— Не против, — Рене не могла решить, нравится он ей или нет, с учетом грубого начала знакомства и странного обращения «жабеныш», но вежливость никто не отменял.

— Спасибо, — кивнул Ноэль, помахал официантке и огляделся в поисках свободных стульев. Ресторан был полон, и стул сразу не нашелся. Может, и к лучшему, подумала Рене, которой в любом случае не хотелось делить с кем-либо внимание своего любимого. Подошла официантка, приняла заказ на пиво и гренки и пообещала найти стул. Видимо, даже в условиях цейтнота она держала обслуживание двух симпатичных спортсменов, из которых только один был при подружке, в приоритете, потому что она вернулась со стулом через минуту, и еще через полторы — с пивом. Гренок попросила подождать две-три минуты.

Парни обменялись еще парой каких-то грубоватых приколов, и Ноэль вдруг заявил:

— А твой вкус в отношении женщин начинает исправляться. По-моему, я вижу не дешевую блестяшку, а настоящий бриллиант.

— Да, — ответил Отто, снова очень сдержанно, как всегда, когда разговор переходил на какие-то личные темы. Рене осознала, что он не только с ней такой — закрывается, когда беседа переходит границы ни к чему не обязывающего трепа. Но Ноэль явно знал, как с этим обращаться:

— Ну я-то всегда был ювелиром-экспертом, правда, Ромингер? Рене, если он будет плохо с тобой обращаться, скажи мне — вместе мы ему обломаем рога.

— Но-но, насчет рогов я бы вас попросил, — пробурчал Отто, тем не менее улыбаясь во весь рот.

— Он хорошо со мной обращается, спасибо, — сладко улыбнулась Рене. — Редко бьет и почти не задирает.

Это она наврала — Отто ее вообще не бил, зато задирал постоянно.

Ромингер усмехнулся:

— Он просто ищет повод на меня потявкать.

Рене и Ноэль расхохотались.

— Дорогой мой жабеныш, я на тебя могу тявкать в любое время и в неограниченных количествах. Оно, конечно, не безнаказанно, но удовольствие стоит того.

— Почему ты называешь его так? — не выдержала Рене.

— Как это «почему»? — удивился Ноэль. — Да потому что он натуральное земноводное. Во всей этой роскошной тушке не найдется ни одной капли горячей крови.

«А вот тут ты неправ, дружок!» Рене ничего не сказала — она обменялась с Отто нежным взглядом и улыбкой. Ноэль добавил:

— К тому же, ты только посмотри на него — он же безобразен, как жаба!

Отто закатил глаза, а Рене расхохоталась:

— Ну и шуточки у тебя!

Она вспомнила, что Макс упоминала как-то раз этого Ноэля — якобы, он лучший друг Отто и приохотил его к фрирайду. Воспоминание почему-то совсем не понравилось, в затылке даже стало холодно, она вздрогнула. Это ужасно опасно, и когда два таких отвязных парня выходят на дикий склон, что угодно может случиться. Отто отчаянный и иногда совершенно необузданный, все это вранье, что в нем ни капли горячей крови. Неужели лучший друг может не знать, что у Отто вся кровь горячая, это просто его жесткий самоконтроль заставляет думать, что он такой уж пофигист. Или это какой-то их внутренний прикол? Примерно на уровне «безобразного, как жаба»? Судя по всему, этот самый Ноэль еще более отвязный тип, чем Отто! Но, следует признать, ужасно обаятельный. До Отто ему, конечно, как до Луны, но все же Рене поймала себя на том, что он ей начинает просто по-человечески нравиться. Постепенно за их столиком стало совсем шумно и весело. Парни подкалывали друга, и ее тоже, и она старалась не отставать.

— Сегодня тренировался? — спросил Ноэль.

— Конечно. А вот тебя на склоне не видел. Чего так?

— Ничего, приехал только к вечеру. И знаешь, на кого сразу же напоролся?

— Дай угадаю, — небрежно сказал Отто. — Или на Энгфрида, или на Хайнера.

— Не угадал. Прямиком на Летинару. Сидел, паразит, в лондже и давал интервью не кому-нибудь, а «Спортс Уикли» — прогнозировал на завтра.

— И чего он там напрогнозировал?

— Что выиграет Айсхофер. А второе место будет у Граттона. Третье — у Хайнера. Возможны варианты, но все равно среди этих троих.

Отто ухмыльнулся:

— А себя он списывает со счетов? Или суеверия замучили?

— Ну, не исключено и такое.

— Давай подарим ему черную кошку?

