— Так, сбегай-ка до сестер и скажи, чтобы потихоньку сюда подтягивались. Поставим их на охрану, будут сторожить, чтобы никто Эльзе и Марте не помешал.

Только рот закрыл, а волчонок уже с места сорвалась и на пару метров успела убежать. Пулей вылетела из церквушки, повернула во двор. Долго ждать не пришлось, и вскоре вошла Альфа. Сонная, взъерошенная, в руках топор. Ее я поставил на пост внизу лестницы. Волчицы зевнула, села на ступеньку, откинулась на спину и немедленно ушла в полудрему.

Ну… глаза полуоткрыты. И ушки звуки отслеживают. Девочка она умная, в общем, справится.

Сам я пристроился на ближайшей лавке. Время — потяну-у-у-лось…

— Эй, а тут потемнело! — крикнули сверху. — Прямо разом!

Ленивый взгляд в открытую дверь на улицу — там светло. Собственно, и через окна солнечные лучи вполне себе лились, видно было в них редкую пыль. Чудесно. Вот тебе и проблемы начались.

— Спроси — ей темнота мешает?

— Говорит, что да.

Вздохнул. Поднялся с лавки, следом по лестнице — Альфа подвинулась аккурат достаточно, чтобы мог протиснуться. Ну и взлетел.

А там и правда темно. Чего-то снизу отраженного попадает, но вот большие окна, сквозь которые совсем недавно заливал всю комнату солнечный свет, теперь и не видно даже. Да ничего не видно. Словно темная безлунная ночь где-нибудь в густом лесу. Ну или в угольной шахте, ага. Темнота прямо-таки обволакивала.

Но у меня есть зажигалка. Вот ею и щелкнул. Пламя, мягко говоря, не самое большое, но для ориентирования в пространстве хватит.

Где светлая дыра, и над нею в воздухе висит пара глаз — это спуск и волчица-охранница. Там, где видны слабые отблески на темном силуэте — это Марта стоит. К ней сперва и направился, а затем уж к окну. Мог на Эльзу посмотреть, но хватило доли секунды, чтобы передумать. Автоматон-то времени зря не теряла, уже вскрыла ей всю грудь. И из груди этой шел небольшой шланг, в небольшое ведерко, от которого несло гнилью. Ну и в целом тут кровью пахло.

Быстренько найдя защелки, я распахнул окно, впуская солнечный свет. Яркий, ослепительный, теплый. Солнце глядело прямо на нас, так что никаких там фокусов, как в прошлый раз.

— Продолжай. Как прогресс? — спросил я, глядя наружу.

Там деревенская жизнь вовсю шла. Люди работали, в основном возились с сеном.

— Прогноз благоприятный, все идет согласно плану. В данный момент я провожу очистку легкого от продуктов воспаления.

— Тогда не буду мешать. И постараюсь сделать так, чтобы жрица тоже не мешала.

Спустился. Теперь надо найти эту замечательную девушку и поговорить с ней по душам, как следует. Наверняка ведь фокус со внезапно затемненным окнами — ее рук дело. Только хера с два она нас остановит. Я уже все, уперся копытом в землю, выпустил якорь и никуда переносить Эльзу не стану, пока операция не закончится.

Итак, револьвер в кобуре — для важных переговоров. Приглушенная злость и беспокойство за волчицу — как топливо. Двинулись.

Я видел, куда ушла жрица, так что направился туда же. По ту сторону алтаря от подъема, там скрывался спуск. Лестница не такая крутая, и пошире, так что напрягаться не пришлось. Спокойно себе спустился…

И буквально сразу лицом к лицу столкнулся с девушкой.

Тут, ровнехонько под алтарем, в каменной комнате, находился еще один, точно такой же. Она стояла за ним, сложив руки в молитвенном жесте и наполовину прикрыв глаза. Никаких подозрительных изменений во внешности не наблюдалось — роба все так же скрывала все тело, габариты не поменялись и даже рожки от злости не выросли, так что можно было уверенно считать, что она чистый, ничем не порченый человек.

Ну, как ничем? Фанатизм — тоже своего рода порча.

Оглядел саму комнату, тут ничего интересного. Только проход дальше. Наверно, там кельи располагались, и всякие хозяйственные помещения, раз нигде больше их не было.

— Вам нельзя здесь находиться. Уйдите, — сказала жрица звенящим от напряжения голосом. И ни на миллиметр не изменив позы, даже глаза не открыв до конца.

