Я видел, насколько обоих удивила моя реакция, но справиться с собой не мог. В отличие от них мне было известно, кто такие драгены. Оставалось узнать, о какой опасности упомянул Сомей.

– Это что-то значит? – Локар напрягся, но только мы с Шинаром и могли это заметить.

– Слишком многое, – чувствуя, как сжимает горло, прохрипел я. – Слишком многое.

Они ждали продолжения, но я не мог им ничего сказать. Так же, как когда-то не мог ничего сказать мой отец, после которого палачом Круга стал я.

Были клятвы, которые мы не смели нарушить.

Но подсказку он дал, вот только понял я это только сейчас. Древние называли эту расу – чужие, сами себя те звали драгенами.

– Если я не вернусь к ночи, предупреди Талину, что я у Аранара. А Кимеле прикажи, чтобы молчала, – бросил я Локару и направился к выходу из оружейной.

Из перехода я вышел, с трудом удерживая бушующую внутри злость. На кого? Я не мог себе ответить на этот вопрос, понимал лишь одно – привычный мир рухнул, вместо него остались лишь развалины.

Аранар встретил меня у входа в джейсин, жестом отослал воина, который следовал за ним. Я сначала не придал этому значения, но уже спустя миг вспомнил, где его видел.

– Не был бы уверен в твоей верности, посчитал бы за предателя, – прорычал я, как только поравнялся с другом.

– Ты о Киме? – ничуть не смутился он. – Маркирер просит у меня еще нескольких воинов, для охраны своей будущей жены.

Его спокойствие слегка остудило. Или это была мысль о том, что скрытность Аранара объяснялась той же клятвой?

Насколько же странной выглядела смерть его отца в свете этого предположения! Он был единственным князем в истории воплощенных, кто добровольно развоплотился, чтобы сделать своего сына главой клана!

– Так говоришь, будто приложил к этому руку.

Аранар хмыкнул:

– И хотел бы похвалиться, но с Маркирером мне не тягаться. Если только поучиться.

Я окинул друга тяжелым взглядом. У меня были все основания обвинить его в измене, я же не терял убежденности в его преданности Кругу.

У всего происходящего было одно объяснение, но я страшился даже думать об этом. И вот сейчас оказался вынужден признать, что лишь оно и расставляло все по своим местам.

Не Меркирер, а Аранар вел ту игру, в которой я был вынужден принимать участие.

Что двигало им? Что заставляло исподволь влиять на чужие судьбы?

Я не мог спросить об этом у него, я мог только попробовать догадаться сам.

– Я хочу поговорить с Лимео.

– Для этого тебе не обязательно было появляться в Огрии. Достаточно отправить вестника.

В его кажущуюся беспечность я не верил. Он был готов к нашей схватке, считал, что я способен обнажить против него свой клинок.

Он был прав – готов! Но разве это что-то могло изменить?

– Пригласишь к себе? – спросил я, вместо того, чтобы поддаться порыву. Ладонь сама тянулась к рукояти меча, но я заставил себя сдержаться.

– Раньше ты не спрашивал, – усмехнулся он и… повернулся ко мне спиной. – Пойдем, Лимео в библиотеке.

Путь был недолог, но каждый шаг давался нелегко. Сомнения, сомнения, сомнения…

Нас с Аранаром связывало очень многое.

Моя первая, едва не закончившаяся трагично, смена ипостаси положила начало череде событий, в которых мы поддерживали друг друга.

Именно к нему пришел я на рассвете, когда дух моего отца вернулся в свою стихию. Он защитил людей от воинов Сомея, но не уберег себя. Именно Аранар раз за разом оказывался рядом, когда тяжесть бремени палача лишала меня веры в честь, долг, данное слово. Именно с ним я делился своими колебаниями, когда крейз обвинил Талину в смерти ее родителей.

Ко мне он притащил раненого Маркирера, когда отбил его у воинов отца Виджара. Змею удалось заманить хитроумного князя в ловушку. И мне он объяснял причины, почему это сделал. А я убедил совет не принимать мер к Аранару, когда он отдал проклятому своих воинов.