Оба захихикали.

— Неплохая идея. Может, побоится на старт выходить.

— Нет, кошку жалко, он ее освежует и сожрет под пиво.

— Лучше пошлем ему на рождество хрустальный шар. Хреновый он пророк.

— Главное, чтоб не глобус.

Заржали, чокнулись пивом. Рене вмешалась в этот становящийся все более уютным междусобойчик:

— Летинара — это кто-то из итальянцев?

— Ну да. Местного значения звезда скоростных видов, — пояснил Ноэль. — Кажется, малый хрусталь прошлого года в супер-джи. Или позапрошлого?

— Прошлого, — уточнил Отто. Рене продолжила расспросы:

— А почему Летинара вообще прогнозирует? Разве вам не запрещено давать прогнозы?

— А кто нам запретит? — удивился Отто. — Другое дело, что далеко не все в принципе соглашаются давать какие-то расклады на будущие гонки. Можно пролететь, и нафиг это надо? Помнишь, дед Мороз, как Тарли любил прогнозы давать? Ни один не сбылся, а он все равно не переставал, и до сих пор это делает, но его уже никто не слушает.

— Неужели? — Ноэль наклонил голову к плечу и испытующе посмотрел на приятеля: — А я случайно читал в самолете его мнение о том, что будет завтра. Он же сейчас спортивный аналитик в «BFM». Знаешь, что он сказал?

— Сгораю от любопытства.

— Он предполагает, что ты попадешь в десятку, как минимум.

— Врешь.

— Гадом буду.

— Да он понятия не имеет, кто я такой!

— Он не смог назвать твое имя, но твои подвиги помнит. Он сказал «этот швейцарский юниор, который в прошлом году получил бронзу на Штрайфе и пятерку на Лауберхорне».

— Не будь ноябрь на дворе, я сказал бы, что он перегрелся на солнышке.

— Господь, избавь меня от лицезрения жабьей скромности.

— Не избавит. Он не выполняет заказы таких нечестивцев.

— От жабьих богохульств тоже.

— Умерь аппетиты.

— Так давай напрямик, Отто: ты считаешь, что он неправ?

— Я этого не говорил.

— Ну так скажи, что у тебя на уме.

— Не буду.

— Трусишь!

— Иди к черту.

— Да у тебя задница от страха трясется. Может, тебе прикупим черную кошку?

— Давай. Я ее отдрессирую, и она при каждой встрече будет хватать тебя за…

— А чего ты боишься? Что не угадаешь?

— Я не боюсь. У меня есть свое мнение насчет того, как фишка ляжет, но какого черта? Сезон только начинается, расклад мог сто раз поменяться. Я вот совершенно не уверен, что Айсхофер вообще в десятку попадет — у него со спиной были проблемы. Но прошло ли это, и у кого еще какие проблемы — я не знаю. Мало информации для таких прогнозов.

— А я бы поспорил с тобой — чей прогноз будет лучше. Мой или твой.

— Поспорь лучше с какой-нибудь бабушкой-гадалкой.

— Ставлю ящик пива, земноводный!

— Заметано, — легко сказал Отто. — Если будет хоть одна ошибка у обоих, ящик покупается напополам и пьется вместе.

— По рукам. Предмет спора? Тройка?

— Десятка.

— Безвыигрышный вариант.

— Ничего, сойдет.

— Хотя бы пятерка!

— ОК, — Отто снова согласился так легко, что Рене поняла, что он изначально метил на пятерку. — Пишем свои варианты, закрываем и отдаем Рене на хранение. После финиша открываем и подбиваем бабки.

— Идет.

— Но ведь это запрещено! — ужаснулась Рене. — Я точно знаю, что вы не имеете право участвовать в пари!

Отто снисходительно улыбнулся:

— Какое пари, малыш? Это вовсе не пари, а просто дружеский треп за пивом. К тому же, о чем не узнает комиссионер ФИС, то его не сильно расстроит.

Ноэль небрежно поднял руку, к ним тут же подскочила официантка.

— Еще пива, ребята?

— Да. И ручку. Рене, ты тоже пива?

— Да, еще 0,33.

Официантка удалилась, не забывая на ходу изящно вилять бедрами. Рене уже успела заметить, что официантки обожают Отто, прямо тают. А с чего им отличаться от прочих девушек? У них тоже есть глаза. И то, что красавчик не один, их не сильно смущало. Они же не свидание назначают, правда? А тут еще и прибавился Ноэль, ну не настолько ослепительный, но тоже очень хорош собой, а девушка (то есть Рене) всего одна.