха! – воскликнул Вермишенк. Тяжело сглотнул и помассировал шею. – Мотыльки... разве они не прелесть? Поразительные существа. Что они из себя представляют? Это ты уже и сам выяснил. Хищников. Великолепных хищников. Само совершенство.

– Откуда взялись?

– Хм... – Вермишенк собирался затянуть паузу, но спохватился и затараторил, когда Лемюэль неторопливо прицелился ему в колено: – Одного ты украл как раз по их прибытии. Но родом они не из тех краев, откуда их прислали. – Он посмотрел на Айзека, и в глазах мелькнула насмешка. – Если и правда хочешь знать, то самая популярная гипотеза – что они из Растрескавшихся земель.

– Хватит мне лапшу... – в ярости заорал Айзек, но Вермишенк перебил:

– Это не лапша, дурак. Это популярная в научных кругах гипотеза!

– Как им удается людей гипнотизировать?

– Крылья. Нестабильные плоскости и формы. Движение в разных измерениях... Крылья наполнены онейрохроматофорами. Это пигментные клетки, как в коже осьминога, воспринимающие излучения чужого мозга, вызывающие в нем психический резонанс, воздействующие на структуру подсознания. Усиливают сны, что... бродят под поверхностью разума. Концентрируют эти сны, вытаскивают их наверх. И здесь удерживают.

– А как защищает зеркало?

– Хороший вопрос. – У Вермишенка изменилось поведение, он говорил все тверже и назидательней, как будто читал студентам лекцию.

«Ах ты, старый бюрократ, – подумал Айзек. – Даже в такой ситуации силен твой дидактический инстинкт».

– Но, к сожалению, ответ нам неизвестен. Да, не знаем, и все тут. Какие только эксперименты не ставили, с двойными, тройными зеркалами и так далее. Смотришь на отражение мотылька, и его гипноз не действует. Хотя вроде бы все то же самое... Однако вот что крайне интересно: если отразить отражение, то есть посмотреть на мотылька через два зеркала, как в перископ, то он снова тебя зачарует. Разве не удивительно? – улыбнулся Вермишенк.

Айзек смолчал. Поведение Вермишенка вдруг показалось очень странным. Как будто ученый сам желает рассказать обо всем, не утаив ничего важного. Неужели твердо нацеленный пистолет так на него действует?

– Я видел, как кормилась такая тварь. Видел, как она съела чужой мозг.