Но если мерзавец, кроме того, попутно надеется погубить всех оставшихся на борту взрывной декомпрессией в стратосфере, его ждет разочарование. Кир-Кор уперся в стены разведенными в стороны руками, предупредил интротома: «Вслушайтесь, юноша! Зафиксируйте Магнеса в кресле — быстрее! — и берегите себя от ушибов. Вероятны резкие маневры шверцфайтера, возможна продолжительная невесомость».
Да, не сумел задержать опасного негодяя, очень досадно… Даже трудно вспомнить, когда он в последний раз испытывал такую досаду, впрочем, нет худа без добра. Не будет на борту Ярары — гора с плеч. Уж больно ловок, увертлив, коварен… А на Новастре до сих пор не удосужились разработать тактику пленения подобных субъектов, приходится импровизировать на ходу. «Наимпровизировал», — огорченно упрекнул себя Кир-Кор.
«Надо было стукнуть мерзавца на полном серьезе — и проблема разрешилась бы просто», — подлил масла в огонь внутренний голос.
«Надо было, кто спорит… Но бить людей на полном серьезе — это не просто».
«Ты сам говорил — людоед».
«Говорил. Но человек ведь!.. Правда, из тех, кому ничто людоедское не чуждо».
«Софист! До чего же сложно бывает общаться с тобой».
«Мне с твоими упреками, нытьем и рефлексиями тоже бывает не легче. Терпение, цветок моей души, терпение!»
Шверцфайтер подпрыгнул (считай, Ярары нет на борту), затем качнулся, ухнул вниз (у пилотов неплохая реакция). Всего две секунды предсказанной невесомости, и — резкий переход в пикирование с ускорением; Кир-Кор, вцепившись обеими руками в закраину коммутационного шкафа, как альпинист, повис над изогнутым стволом опасного колодца, в который теперь превратился плюгавенький коридор. Пилоты демонстрировали степень своего доверия Яраре. Они с такой скоростью уводили аэромашину из стратосферы в спасительно плотные воздушные слои, что было абсолютно ясно: дурные привычки стратига хорошо им известны. Другой причины панически форсировать двигатель у пилотов-пейсмейкеров не было. Даже запасной контур герметизации, увы, не добавил им оптимизма.
Что-то скользнуло по руке и кануло в коридор-колодец. Кир-Кор увидел испачканный кровью рукав, глянул вверх, вовремя отклонил голову — отливающий ртутным блеском миттхайзер ударил в плечо и, кувыркаясь, тоже канул в колодец. «Плохи дела», — осознал невольный альпинист. Он с ужасом представил себе, что еще может вывалиться из лобовой рубки на спину.
— Тварь ядовитая! — выругался вслух. — Гнусняк мерзопакостный!
Добавил мысленно: «Чтоб его там, в океане, акулы сожрали!»
«Теперь призываешь постороннюю силу исправить твои упущения», — брюзгливо отметил внутренний голос.
«Прав ты, прав, не следовало мне церемониться с отпетым негодяем! Ох как не следовало!..»
«Дошло наконец! И то — под угрозой этого… нависшего над твоей головой».
«Не нагнетай. Во всем есть пределы. Если бы я убил Ярару… даже случайно… это был бы уже не я».
«На затылок что-то капнуло… Чувствуешь? Что бы это могло там капнуть, а?..»
«Замолчи. И без того тошно».
«Сначала рукав был испачкан. Теперь вот, наверное, шея и воротник…»
«Замолчи, я сказал!»
«Тебе повезло, они выводят свою „летающую шляпу“ из скоростного пике. Должно быть, труп взорванного боевика уже не успеет упасть тебе на голову…»
«Заглохни там, резервант новолуния!!!»
«Ладно… без оскорблений! Себя оскорбляешь, а с пилотами пейсмейкерской „шляпы“ будешь сентиментальничать и церемониться так же, как с командиром операции „Каннибал“».
В горизонтальном полете коридор снова стал коридором. Кир-Кор ощупал затылок и, обнаружив на воротнике лоскут мягкого пластика синего цвета, перевел дыхание. Лоскут занял место в кармане среди земных сувениров. Большинство из них было сомнительного достоинства, но Кир-Кор знал, что постарается сохранить их все. Для чего?.. Трудно ответить. Наверное, все-таки для того, чтобы там, на Новастре, похожие на сон земные впечатления в нужный момент оживить в памяти вещественным фактором…
Тыльная дверь пилотской рубки по-прежнему не поддавалась нажиму.
