— Ноу! — запротестовал Элерон. — Чморки — капут! Мы хорошие, да!

Рахитанец с жадным любопытством изучал волосы путешественников, поглаживая рукоять томагавка.

— Я Гершензон! — выпалил Бодяжник первое пришедшее на ум. — Э... у... а... Элерон! Да, я — Элерон, следопыт! Вот этот придурковато улыбающийся коротышка — гномик Гнивли. — Элерон принюхался. — От него сейчас немножко пахнет, но вы не обижайтесь... Понимаете, он растерялся — столько незнакомых лиц...

— Гом? — серьезно переспросил рахитанец. — Аа-а-а, го-ом! Гом это хорошо, однако! Мал-мала гом: есть мало, мыться мало! Ах, моя твоя гомик понимай!

— Я заканчиваю, — кивнул Элерон. — Эльф Лупоглаз к вашим услугам! Неприхотлив, ест что дадут, к женщинам в последний раз приставал в детстве. Умеет петь, танцевать, знает азбуку. — Бодяжник схватил эльфа за рукав и суетливо выставил пред очи рахитанца. — Эльф, эльф, ну, знаете, те, что лижут ваши ботинки?

— А-а-а, пшюки! — сплюнул рахитанец. — Чупсиклюк пшюки карпапас! — И все стадо рахитанцев грубо расхохоталось.

Вождь рахитанцев уделил эльфу не больше внимания, чем блохе, которую давно отработанным движением выщелкнул из шерсти оленя. Внезапно он подобрался в седле и, став бледным от гордости, приподнял свой медальон:

— Я есть Эл-Мер, Сильный Барс, тридцать пятый суппозиторий Рахитана, сын Галогена Безрогого, Главного Вождя всего Рахитана, да продлит Стафилококк его дни! Приятно есть быть в связи с вами!

— В связи? — покраснел Лепоглаз. — Но я не думаю, что вот так, сразу, мы перейдем к интимной близости...

— Заткнись! — прошипел Элерон. — Видишь же, что у него нелады с нашим языком!

Но было поздно. Эл-Мер нахмурился и расчехлил небольшой топорик для рубки мяса.

— Пшюк! — с гримасой отвращения сказал он. — Пшюк из раздрай барай! О-ох, чуки-чуки!

Бодяжник вежливо склонил голову.

— Понятия не имею, что вы порете, сударь, но если хотите его сожрать — нет проблем. Наше знакомство с этим криминальным элементом случайно. Он политически неблагонадежен и, верно, будет жестковат!

— Но вот когда проварить! — встрял гном.

— Ты! — Эл-Мер выхватил топорик и коснулся им носа эльфа. — Ты есть эльф! Полный подосланец, понимать? Мы эльф не любить! Эльф задирать нос! Эльф на нас плевать! Эльф спереть у нас все, даже огрызки! Хороший эльф — мертвый эльф!

— И он туда же! — простонал Лепоглаз. — О, ну откуда, откуда им известна эта порочащая нашу расу пословица?

— Не знаю, лично я выучил ее еще в детском саду, — отозвался Бодяжник и повернулся к Эл-Меру. — Лепоглаз быть эльф неплох! Он не воровать, нет! У него руки не так растут, чтобы воровать! Он вежливый! Он даже кланяться вам, вот так! — Элерон врезал Лепоглазу под коленки, и эльф повалился в траву. — Лежи и не рыпайся, коли жизнь дорога! — прошипел Элерон.

Эл-Мер благосклонно взглянул на Бодяжника:

— Ха-ха! О, моя твоя понимать! Эти эльфы... Их надо учить мало-мало уважать человека! Ха-ха!.. Так какой дело приводить вас в Рахитан?

Элерон задумался.

— Понимаете, мы разыскиваем хрюкков... Они такие маленькие поросята... Тьфу ты! Ну, росту они небольшого, морда как... как... Ну вот если взглянуть на себя с перепоя!.. Кое-кто считает, что они похожи на кроликов — нонсенс, бред! Скорей, на поросят. И ноги у них волосатые! Их похитили чморки — ох, большой отряд!

Эл-Мер понятливо кивнул:

— Аа-а, так вы есть с бодуна! Вы есть с большого бодуна! Белочка прыг-скок, прыг-скок, да?

— Нет-нет-нет, — шагнул вперед Гнивли. — Мы уже неделю как стеклышко, зуб даю, вот!

От гномьего перегара олень Эл-Мера слегка присел на задние ноги и вывалил язык.

— Хрюкки — это такие маленькие... небольшие совсем засранцы! — проговорил гном. — Ох, пардон! Как же вам объяснить... Ну... вам не встречались по пути уменьшенные копии двух хряков с вечно сопливыми носами и заросшими шерстью лапами? Они пожирают все на своем пути и умело портят воздух!

