На его месте была ровная кладка кирпичной стены. Конечно же, это ловушка. Он даже не стал пробовать резать кирпичи бластером, все равно зарастут.

Откуда-то долетел глухой, зловещий хохот, похожий на громкое кудахтанье. Файрмена не покидало смутное ощущение, что где-то он его уже слышал.

Файрмен решил подождать, что будет дальше. Собственно говоря, другого выхода у него и не было. Новые события последовали довольно скоро.

Неожиданно тихо заиграла музыка. Музыка знакомая. Правда, Файрмен не знал ни названия этого произведения, ни его автора, ни тем более имен музыкантов, но он слышал его неоднократно. Не рок, не джаз и не попса — какой-то старинный вальс, все более набиравший силу и мощь, словно морской шторм, швырявший утлый кораблик по замкнутому пространству пустого подземного зала туда и сюда, туда и сюда. Когда музыка достигла своего апогея, вальс неожиданно оборвался, сменившись все тем же оглушительным кудахтающим хохотом, и прозвучали наконец слова:

— Полтергейст приветствует тебя в сердце своего замка!

— Привет, привет, — пробормотал Файрмен. — Кто ты? Покажись.

— Неужели ты не знаешь, дорогой Файрмен, что полтергейст сам по себе бестелесен. Он живет в какой-нибудь стене, в брошенном старом доме, в трубе потухшего камина. Я живу здесь, в этом замке, и зовут меня просто — Полтергейст. Так что я никак не могу тебе показаться, даже если бы хотел, но все равно мне страшно приятно, что ты принял мое приглашение, — рассыпался в любезностях Полтергейст.

— Ты обещал выполнить все мои желания, — напомнил ему Файрмен.

— О, несомненно. Сейчас я изложу тебе суть дела, объясню положение, в котором ты оказался, а потом исполню все твои желания. Я думаю, их будет немного и мы договоримся.

— Я слушаю тебя, — поторопил хозяина Файрмен.

— Так вот, дорогой Файрмен, это ловушка. Вы были совершенно правы, ты и твой крокодилоподобный друг, который до сих пор блуждает по коридорам подземелья в поисках входа в этот подвал. Ты оказался попроворнее, но он тоже молодец, он придет сюда обязательно. Тогда и настанет его очередь. Пока же я хочу, дорогой Файрмен, чтобы ты понял раз и навсегда, что выхода из этого помещения нет. Чтобы нам не тратить времени попусту, ты можешь сразу убедиться в этом. Ну-ка возьми в руки бластер и постреляй по стенкам, полу, потолку, заодно можешь погреметь и этой балалайкой, которая болтается у тебя за плечами.

— Я тебе верю, — спокойно ответил Файрмен.

— Ты даже не представляешь себе, как я рад, что ты такой сговорчивый. В тебе живет антиборское величие. А то зашел тут ко мне как-то глупец, хозяин одного ранчо, так он чего только ни делал, чтобы отсюда выбраться. Слушать ничего не хотел. Я уж и сам был не рад, что пригласил его.

— Ты сам тянешь время, — прервал Файрмен ненужные словоизлияния Полтергейста.

— Ах извини, действительно. Так вот, дорогой Файрмен, ты никак не сможешь отсюда выбраться. И выход у тебя есть только один — заплатить мне небольшой выкуп.

— Только-то, — усмехнулся Файрмен.

— Да, но учти, что антиборская валюта меня не устраивает.

— То есть как? Чего же ты хочешь?

— Доллары, дорогой Файрмен, доллары или любую другую конвертируемую валюту.

— Как же я заплачу, сидя в этом каменном мешке? — удивился Файрмен. Он хотел еще спросить: «И откуда я возьму доллары в Антиборе?» — но вовремя сдержался.

— Не прикидывайся дурачком, — Полтергейст заговорил резче и решительнее, — тебе надо еще раз проплатить вступительный взнос. Разве ты не понял? Только не отцам-основателям Антибора, а мне, дорогой Файрмен. Мне! Правда, я добр, я очень добр, поэтому предлагаю тебе заплатить лишь половину того, что содрали с тебя отцы-основатели.

— А меньше нельзя? — попробовал поторговаться Файрмен.

— Ах, ведь я могу и рассердиться. И тогда…

— И тогда что?

