Ледяной холод сжал его сердце. — Я не осмеливался спросить из-за страха сглазить свою удачу.

— Потому что я ждала мужчину, которого люблю, — бросила она ему. — Мне бы хотелось ждать его семь своих жизней.

Слова оглушили Весли, у него прервалось дыхание. Ему приходила в голову эта мысль, но он не принял ее тогда во внимание. Сейчас правда обрушилась на него как удар топора.

— Кто же это, Кэтлин? — его голос из-за ревности прозвучал резко.

— Высокородный испанец, и я не оскверню его имени, открыв его такому, как вы.

— Ха! — выдавил из себя Весли фальшивое восклицание. — Похоже, твоя голова забита всякими вымыслами. Назови его, Кэтлин, или я подумаю, что он плод твоего болезненного воображения.

Сердитым, сильным движением руки она стерла с лица слезы. — Это Алонсо Рубио, сын великого герцога Аларконского.

Воспоминания быстро пронеслись в голове Весли. Член свиты испанского посла, Рубио жил в Лондоне и бывал в католической церкви, которую Кромвель разрешил оставить для иностранцев, занимающих высокое положение. Весли напряг память. Ему вспомнился стройный, изысканный джентельмен поразительной красоты и с изящными манерами. Он обладал всем тем, чего не было у Хокинса.

— И как ты встретилась с этим образцом совершенства? — требовательно спросил Весли.

— Он находился на торговом судне, которое должно было загрузиться в Конноте строевым лесом. Корабль остановился на ремонт в Голуэе у причала, принадлежащего Логану Рафферти.

— Это он подарил тебе жеребца?

— Да, и обещал жениться на мне и помогать защищать Клонмур.

«А что ты дала ему взамен?» — Весли подавил готовый вырваться вопрос. Вместо этого он грубо фыркнул: — И ты поверила ему?

— Не в пример вам он не строит жизнь на лжи.

Весли отпил вина. Ему нужна была храбрость, чтобы продолжать разговор. Вопрос отныне заключался не просто в том, чтобы завоевать ее сердце. Сначала надо было вырвать оттуда смуглого испанского героя, который прочно поселился там.

Но не зря же он был рыцарем. Кэтлин бросила перчатку. С мрачной решительностью и тяжелым предчувствием он принял вызов.

— Четыре года — большой промежуток времени, моя любовь. Я никогда не заставил бы тебя так долго ждать. Можешь ли ты быть уверена, что он остался верен тебе?

— Он посылает мне, когда у него есть возможность, письма, и я отвечаю на них. На все, — она ясно помнила каждое написанное там слово.

Весли припомнилась последняя встреча с Кромвелем. Лорд-протектор тогда сослался на письмо Кэтлин какому-то испанскому джентльмену.

— Твои нежные послания, — горько заявил он, — выдали тебя. Кромвель перехватил, по меньшей мере, одно из них.

Она побледнела, глаза горели гневом.

— Разве не благодаря англичанам мы вынуждены переносить лишения? — возразила она. — Если бы у нас был мир, моя жизнь могла бы продолжаться.

— Жизнь, — произнес он, опускаясь перед ней на одно колено, — это то, что происходило с тобой в эти годы ожидания.

Намереваясь изгнать испанца из ее мыслей, он взял ее руку и поднес к губам. Она наклонила голову, и непокорный водопад ее волос заблестел в свете лампы.

— Кэтлин, — нежно прошептал он. — Ты как луна на безоблачном небе, как первый солнечный луч на рассвете, образ ангела для любого смертного мужчины. Боже, Кэт, как ты нужна мне!

Она смотрела сквозь него, плотно сжав губы, выказывая ему не больше уважения, чем если бы он был жабой.

— Если тебе так сильно нужна женщина, я куплю тебе шлюху в Лондоне.

Ледяное презрение хлестнуло его как плетью. Одним быстрым движением он поднялся на ноги, обхватил ее за талию и прижал к кровати.

— Ты не слушала меня, Кэт. Мне нужна ты, а не шлюха. — Он принялся осыпать поцелуями ее лицо и шею.

Она извивалась под ним как кошка. — Отпустите меня.

— Нет. Я честно рассказал о своих потребностях, Кэтлин. Настала пора для тебя честно рассказать о твоих.

— Откуда вам знать, в чем нуждаюсь я? — спросила она.

