Сирус снял с себя верхнюю рубаху, нижнюю рубаху — зачем их пачкать? Остался по пояс голым. Затем приказал:

— Встань на кровать, на колени и локти. Раздвинь колени.

Девушки медленно, но с некоторой задержкой повиновалась. И он снова поразился — как она смогла противостоять посылу ошейника?! Наста должна была мгновенно исполнить его команду, но тут произошло замедление самое меньше в три-четыре удара сердца! Это как так? Эдак она и вообще может освободиться от воздействия ошейника, и тогда…он даже думать не хотел о том, что будет «тогда».

Наста медленно опустилась на локти. Тело ее подергивалась, по мышцам проходили судороги, будто хозяйка тела пыталась противостоять чужой воле. Сирус ухмыльнулся — нет, ошейник еще никто не смог побороть! Старая магия! Не чета нынешней! Были маги в то время, не то что эти…новые придурки!

Его снова охватила волна ярости — не работает! Все равно его член не работает! Перед ним стоит с голым задом красивейшая рабыня из всех, какие он видел — и…он ничего не может с ней делать!

Сирус подошел ближе и с размаху ударил по заду девушки. Потом еще, еще! Бил, пока вся задница этой шлюхи не стала красной, будто ошпаренной. Наста не издала ни звука, хотя он оставил ей возможность стонать, рычать, выть. Вот говорить она не сможет, а услаждать слух своего господина стонами — это запросто.

И тогда он приставил собранные в «наконечник» пальцы правой руки к ее девственной щелке (он так и не лишил ее девственности, идиот!), и жестоко, с силой ввинтил руку в девушку — без какой-либо смазки. И наконец-то та подала голос! Вскрикнула, дернулась (опять! Как она смогла преодолеть действие ошейника?!), а Сирус все глубже вводил в нее руку, чувствуя, как внутри что-то рвется, как горячая кровь заливает ему предплечье! Потом он сжал пальцы в кулак, и заработал рукой, будто членом, пуская слюни, тяжело, хрипло дыша, упираясь во что-то внутри рабыни и стараясь протолкнуть руку как можно дальше. Вероятно, он что-то ей рвал, что-то портил внутри, но ему было абсолютно все равно. Он вонзал и вонзал руку, будто короткое копье, приговаривая:

— Что, сука, нравится?! Нравится тебе быть женщиной?! Вот теперь попробуй — как оно! Наслаждайся! Теперь — тебе есть за что мне мстить! Теперь — ты не дашь себя убить, а будешь мечтать до меня добраться! А я тебе вырву, вырву все твое поганое нутро! Тварь! Грязная, мерзкая тварь!

Он устал, вспотел, и тогда только вынул руку из рабыни. Рука до самого плеча была покрыта кровью, а из вожделенной щели девки по ее раздвинутым ляжкам струйкой катилась кровь. Сирус посмотрел на руку, потом на зад Насты и хотел сделать то же самое с ее вторым отверстием, чтобы завершить начатое. Но передумал. Вначале побрезговал — она ведь не готовилась, а значит у нее внутри грязно. Сирус не переносил грязь. А еще — он просто устал. Сегодняшние хлопоты (он ездил к императору на прием!), вспышка ярости — все сегодняшние события его довольно-таки сильно утомили. Потому Сирус и решил ограничиться сделанным.

Он влез на кровать перед лицом Насты, которая стояла на коленях с зажмуренными глазами (больно, тварь?), и как следует вымазал кровью ей рот. Потом испачкал красным свои штаны и даже расстегнул их и кровавой рукой потеребил свой вялый отросток, который так и не поднялся во время экзекуции. Ну а потом как мог оттер руку краем простыни и крикнул охранникам, приказав привести сюда мага-лекаря. Все-таки Сирус слегка увлекся, когда разбирался с этой девкой. Вдруг помрет от внутреннего кровотечения, а ведь он уже вышел на императора и объявил ему о своем подарке! И что будет, если тварь сейчас подохнет, оставив Сируса ни с чем?

Император был в восторге от подарка, и назвал Сируса своим дорогим другом. А еще пожаловался, что большинство так называемых друзей и ломаного серебряника не дадут ему, несчастному властителю! Хорошо, что есть еще такие друзья, как он, Кайль Сирус. И что он его жеста никогда не забудет.

