— Не понял, — признался Кир-Кор. — Вы что… заранее обрекли меня на особую роль?

— Нет, на особую роль тебя обрекает Судьба. В философской интерпретации — воля Ампары. Твой числовой код — восемнадцать.

— Это что значит?

— В анналах струм-логики восемнадцать — Число Перемен. Если угодно — числовой код значительных перемен. Существенных перемен в обыденности устоявшихся традиций.

— Кабалистика какая-то!.. — удивился Кир-Кор.

— Струм-логика, — возразил Полуянов. — А кабалистика и мистерии — это уже мифологизированная струм-логика.

— Гм… спорить не буду, тебе как специалисту виднее. Но с чего ты взял, что восемнадцать — мой числовой код?

— Год своего рождения помнить?

— Хороший вопрос.

— Сложи все цифры этого числа и назови мне сумму.

— Сумма цифр?.. Восемнадцать. Ну и что?.. Тем более — это ведь год по новастринскому летосчислению.

— Хорошо, возьмем соответствующий год по земному летосчислению. Число другое, а сумма?..

Кир-Кор припомнил год своего рождения по земному календарю. Сумма цифр была та же: восемнадцать.

— Просто совпадение.

— Ты выпал на Землю позавчера?

— Да. Восемнадцатого июля… гм…

— Не удивляйся. Многое в твоей жизни связано с этим числом — Числом Перемен. К месту и не к месту. Странно, что раньше ты этого не замечал… Восемнадцать — довлеющий код твоего личностного бытия. Видимо, это знак того, что твоей особе Судьбой предназначено как-то олицетворять значительные перемены. Или, на худой конец, быть деятельным участником каких-то сложных процессов уникального переходного периода.

«Михаил Николаевич в своем амплуа неутомимого шутника», — думал Кир-Кор, с трудом переваривая диковинную информацию, которую Полуянов вкладывал ему в левое ухо.

— Ты, должно быть, принимаешь все это за экзотическое вранье? — поинтересовался эварх.

— Все это очень занятно… однако, по-моему, слишком притянуто за уши. Длина карандаша — восемнадцать сантиметров и восемнадцать же дециметров — ширина хоккейных ворот. Положим, я до сих пор люблю рисовать, но в хоккей играл только в детстве.

Глубокий и продолжительный вздох Михаила:

— Убеждать тебя мне нет нужды. Скептически настроенный грагал — в нашей среде явление, увы, тривиальное.

— Каждый мыслящий двуногий много раз сталкивается, в своей жизни с числом «восемнадцать», — мягко заметил Кир-Кор. — Например, практически у каждого бывает восемнадцатилетие.

— Но не каждый, к примеру, женится в свои восемнадцать и не у каждого в таком возрасте рождается сын.

«Эварх еще не знает, что регистрационный код Планара идет под номером восемнадцать», — подумал бывший юный муж и маловозрастный родитель.

— И уже далеко не каждый в состоянии обнаружить это число в своем полном имени, Кирилл Всеволодович, — бросил эварх еще один шар.

Кир-Кор мгновенно определил количество кириллических букв в своем имени-отчестве, и почему-то именно здесь правота эварха его поразила, нисколько, впрочем, не пошатнув твердыню здравого скептицизма.

— Итак, — пробормотал он, — зная свой судьбоносный код, я могу развлекать себя счастливой игрой на тотализаторе.

— Кто сказал, что восемнадцать — счастливое для тебя число? — с неприятной интонацией в голосе вопросил Михаил. — Лично я сомневаюсь. Это число — символ перемен, а уж с каким они знаком — плюс или минус, — никто заранее сказать не может. Разве что Юрмед Вертоградов иногда намекнет.

Кир-Кор, не без внутренней борьбы с собой, решился на святотатство: сложил цифры года, в корне переменившего его жизнь, — того страшного года, когда не вернулась из поискового тревера Нина. Мозг вопреки желанию хозяина как бы самопроизвольно сделал несложный подсчет. Сумма составила восемнадцать…

Монолит скептицизма дал трещину. Она была пугающе глубока. Уходила куда-то туда, где в сером, стылом безвременье лежал вечный лед…

Субмарина прекратила поступательное движение. Качнулась, всплывая.

