А лучше всего было бы вызвать на переговоры Марсану и посмотреть, как она к этому отнесется. Ее реакцию трудно предугадать… За время видеотекторного разговора ей ведь ничего не объяснишь. Ничего из того, о чем она очень легко и просто узнает утром из свежих выпусков новостей, — совершенно парадоксальная ситуация! Как быть? Ужасно не хочется вести разговор уклончиво, произносить туманные фразы. И все же… как быть?
Взгляд задержался на хрустальном рожке олифектора. Посредством мнемодима Кир-Кор заставил автоматику видеосистемы подключиться к общему каналу информации. Рожок вспыхнул — в спальню ворвался и заплясал, кружась, метельный вихрь голубых искр.
Прозвучали переливы красивых, нежных созвучий. Постепенно стихли… Это был конец какой-то мелодии. Крики, аплодисменты публики — шквал восторженного одобрения; летящие со всех сторон цветы, широко распахнутые от возбуждения голубовато-серые глаза, улыбка на знакомом лице той, которую он вовремя ухватил над откосом, поднятые для приветствия очень знакомые изящные руки. Голос комментатора, пронизанный нотками удивления и растерянности, извивался в этом шуме ужом. Путаясь в междометиях и эпитетах и словно бы не доверяя самому себе, комментатор вынужденно признал, что борьба за высшую награду фестиваля «Гении Большой Луны» неожиданно обострилась. Из комментария, столь же обтекаемого, сколь и витиеватого, нетрудно было сделать вывод, что певица с необычными, неизвестными ранее в мире эстрадной песни голосовыми данными явно превзошла вокальным мастерством бесспорного, казалось бы, фестивального лидера Винату Эспартеро и что золотой венец Поющей Королевы этого года, очевидно, украсит белокурую голову Сибирского Соловья. «Но… дамы и господа, разумеется, вы понимаете: последнее слово за уважаемым нашим жюри. Ему предстоит завтра выдержать трудный экзамен на беспристрастность, и все мы будем надеяться, что этот экзамен оно выдержит с достоинством и благородством. Лично я в этом не сомневаюсь».
«Я — тоже», — подумал Кир-Кор. Вздохнул. Он вознамерился было посмотреть пропущенный репортаж с фестиваля в видеозаписи. Однако решил, что сделать это сможет и позже. Неторопливо, со вкусом. Впереди длинная ночь. Одна и та же для всех…
В рубрике «Потепление климата продолжается» прошел впечатляющий видеорепортаж о прорыве береговой дамбы в Северной Франции. Наводнение было чудовищным. За короткое время морская вода оккупировала шесть тысяч квадратных километров плодородных угодий. Образовался обширный залив… Дамбостроители медленно, но верно уступали напору морской стихии, проигрывали войну с ней как на севере Европы, так и на юге. Проигрывали по всей планете. Меры, принятые для режимной стабилизации ледового антарктического щита, оказались малоэффективными, уровень мирового океана повышался из года в год, и люди зачастую не успевали укрепить даже самые уязвимые места в ареалах своего обитания на побережьях. Морская вода вторгалась в дельты рек, размывала долины, образовывала на континентах новые острова, топила древние архипелаги в южных морях… Предвыборные речи политиков всех мастей непременно содержали в себе обещания разобраться с проблемами наводнений. Те из политиканов, кто обманывал надежды избирателей, получали многозначительную кличку «Водолей», и это было началом конца их карьеры. Нью-водолеи сменяли водолеев-банкротов, цикл политического театра повторялся; все здравомысленное, все, что мешало пустопорожнему циклу, властолюбцами и борцами за власть безжалостно подавлялось. А тем временем на планете продолжали катастрофически убывать запасы векового льда, суша медленно, но неотвратимо сдавала позиции океану, уходила под воду; земная цивилизация с комфортом тонула, подобно «Титанику», защитные дамбы уже не всегда могли защитить. Небрежение к проблемам льда в океане погубило когда-то навигаторов и пассажиров «Титаника». То же самое грозит теперь всему населению земного шара…
В рубрике «Ароматы возможных сенсаций» проскользнуло сообщение о более чем странном поведении гроссмейстера ордена пейсмейкеров Каганберьи, внезапно покинувшего Коллегиальный Собор на Камчатке для участия в каком-то тайном совещании философов на Луне после весьма загадочной и, к счастью, неудавшейся диверсии на базе динаклазерной батареи в Заливе Радуг. Все попытки получить хотя бы минимальный объем информации об экстренном перемещении верховного пейсмейкера с Земли на небеса — в Приземелье — пока не принесли успеха. Однако было твердо обещано, что ухватистые функционеры пера и объектива приложат максимум своего профессионального умения, с тем чтобы к завтрашнему утру добыть для уважаемых зрителей достоверные сведения. А пока пусть уважаемые зрители не забывают следить за эфиром, ибо многоопытный глава информационного агентства «Храм» Александр Александров дал понять, что ароматы назревающей сенсации кажутся ему достаточно острыми, причем преобладает здесь пряный запах Новастры…
«Многоопытный Александр Александров завтра и сам удивится, насколько сегодня был близок к истине», — подумал Кир-Кор и велел автоматике выключить олифектор.