Кир-Кор постоял, размышляя. Пилотская имела три входа, два из которых находились внутри лобовой рубки — под левым и правым пандусами. Путь в лобовую рубку был открыт, но этим путем он не пойдет. Ни за что. Надежней любого запора… А запор тыльной двери пилотской рубки не подчинялся автоматике — очевидно, действовал на механическом принципе. Что-нибудь наподобие элементарной задвижки. Как быть?.. Создавать нового дьякола не хотелось. На это уйдут силы, время, энергия, которые могут еще понадобиться. Жизнь — она ведь такая. Полная неожиданностей… Придется действовать без помощника, в одиночку.
Он закатал левый рукав выше локтя, уперся ладонью в металл. Давно не доводилось ему применять этот весьма болезненный прием… Но сейчас иного выхода не было. Точнее говоря — входа.
Неестественную проницаемость вещественного препятствия для тела грагала (в том числе и металлического препятствия) кто-то из светил современного естествознания объяснял «встречной масс-поляризацией материальных структур». Тем не менее эффект сверхпроницаемости землянам был практически незнаком: грагалы не могли его демонстрировать в состоянии денатурации. МАКОД предусмотрительно предписывал посещающим Землю грагалам денатурироваться на Марсе, в крайнем случае на Луне. Именно поэтому Ярара долго сопротивлялся — не мог и в мыслях допустить вероятие ренатурации соперника. И только после того, как яд не подействовал, ушлый мерзавец смекнул, что оставаться дальше на борту — дело бессмысленное и очень небезопасное. И ушел. Пока было еще на чем уходить…
За четыре минуты рука по локоть проникла сквозь металл — точно вязкое масло сквозь решето. От специфического напряжения в области переносицы у Кир-Кора перед глазами поплыли йодисто-коричневые пятна. Вдоль позвоночника сверху вниз стали распространяться очаги неприятного покалывания, во рту появился отвратительный привкус окисленного железа. Сущие пустяки по сравнению с болью в мышцах руки, по сравнению с болью, вонзившей зубы в предплечье, когда настало время согнуть локоть и шарить пальцами, ощупывая запор. Кир-Кор сцепил зубы. Он с трудом выносил эту боль, его мутило. При всем при том пальцы нащупали диск с рукояткой и несколько раз повернули его. Это было вдобавок рискованно… Оставалось надеяться, что пилоты заняты своим делом и что пятипалая бесхозная конечность с диверсионными наклонностями не привлечет их внимания. Тем паче что диверсия происходила в тыльной стороне эллипсоида рубки и на индикаторах контрольной автоматики не отражалась.
Мягкий щелчок — стержни запора вышли из гнезд. Как только дверь подалась, Кир-Кор чуть не вскрикнул и весь покрылся испариной — настолько острой, режущей, свирепой была боль!.. Он четыре долгие минуты вытаскивал руку обратно — болевое ощущение медленно соскальзывало с локтя на кисть раскаленным браслетом.
Все, свободен!.. Кир-Кор вытер лицо. Пошевелил пальцами, вздохнул глубоко и беззвучно — полный порядок. Рука горела, словно обожженная крапивой, но пыточная боль прекратилась. Кстати, исчезла боль и в укушенном Ярарой плече. Бесследно исчезла. Как и сам Ярара…
Кир-Кор задернул тяжелую черную штору сзади, чтобы свет из тамбура не отразился на купольном блистере затемненной рубки (малейший блик мог, чего доброго, переполошить пилотов), и перед тем, как войти, сделал попытку обдумать план экстремальных действий на случай, если пилоты вооружены и успеют затеять стрельбу. Он знал: укрыться там будет негде. В центре — поворотный плашер, на нем — два пилот-ложемента с вогнутыми подлокотниками в окружении торчащих в разные стороны колонок пультовых брид. Головы пилотов — почти в зените, под купольным блистером — великолепный обзор. Справа и слева от плашера — локально изогнутые пандусы для спуска в лобовую рубку. Вот все… Укрытий, увы, никаких. «Из пилот-ложементов там можно стрелять, как в круговом тире», — напоминал внутренний голос. Кир-Кор отмахнулся. План его состоял всего из двух слов и одного союза: внезапность и быстрота.