— Тебе нужен мужчина, который может разбудить в тебе женщину. Муж, который достучится до твоей прекрасной кельтской души. Любовник, который разобьет твои сомнения и заставит тебя подчиниться желаниям своего тела.

Некоторое время Кэтлин не двигалась. Его слова прозвучали в ее тоскующем сердце соблазнительной песней. Ее охватило сильное желание, и оно помогло ей подавить гнев.

— Слезь с меня, невоспитанный варвар, — велела она. — Или ты хочешь изнасиловать меня? У вас, англичан, большой опыт в этом деле.

— Ты знаешь, Кэт, что нет. Послушай, ты не принимаешь моих ухаживаний, я не могу овладеть тобой силой. Так что мне сделать, чтобы покорить тебя?

— Вы никогда не покорите меня, мистер Хокинс. Привыкайте к этому.

— А что у меня не так? Я уродлив?

Она безрадостно засмеялась. — Вы прекрасно знаете, что нет. Вы красивы, как вереск весной. Когда я впервые увидела вас, то подумала, что вы видение, посланное нашими предками.

Он быстро поцеловал ее висок — Это обнадеживает.

Кэтлин не понимала, почему его тяжесть на ее плече была такой желанной. Несмотря ни на что, им было хорошо вместе. Их тела… подходили друг к другу.

Однако она отбросила эту мысль и сказала: — Пусть вас не воодушевляет это, потому что одна мысль, что вы англичанин, вызывает во мне отвращение.

— Да?! А что еще?

— Ладно, раз вы сами об этом спросили. Я считаю вас неверующим и потерявшим совесть. Вы поклялись перед Богом, но посмотрите, как легко вы нарушили клятву.

Большими пальцами он поглаживал ее виски, обводя контуры скул под мягкими завитками волос.

— Я ошибся и знал об этом еще до встречи с тобой.

— Как я могу принять человека, который отбрасывает обеты как всякий ненужный хлам? А что стоят тогда ваши брачные клятвы, которые вы дали сегодня? Однажды вы можете тоже решить, что ошиблись.

— Это совсем другое дело, Кэтлин, и ты должна поверить мне…

— Я поверила вам, когда вы заявили, что дезертировали из армии круглоголовых, а несколько недель спустя вы вместе с ними выступили против ирландцев. Я поверила, когда вы пообещали помочь освободить ирландских священников, а вы сделали меня своей пленницей. Так почему я должна верить вам, мистер Хокинс?

Он накрыл руками ее руки, ладонь к ладони, переплел пальцы и крепко держал их. На его лице было выражение искренности, которое ей не хотелось видеть.

— Клянусь, я не пытался убежать, когда был твоим пленником, и сдержал свое слово.

— Только потому, что это служило достижению ваших целей.

— Кэтлин, поверь мне. Через некоторое время все станет ясно. — Весли еле удержался от того, чтобы не рассказать ей все. Он хотел сообщить о Лауре, чтобы она поняла, почему он лгал и силой заставил выйти за него замуж.

Однако время еще не пришло. Ему нельзя говорить об этом сейчас. Он слишком близок к спасению Лауры, чтобы рисковать жизнью своей дочери. Он хотел Кэтлин, желал ее с такой силой, что это ошеломляло его, но он не мог доверить ей свои тайны, потому что ее гнев еще не прошел. Он неохотно вспомнил Эстер Кленч, женщину, которой доверился. У Кэтлин, конечно, больше чести, но она слишком вспыльчива. Если кто и может еще больше подогреть ее гнев, так это Оливер Кромвель. Он может подвести ее к открытию, что Весли изменил свою роль в их сделке.

«Кроме того, — напомнил он себе с иронической улыбкой, скривившей его рот, — мужчина не должен говорить о своих незаконнорожденных детях в первую брачную ночь».

— Кэт, — он прижал девушку к подушке и зарылся в ее волосы. Она вдохнула запах туалетного мыла и морской воды. Густое золотистое облако ее волос окутало их. — Я хочу войти в твою жизнь.

— Вы не можете сделать это. Я не позволю вам, мистер Хокинс.

— Клянусь, позволишь, миссис Хокинс.

На ее щеках загорелись красные пятна, как будто он дал ей пощечину.

— Не называйте меня этим именем.

— Оно стало твоим, — отметил он.

— Я взяла его, только чтобы спасти свою голову.