Ледогоров снова оказался прав. На петропавловском берегу лучше было не появляться. «Во всяком случае, — думал Кир-Кор, — ноги мне придется уносить отсюда раньше, чем я это себе воображал».
Он смежил веки и вспомнил, что сегодняшняя ночь по новастринскому календарю — ночь белой совы. Едва он вспомнил про это — под веками закрытых глаз взмахнула бесшумными крыльями большая белая птица… Женщина-птица… Как в том полусне, который случился в салоне мистической Академии… Что было там? Видение в полусне? Астральная явь? Или просто отражение смутного желания в зеркале слегка затуманенного сознания?.. А Чаша Времени? Это ведь не плод воображения, не призрак. Ледогоров тоже успел подержать колдовскую чашу в руках, пока она не сошла на нет истончением стенок с рядами загадочных углублений. Что имел в виду Агафон, когда сказал, что чаша на финише своего существования напомнила ему эколат? Только ли то, что ряды углублений на стенках чаши ассоциировались у него с рядами атриев золотого колосса?.. Может быть, Ледогоров почуял нечто особенное, но не смог этого объяснить? Или не захотел? Не захотел напрямую увязывать факт странного появления чаши с не менее странным освобождением из ледового плена легендарных богов?..
А была ли чаша в натуре? Что, если все это просто наша с Агафоном общая галлюцинация — чаша, напиток?..
«А был ли гроссмейстер Великого Ордена? — съязвил внутренний голос. — А была ли Луна? А был ли недоуменный запрос из Лунного экзархата?»
Кир-Кор с места рывком вскинул тело вверх ногами, сделал стойку на голове. Заглушив внутренний голос, плавно сложился и опять лег с раскинутыми руками. Под веками закрытых глаз снова бесшумные взмахи крыльев большой белой птицы… Теперь он не стал отвлекаться и проследил за полетом. Он уже заподозрил, что образ крылатого омена возник перед внутренним взором не зря.
Словно бы вечер… и белое оперение птицы отражается на глянцево-темной воде. И словно бы из глубины… сквозь эту темную, но прозрачную воду всплывает фигура купальщицы… Синяя шапочка, синий с белым полузакрытый купальник, серо-зеленые открытые в воде глаза. Марсана!.. Неужели Марсана?.. Сильным гребком она поднимает себя над водой, тянет руки — так люди в безмолвной мольбе просят помощи! О небо!.. В глаза ударила бело-зеленая вспышка — он потерял Марсану в разливе сполохов зеленого и голубого сияний, вскинулся с места, непонятно как взвился вверх в буйном ветроподобном порыве, ухватил ее, прижал к себе сумасшедшим рывком и, задохнувшись в синем пламени медленного, тягучего взрыва, долго летел обратно — в глянцево-темную пропасть. Он готов был поклясться, что руки его успели коснуться Тела любимой!
Удар спиной о пружинное ложе. Подброшенный, он перевернулся в воздухе, упал грудью на изголовье — колени стукнулись о ковровый настил на полу серебристо-бело-золотистой спальни. Он застонал от отчаянной пронзительно-острой тоски, сгреб пальцами простыню. Поднял голову и… встретил взгляд расширенных в изумлении серо-зеленых глаз!