Кровь остановили, и скоро Наста сидела в луже собственной крови на шелковых простынях, бледная, хотя вроде куда бледнее? И так белая, как мраморная статуя.

— Ну что, и теперь хочешь умереть? — Сирус ласково и весело улыбнулся — Пока ты жива, есть надежда мне отомстить. Вдруг случится чудо, и ты выйдешь из казематов Арены живой? (Дура! И ведь поверит, да! А что ей остается?) Только мертвой не на что надеяться. Так что ты будешь убивать всех, на кого тебе покажут. И постарайся не сдохнуть, иначе как ты сможешь отрезать мне голову? Ха ха ха… Кстати, узковата у тебя дырочка. Была. Я тебе ее как следует расширил. Теперь ты можешь в нее принять любого мужчину, и не только мужчину — даже жеребца! Ха ха ха…

Наста глухо зарычала, как настоящая волчица, загнанная в угол собаками, и хрипло-утробно сказала-рыкнула:

— Я до тебя доберусь! Я все вытерплю, все пройду, но вырву тебе кадык! Клянусь!

— Вырвешь, вырвешь — хохотнул Сирус — А пока тебе надо слегка поучиться, чтобы не сдохнуть в первом же бою. Сегодня отдыхай, спи, а завтра начнешь тренировки в единоборствах. Я приставлю к тебе нужных людей, и ты будешь учиться убивать. А если плохо будешь учиться — мы с тобой повторим то, что делали сегодня. Тебе же понравилось, сознайся! Ха ха ха…

Сирус уходил из покоев Насты совершенно довольным собой и своей жизнью. Он — гений! Он — самый умный, и самый дельный! Не зря купил эту рабыню, ох, не зря…

— Ты видел, что хозяин сделал с рабыней? — шепнул соседу один из охранников — Все было залито кровью! Вот это он ее трахнул! У него небось член, как у жеребца! Порвал ей все!

— На то он и Глава Клана, чтобы у него было все самое большое! — глубокомысленно заметил второй охранник, тот, что постарше — И хватит болтать о господине…не дай Создатель кто-нибудь услышит. Беды потом не оберешься.

— Просто поговаривали, что после того, как она его…в общем — не стоит у него. Помнишь двух новых рабынь? Он им головы отрезал. Так вроде как для того, чтобы не болтали. Не рассказали про него!

— Молчи, дурак! — яростно зашипел второй — Иначе и ты головы лишишься! Хозяин — жеребец! И он всех рабынь покроет, и всех баб на свете! И только так! И когда ты научишься язык за зубами держать, осел?! Надо попросить командира, чтобы дал мне другого напарника…с тобой в беду попадешь!

И они замолчали. И в коридоре перед покоями рабыни Насты снова стало тихо, как в могильном склепе.

Крепкий, жилистый мужчина выше среднего роста с сомнением оглядел стоявшую перед ним девушку. Чтобы посмотреть ей в глаза, ему пришлось задрать голову, и он снова поразился — насколько же она велика! Это осадная башня, а не девушка! И странная, как Тварь Пустоши! Где это видано, чтобы у людей была такая белая кожа? И белые волосы! И голубые глаза!

Его пригласили, чтобы обучить некую девку, поднатаскать ее в боевых искусствах. Он ожидал, что к нему приведут некую приземистую, мужеподобную бабу, которую он обучит тому, как уберечься от нападения рабов, и тому, как сбить и повязать взбунтовавшегося раба. Или подготовить охранницу для дочери или жены аристократа. Среди надсмотрщиков достаточно много было женщин, как и среди охранников на женской половине домов. Были такие места, куда могли войти только евнухи или женщины. Евнухов не любили, слишком уж они хитрые и подлые, так что многие женщины предпочитали охранников своего пола. Охранниц, то есть. Телохранительниц.

Все это понятно, но чтобы обучать боевым искусствам рабыню?! Зачем?! Это неправильно — давать рабам оружие! Обучи рабов драться, так они могут поднять руку и на свободных!

Когда Аррах приехал в поместье Кайля, ему сообщили, кого он будет обучать, взяв с него слово не разглашать то, что он узнает в процессе обучения. Под страхом смерти не разглашать. И посулили большие деньги за то, что он две недели будет обучать эту девку.

Золотой в день! Это огромные деньги! Он берет золотой за неделю! И это притом, что Аррах один из самых высокооплачиваемых учителей столицы.