За двести лунаров таких моментов набиралось слишком много, чтобы перечеркнуть прошлое и обвинить друга.

Я остановился, когда мы вошли в коридор, ведущий к библиотеке. Дождался, когда Аранар обернется ко мне. Удивления на его лице я не заметил, волнения – тоже.

Насколько было бы проще, попроси он меня о помощи, намекни, что стоит за его поступками. Просто скажи: «Поверь». Но он молчал, словно намеревался понять, насколько далеко простирается моя вера в него.

– Надеюсь, ты знаешь, ради чего рискуешь нашей дружбой? – бросил я в тишину и, не дожидаясь ответа, направился прочь.

Я свой выбор сделал. Мне предстояло узнать, правильным ли он был.

Ромио

– Тебя хочет видеть князь.

Ким возник за спиной бесшумно, но эта пещера была моим владением, так что я узнал о его появлении еще тогда, когда он только приблизился к ней.

Сбежал я сюда сразу, как только Дария покинула Жароси, чтобы вернуться вновь через два дня. Посчитал, что заслужил отдых, да и общение с отцом в ближайшее время не входило в мои планы. Хотелось просто собрать воедино все мне известное и попытаться разобраться с тем, что же он все-таки задумал.

Без сомнения, речь шла о проклятии. А что потом?

Если он вздумает уничтожить нимеру или причинить вред Дарии, мне придется выступить против него.

– Послал бы вестника, – буркнул я, лихорадочно соображая, что может означать это приглашение.

В такие моменты я жалел, что рядом нет Тистара. Вот кто был способен выдавать самые невероятные идеи в безумных количествах. Мне оставалось только подобрать ту, что выглядела более похожей на действительность.

– Мог, – равнодушно согласился огненный, осматриваясь вокруг и словно не замечая моего недовольства. – Это он снизошел до моей просьбы. Я хотел посмотреть, как ты здесь устроился.

– Понравилось? – съязвил я, чувствуя, как ярость сжимает горло.

Последнее задание отца оставило после себя след, заставляя задавать вопросы, которые раньше не возникали. Там, где все было просто: получил приказ, выполнил, отчитался и свободен до следующего, вдруг все стало сложно. Я больше не хотел той жизни, которой жил до встречи с Дарией, Лимео, Александером, князем Эриаром, лери Талиной.

Да только изменить я ничего не мог. Они все еще оставались врагами проклятых, мы же… рассчитывали утопить их в их же крови.

– Уютно. И не скажешь, что прибежище крейза.

Ким был значительно старше Лимео, если судить по тому, что мне было известно о нем. К отцу он попал, когда ему было столько же, сколько огненному княжичу сейчас. Около сорока лунаров. И вот уже больше тридцати служил ансаиру.

О той истории кроме отца знали немногие. И все молчали. Неудавшееся покушение, спас князь Аранар, который по какой-то удивительной случайности оказался поблизости. Выхаживал в крепости Дираков, а потом приказал двум своим особо приближенным воинам дать клятву, что будут оберегать Маркирера, как берегли бы его.

Странностей много, а главная – как высший князь проклятых, переживший несколько сотен лунаров после Раскола, оказался столь недальновидным, что едва не расстался со своей жизнью.

Не я один задавался этим вопросом, у многих в глазах видел любопытство, когда пытался найти на него ответ. Нашел. Совершенно не там, где искал. Оказалось достаточно выяснить, когда точно это произошло.

Меня он сберегал. Как раз в те дни, младенцем, в семью матушки отдавал. Вот, чтобы сбить со следа и подставился.

В то, что без помощи Аранара не справился бы, я не верил. Скорее уж решил воспользоваться случаем, чтобы внука узнать поближе. Единственное, что осталось неясным, как князь огненных воплощенных там оказался. Но, похоже, если я об этом и узнаю, то лишь когда сам Аранар расскажет. Рассчитывать на это не стоило.

Молва, которая приписывала Киру и Расту многие воинские таланты, меня не остановила. Не успел он замолчать, как я был рядом с ним, а кончик кинжала чертил узоры на его коже. На моей – тоже, его кинжал.