— Тогда твое имя будет стерто из всех антиборских справочников! — жестко закончил Полтергейст.

Файрмен молча перешел в центр зала и сел прямо под люстрой.

— Ты уже принял решение? — спросил Полтергейст.

— Я думаю.

— Ну думай, думай, у тебя целых три дня. На четвертый я вычеркну твое имя из справочников. Адрес для перевода денег — на стене напротив.

Файрмен поднял голову и увидел перед собой адрес, написанный прямо поверх кирпичной кладки такими же светящимися буковками, как и роспись Взломщика.

«Иначе и быть не могло», — усмехнулся он про себя.

На самом деле думать было нечего. Файрмен не сомневался, что его имя исчезнет из справочников в любом случае, даже если он заплатит выкуп. Поэтому он не собирался платить ни в какой валюте — ни в антиборской, ни в конвертируемой. Однако надежда умирает последней. И Файрмен надеялся, что у него еще есть шанс.

Сейчас главное было сосредоточиться. Надо стать миной, готовой ко взрыву, тигром, почуявшим опасность, взведенным курком, сжатой пружиной. И при этом — ждать, ждать.

— Константин, ты с ума сошел, парень!

— О, черт!

— Ты чем тут занимаешься?! Третий час ночи уже. Ты в игры играешь?! Я этот компьютер заберу к себе в комнату!

— Не имеете права тут ничего забирать! — чуть не подскочил Костя. — Не ваше! И телевизор наш смотреть права не имеете!

— Ты как разговариваешь?! — вскипел дед. — Ишь раскомандовался, салажонок!

— Я у себя дома, а не на корабле и не на подводной лодке! — Костя сам себе удивлялся, что его так прорвало, но остановиться уже не мог. — Сто лет вас тут не было! — продолжал кричать он. — Я и не видел вас никогда! Объявился вдруг, кавторанг! Не запылился!

К его удивлению, дед не стал дальше возбухать, лишь молча прикрыл дверь и пошел в свою комнату, по крайней мере, так решил Костя. Но он ошибся. Едва он снова развернулся к компьютеру, как услышал, что щелкнула задвижка входного замка.

«Куда это он ночью собрался?» — забеспокоился Костя и даже встал со стула, как вдруг в его комнате стало совсем темно. «Ну дед! — понял Костя. — Отрубил на щитке электричество в квартире. Ну дед!»

Он с досадой плюхнулся на кровать, но не лег, а так и остался сидеть, скрестив руки. «Я все равно тебя пересижу, — думал он, — через полчаса ты все равно задрыхнешь».

Настроение у Кости было на редкость отвратительным. Последние дни подкидывали ему сюрприз за сюрпризом.

После вызова в школу дед озверел. Проверял выполнение домашних заданий. Пас Костю непрестанно. Теперь Костя даже не мог спокойно посидеть за компьютером: старик заглядывал в его комнату через каждые полчаса и, если видел, что Костя не сидит за учебником, устраивал скандал. Воспитывал, так сказать. А вчерашней ночью и с компьютером вышел прокол. Да еще в самый ответственный момент.

Все плохо. И то, что игра прервалась в самом опасном месте. И то, что Костя на деда сорвался. И то, что из-за этого дед отрубил до утра электричество. Костя, конечно, дождался, когда дед снова захрапел, сам вышел на лестницу к щитку и электричество врубил. Только дед оказался хитрее, чем он предполагал. В его, деда, комнате в тот же миг вспыхнул свет, он проснулся и опять электричество вырубил.

«Нет, это не метод», — думал Костя, с досадой укладываясь в постель. Надо надеяться, что хоть на следующий день дед будет спать, как убитый.

Поэтому настроение у него и было — хуже некуда. Весь день ползал он по лицею сонной мухой и хоть не получил сегодня двоек, но явно не отличался высотой жизненного тонуса. Машка по-прежнему не обращала на него внимания и в мастерскую не заходила, а репетиция уже близилась к концу.

— Костян, ну ты работать будешь или нет? — окликнул его Чернецов, исправно выполняющий свою часть работы. — Мы так и за два месяца не управимся.

— Тезка спит, — определил Костино состояние Константин Ростиславович. — Ты чем, тезка, по ночам-то занимаешься? Влюбился, что ль? Мечты спать не дают?