В ушах сплошной гул крови — но не только он. Сквозь него, сквозь треск под ногами и дыхание, пробивался порой странный какой-то звук. Жужжащий. Сперва ненавязчивый и едва заметный, затем уже более заметный — и вдруг обратно, уходящий на задний план. И варианта было лишь два.

Либо кажется моему усталому серому веществу, либо что-то в округе жужжит в самом деле. Первый вариант — предпочтительнее.

Надо было удостовериться. Так что сбавил скорость, просто на быстрый шаг, весь обратился в слух. Глаза — и те на автопилоте, «настоящий взгляд», так сказать, будто бы смотрел вглубь черепушки, высматривая посторонние звуки.

Вот я. Вот тихо дышит на моих плечах малышка. Вот под ногами хрустнула ветка, вот со слабым треском переломился сочный лист какого-то куста.

Вжж. Вжж.

Сравнительно ритмично. То чуть громче, то чуть тише. В голове или извне?

Извне. Точно. Когда прикрывал уши, мое воображение выдавало звук иначе, слабее, воображаемо.

— Слышишь что-нибудь? Жужжит что-то, или мне кажется? — с капелькой надежды обратился я к малышке. У нее ушки-то получше моих наверняка — вон, какие длинные.

Она запыхтела, замолкла на пяток секунд, заговорила:

— Как пчелки зудит! Когда улей диких пчел разворошишь, они все так звучат! Это крылышки, они сзади и сверху где-то, вот!

— С-супер, — прошипел я.

И снова вперед. Вот только пчел мне тут и не хватало, спасибо, нахуй, огромное!

Метров через сто пришло вдруг в голову, что муравьи-то тоже летучими бывают. Вот как в голову пришло — так и заметил, что жужжание-то не ослабевает теперь, а нарастает потихоньку. Они приближались. И ладно бы с земли — так с неба!

Прилетели, в итоге, быстро. Сколько ни беги, а от них свалить я не мог уже никак. Только и оставалось, что на ходу слышать, как все громче и громче они жужжат…

Толчок в спину. И снова я повалился на землю, снова умудрился вывернуться кошкой так, чтобы не рухнуть прямо на малышку. Снова прокатился по траве и твердым корешкам. В этот раз не так далеко — скорость не та.

А сверху с грозным жужжанием на меня налетела муравей. На фоне слабого серебряного свечения с неба, ее темный силуэт выглядел… угрожающе. Очевидно! Очевидно, что этот кентавр от мира насекомых никак не мог мне понравится, пусть я и не видел никаких деталей — просто силуэт девичьего тела, головы, чуть-чуть шуршащего хитинового тела ниже пояса, еще подрагивающие крылышки…

И длинные тонкие лапки.

Нож в руке. Удар — скользящий, неточный, куда-то туда. Почти задел человеческую часть — но, увы, лезвие чиркнуло о хитин.

— Ты идешь со мной! — весело воскликнула муравей. — А ну-ка, вдохни поглубже! Нашей принцессе нужен самец, и тебе выпала честь…

Дышал я как бы не с частотой сердца, но в голове ничего не менялось. Плевать мне на их принцессу, плевать мне на «честь» — у меня есть кое-кто важнее.

Так что следующий удар пришелся аккурат ей в пузо. И тоже без толку. Девка была в броне — в том же хитине, слишком облегающем ее тело, чтобы я заметил! И нож мой не мог сделать ничерта, лишь скользнул бессильно со скрипом, да и все.

Нужно целиться выше. В голову, в глаза, антенну срезать, на худой конец. Притвориться? Притвориться. Будто бы на меня действуют их феромоны. Будто я в их власти.

Так что опустил руку, не выпуская рукоять, стал просто лежать и смотреть, лежать и смотреть. На этот раз, волчонок с меня не слетел — и я чувствовал, как она напряженно дышит и сопит, как пытается вылезти из-под моей головы. Молча.

— Принцесса? — хрипло выдавил я. — Принцесса это… это большая честь! Но я не голубых кровей, и у меня на душе уже висят несколько волчиц…

— Они переживут! А мы не осы и не пчелы, мы не настолько брезгливые! — жизнерадостно ответила муравей. — После свадьбы мы устроим загонную охоту, и вы с нашей госпожой избавитесь от лишнего груза, одну за другой!

Ну пиздец.

Что хуже — я ощутил, как рядом приземлилась еще одна. Медленно взглянул — и так и есть. И она присела, тянулась к моей голове, к упорно пыхтящей малышке!

Ну уж нет, твари хитиновые.