— Однако, мы много чморк встречать, — переваривая услышанное, отозвался Эл-Мер. — Всех чик-чирик! — Его палец перечеркнул шею. — Кролик не встречать, свинья не встречать. Чморков встречать, чморков убивать, чморков есть! О-о-ох, вкусен чморк на вертеле! Головы запекать, мозги доставать! Требуха — дома колбаса готовить! — Он добыл из седельной сумки моток окровавленных кишок и сунул под нос Элерону. — Хорош будет колбаска, эх, мало чморк!

— Дебил, — безнадежно прошептал Элерон.

— Свинья не встречать, — снова повторил Эл-Мер. И спросил у отряда: — Кто вчера зреть мал-мала поросенок? Беконный свинья? Свиной волосатый заяц? Нет? Кто есть вчера говорящего кролика? Говорящего свиного кролика? Нет, не было... Никто не видать, никто не есть. Однако, их прикончить могли. Бой кровав быть: отрезанных голов — ух-х! Кровищи — у-у-ухх! Трупов — у-у-у-у-уххх!

— А в котором часу? — спросил Гнивли.

— Час-у?

— Ну да, в котором часу? Время, время!

— А! Моя понимать! Наша нападать вечером! Мы есть разъезд, каратели, понимать? Вечер, и чморков раз — и нет! Они называть нас зондеркоманда! Яйки, млеко, сало, масло, ферштейн?

— А что, у чморков были сало и масло? — удивился Элерон.

— Нет, только яйки. Мы их отрывать! Кишвак нишвак маргуду, ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха! — эхом откликнулись рахитанцы.

— Ну! — воскликнул гном, кусая губы. — Ах, как жалко, ах как жалко, что Гнусдальфа больше нет! Кажется, под определенным градусом он свободно говорил на всех языках Среднего Хреноземья! Вот кого нужно было выставлять для переговоров!

— Гюсдалф? — подался вперед Эл-Мер. — Ох, велик горох шаман! Почему нет?

Гнивли шмыгнул носом, тщетно пытаясь выдавить слезинку.

— Неравная борьба, — ответил за него Элерон. — Гнусдальф бился со змием, но тот одолел и навсегда утащил его в пропасть.

— Ох, какой кошмар и жалость! — от радости Эл-Мер даже подпрыгнул в седле. — Кошмар — ходить по край провал нетрезв! Змий зелен плох, до добра не доведет!

— Ваша правда, — кивнул Элерон. — Только Бульрог скорее смахивал на полицейского. Уж очень они противные, особенно перед пенсией.

Эл-Мер внезапно нахмурился и молвил, едва сдерживая ярость:

— Шаман Гюсдалф, однако, сделать жирный оскорблений моему народу! О-о-ох, жирный оскорблений!

— Какое оскорбление? — спросил гном с любопытством старого паралитика.

— Он обесчестил цвет нашей гордости! — Эл-Мер взмахнул томагавком. — Коварный!

— Колбасу? — не утерпел Лепоглаз.

— Пшюк! — Эл-Мер не удостоил распростертого эльфа взглядом. — Живи сегодня, добрый я! Гюсдалф... — тон Эл-Мера внезапно стал задумчиво-мечтательным. — Гюсдалф обесчестил лучший олень Рахитана, Светлоглазку! О-о-ох развратно обесчестил!

— Как? — побледнел Элерон. — Он и на такое способен? Сколько лет знаю старика... Ну было кое-что, не скрою, но чтоб до такого?..

— Совсем до такого, — печально кивнул Эл-Мер. — В прошлом году это было... Он выпросить Светлоглазку у папы моего на день... Говорить — покататься! А сам хотеть случить ее со свой ишак! Новый порода — ишакорог! Оо-ох зол гений, однако! Мы его ловить аркан, хотеть казнить. Он говорить — запор. Мы его вести на двор. Там туалет. Мы под дверью ждать, а он хитро в канализацию нырять! Мы до утра ждать, а он далеко убегать!

— Ну! — только и сказал Гнивли.

— Да, маги — скользкие сукины дети, — заметил Элерон. — Узнаю Гнусдальфа. Он без мыла в задницу влезет, а уж выбраться обратно для него пустяки. Талант, нечего сказать!.. Вот что, старина Эл-Мер... Есть у меня просьба... Ты можешь проводить нас к месту вашей битвы? Мы глянем, что и как... Пороемся в останках. Возможно, нашим друзьям все же удалось спастись.

— К месту? — Эл-Мер задумчиво почесал подбородок. — Однако ништяк. Купон иметь?

— Купон? — Бодяжник недоуменно уставился на Эл-Мера. — Смутно слышал. Это не прививка от длинного языка, случайно? Да? Нет? Ну так у меня такой не имеется!