— Если обещаете не мешать лечению…

— Исключено! Ничего страшного, если порченая тварь просто проспит здесь несколько дней — но если порченая тварь насмехается над священным искусством исцеления своими потугами, то она лишь оскверняет…

— Порченая тварь вполне себе неплохо разбирается в своем деле. Иначе я был бы мертв, — сухо перебил я. — Так что не позорились бы.

Она не ответила. Зато зубами скрипнула на всю комнату.

— В общем, я все-таки настойчиво предлагаю не мешать. Девчата мне куда как ближе вашей веры.

— А иначе? Что вы сделаете?

— Идей хватит. Могу просто связать. Может, вам даже понравится.

— Не сомневаюсь, — она открыла левый глаз. — Но я не возлягу с меченым.

Вот… и она туда же. А обычные, не помешанные на сексе девушки тут в природе водятся?

— Я не был ни с кем уже больше года. Так что я просто свяжу и оставлю вас тут лежать, без возможности даже кистями пошевелить.

О, второй глаз открыла.

— Хватит заговаривать мне зубы! Я остановлю это святотатство! И никакими словами вам меня не остановить!

— Тогда я буду останавливать не словами, — сказал я.

И принялся следить за ее действиями. Попробует выйти… И, в общем-то, я ничего ж особо сделать не смогу. Ослаб-с, еще не восстановился. Поднять пистолет и выстрелить — на это сил хватит, но и мера эта крайняя. Размазать мозги местного лекаря по стене — это не лучший способ сохранить сколь-либо хорошие отношения с деревенькой, бежать придется быстро и далеко.

— Не сможете, — жрица самодовольно ухмыльнулась. И смотрелось это откровенно пугающе. — Я уже сделала все, что нужно. К нам явится младший ангел, и остановит вашу тварь!

Первым импульсом было всадить-таки ей пулю между глаз. Ну, чтобы уж точно больше никак нагадить не могла. Но я же человек добренький и не особо-то склонный к насилию, так что сдержался. Но рука дрогнула.

А лицо жрицы прямо-таки светилось религиозным экстазом, смешанным с удовольствием от самой себя. Вот врезать бы… Да только не прочувствует.

— Если оно что-то сделает с моими девчатами — сдохнешь. Сожрут заживо, — сказал я.

Ну, такую-то броню самодовольства этими словами и близко не пробить. Она лишь нос задрала. Так что я не стал тратить на нее время и двинулся наверх. Посмотреть, во что вся эта срань выльется в итоге.

В главном зале ничего, вроде, не поменялось. Альфа все так же сидела на лестнице наверх, разве что больше не дремала. Дверь в церковь все так же закрыта, свет там с улицы льется, и наверху, из люка, торчат ноги волчицы, сторожащей Марту с Эльзой.

— Эй! Все там у них нормально? Ничего не случилось? — крикнул я.

— Не, все еще ковыряется. Гнилью еще пованивает, но не так сильно, как было.

Гнилью — это откаченная из легкого… гниль, видимо. Или гной. Короче, в этом плане все нормально.

— Будь внимательнее! Тут жрица какую-то пакость устроила, если чего необычное — кричи сразу.

Сверху просто утвердительно промычали, Альфа же окончательно избавилась от остатков сна, подобралась вся, руки сомкнулись на рукояти топора и уши торчком, радарами во все стороны смотреть пытаются.

— Наваляем и ангелу, и кому угодно, — сказала она. Даже и не сомневался, что слышала наш разговор внизу. — В том городе всех победили, и тут тоже, ты не беспокойся.

— Не подставляйся и не лезь бездумно.

Вот в этот самый момент открылся вход в церковь.

Ну да, чего-то типа ангела. Которая пинком выбила дверь, уверенно ввалилась внутрь, распахнула белоснежные крылья. Не хватало только солнцезащитных очков — но их и надевать-то некуда, если серьезно.

Ангел была… Пожалуй, вполне себе в духе всех остальных встреченных мною тут разнокалиберных девушек. Высокая стройная девушка в белом, кружевном, обтягивающем боди, у которого была только одна штанина — да и в целом-то ткани особо не осталось, все тело в вырезах, и живот видно, и бедра. Что интереснее всяких там подчеркивающих фигуру одеяний, на голове у нее был шлем. Шлем крылатый, закрывавший половину лица до самого носа. Непрозрачный и глухой, с кругом там, где должны быть глаза. Еще из него парочка мелких белых крыльев торчала. Ну и пара золотистых крыльев прикрывали грудь.