Пришлось напрячь все силы, но я сумел-таки сесть одним рывком. И оказался практически лицом к лицу с муравьем — ну, лицом к скрытой за броней груди. В броне почему-то был вырез, отлично демонстрировавший аккуратные края грудей. Прекрасная цель.

— Я хочу оставить этого волчонка себе! — упрямо буркнул я, готовясь к удару.

Всего-то пару движений. И затем как-нибудь отмахаться от второй — и продолжить путь, пока не заявилось подкрепление. Какой-нибудь эскорт для особо важной персоны, мужа принцессы, ага.

— Это… Это решит принцесса! Ты, солдат! Отнеси эту мохнатую в лагерь и приглядывай за ней! — решительно произнесла муравей. — Я лично доложу принцессе и принесу ей мужа!

— Я сам ее отнесу.

— А вот и нет! Эй, я сказала — забирай и улетай!

Так, вот теперь уже оттягивать некуда. Второй муравей уже тянула малышку, пытаясь грубой силой вытащить ее из сбруи — которая пока держалась. Пока. Да и волчонок, судя по звукам, упорно колотила похитительницу по рукам.

Фух… Вперед!

Резко вскинул руку. В плече пронеслась болезненная молния, невольно скривился и сщурился, но оружие готово к удару. Хватом в стиле «кое-как», без места для разгона. Плевать, пора!

Лезвие с легкостью вошло в обнаженную плоть, лишь скрипнув чутка о ребра. По самую рукоять. Муравей недоуменно всхлипнула, антенны ее резко задергались — а я же выдернул нож и ударил снова. Туда же. Где-то там, где у людей сердце. И легкое. И вообще, это должно быть больно.

— Что ты?.. — сумела сказать она, отстраняясь и вскидывая свои руки. В которых были щит и меч.

Упс.

Вот серьезно, вообще не заметил.

Но теперь поздно отступать. Так что схватил ее за руку с мечом, резко вскочил, нацелив нож уже не куда-то в тело — а прямиком в голову. Отчего-то на теле стало легче, но я не обратил внимания. Сейчас надо было прикончить врага, не получив при этом по морде щитом или рубящий клинком.

Рывок на себя — муравей и впрямь оказалась сильна. Ни с равновесия не сбил, ни даже не подвинул руку толком. Напротив, сам внезапно оказался ближе, чем ожидал. Достаточно близко, чтобы взглянуть глаза в глаза. Темные, глубокие, без зрачков. Из них прямо-таки хлестало болезненным недоумением.

Вот прямо в левый глаз я и ударил. По самую рукоять — да, на самом деле, рукоять тоже на пару пальцев вошла вглубь.

Право плечо обожгло дикой болью. Удар щитом в грудь вышиб из меня весь дух, отбросил на землю. Нож, разумеется, выпустил из руки. Болезненно приземлился на спину, в глазах потемнело — а уж дышать-то, после двойного удара, я словно разучился. Несколько секунд попросту пытался схватить воздух — и никак не получалось. Наверно, именно так чувствуют себя вытащенные из воды рыбы.

Где-то там на фоне металась, схватившись за голову, муравей. Жужжа, крича. Затихая, с каждым движением все замедляясь и замедляясь, пока не свалилась замертво, подрагивая лапками и антеннами.

Пиздец.

Так, а что с мелочью?!

Рухнул я четко на спину, и ничего мягкого под шеей и головой не оказалось. Так что в черепушке возникло неприятное понимание — малышку-то все-таки выдернули из сбруи!

Злость, гнев, обида — или просто чувство долга, я хер его знает. Но в крови бурлил достаточный коктейль, чтобы я заставил себя подняться и оглядеться, и это когда болело все тело, а в горле бушевал ядерный пожар, едва-едва пропуская воздух.

И в ушах стояло это жужжание.

Резко вскинул голову, взглянул вверх. Так и есть — второй муравей зависла на высоте метра в четыре, удерживая волчонка в руках.

— Спасибо, что убил ее! — весело прокричала муравей. — Она мне никогда не нравилась, и все равно собиралась попользоваться тобой, прежде чем отдать принцессе!

— Верни ушастую, — крикнул я, буквально выдавив слова через острую бритву.

— А вот и нет! Мне приказано отнести ее к принцессе! А хочешь вернуть — так следуй за мной! Хотя… ты сейчас не в том состоянии, — она резко дернулась — малышка умудрилась заехать ей кулаком по щеке. — Мелкая дрянь! Лагерь нашей принцессы встал у прохода через Великое Болото, человечек! Иди туда, сдайся на милость нашей принцессе, женись — и тогда получишь свою блоховозку!