— Приехали, — сказал Полуянов. — Станция «Форум». Дальше — на эскалаторе. Как тебе наш подводный метрополитен?

— Отвратительно, — пробормотал Кир-Кор.

— Ну вот… приятно поговорили.

Это было как путешествие в небо. Лента четвертого эскалатора в конце поравнялась с верхушками деревьев, затем, на уровне пятого, зеленые метелки лиственных и хвойных крон осели вниз. Открылся чудесный вид на суровые сопки, на пылающий в лучах низкого солнца «Ампариум».

Во время подъема из цокольного ангара для субмарин к верхнему ярусу Форума пришлось семь раз перейти с эскалатора на эскалатор. Детали интерьеров сейчас мало занимали Кир-Кора, однако он не мог избавиться от впечатления, будто проложенные под прозрачной скорлупой гигантского архитектурного яйца наклонные путепроводы не связаны с внутренними полостями здания. Более того, полостей и пустот, определенно долженствующих быть внутри Форума в виде колоссальных залов и обширных фойе, он почему-то не ощутил. Сквозь мутно-розовые, как брусничный кисель, стенки путепровода слева, справа и снизу просвечивали отблески волнистой ряби и зеркальные выпуклости каких-то секционных конструкций… Но и ощущения вкрутую сваренного яйца тоже не было. Одолевало странное чувство плотной обитаемости Форума. Будто в громадном объеме этого сооружения таинственно пульсировал, вызревая, столь же громадный, биллионотонный целостный организм…

— Выше нам не нужно, — сказал Михаил, когда иссяк ленточный ручеек седьмого эскалатора. — Мы на уровне амфитеатра Зала коллегиальных собраний.

— Зал общих собраний внизу? — машинально осведомился Кир-Кор.

Вопрос гостя, видимо, озадачил эварха:

— Ах, вот как. Ты здесь впервые…

— Раньше я предпочитал другие заведения, остепенился недавно.

Полуянов хлопнул в ладоши — кисельно-брусничная стена дрогнула и подалась в стороны, обнажая похожий на рыбью глотку арочный проход. Лиловый свет проявил в арке неясные тени полупрозрачных искусственных мышц.

— Тут всего один зал, — объяснил Михаил. — Небольшой — на двести двадцать два места. Других залов нет. Если не считать таковыми расположенное под амфитеатром фойе и два вестибюля в самом низу.

— Н-да… для Форума, я бы сказал, небогато. А все остальное пространство в суперяйце занимает суперптенец?

Михаил таинственно промолчал.

Короткий коридор привел путников в полукруглый салон. «Комната за сценой», — определил Кир-Кор. Потолочные иллюминаторы, длинный хрустальный цилиндр олифектора, декоративные светильники, терминал… Во весь салон — светло-серый изгиб составного дивана, вписанного в полукруг стены, великолепные новопалехские гобелены; два низких столика из фигурного цветного стекла, колонка салонного бара. Полминуты спустя эварх и его гость сидели на мягких, как морская пена, диванных подушках.

Гость держал в руке бокал с холодной минеральной водой, подкрашенной чем-то зеленым, и, пока эварх был занят у терминала, разглядывал сияющий на противоположной, прямой, как хорда, стене светопластический пейзаж воздушного океана: в голубом небе — два огромных кучевых облака и серебристо-белые пучки лучей скрытого за облаками солнца… Он ощущал неуют. Не мог спокойно сидеть, пить воду и чувствовать за стеной, украшенной панно с изображением небесно-облачной безмятежности, нешуточный накал страстей участников Большой Экседры.

Михаил сделал финальный тычок пальцем в панель терминала, рассеянно произнес:

— Ты верно заметил. Наш яйцевидный теремок получил название Форум в общем-то незаконно. Роль настоящего форума, когда это нужно, исполняет у нас либо вместительный зал спортивного театра, либо представительский Зал Комента.

— Но Большой Экседре понадобилось собраться именно здесь. Это здание специальное? Для посвященных?

— В этом здании — АИЛАМ, — ответил эварх, многозначительно указуя перстом в зенит.

— Как интересно! — Гость изобразил на лице любознательность. — Что-то восточное слышится в этом слове — Айлам…