***

Трое: Ян, Ева и Оскар сидели за небольшим столом, в уютной маленькой комнатке. Потрескивал камин, тепло от которого било слишком сильно. Они не чувствуют жара. Жаль, — подумал Ян.

— Ты изменился, — сказала Ева, пристально изучая Яна. Она тоже изменилась, но осталась не менее привлекательной для Яна. Не только её внешность, сама душа выглядела иначе. Ян чувствовал в ней усталость и слабость. Он должен научить её тому, что узнал сам — это поможет ей.

— Немного, — ответил Ян и, улыбнувшись, заглянул в глаза Евы, надеясь увидеть в них что-то, но не обнаружил этого. Его не покидало чувство незавершенности. По неизвестной причине, он не мог сейчас контролировать свои чувства.

— Теперь ты чаще улыбаешься, — сказала Ева, и на её лице тоже расцвела улыбка.

Оскар слушал своих гостей, смотрел, как они улыбаются друг другу, и почувствовал укол ревности. Затем он сказал:

— Я рад, что вы довольны встречей, но не могли бы рассказать мне, что происходит? Почему ты уничтожила мой мир, что это за голодные твари, и кто ты такой? — Оскар заглянул в глаза Яну.

— Хорошо, я расскажу, — решил Ян и начал…

***

— Значит, она сбежала, — задумчиво произнес Исай, когда один из его приближенных принес новые известия. — И кто ей помог?

— Нам не известно.

Стоя перед окном кабинета, Исай смотрел не на докладчика, а на вид, открывающийся из окна. Здание Центриссиума было самым высоким в Общине. Витраж охватывал две стены здания. Если взглянуть налево, можно было увидеть центральную площадь, справа открывался унылый пейзаж. Вдали блестело Западное озеро; несмотря на название, считать его озером было трудно, скорее карьер, безжизненный карьер. Совсем близко возвышался одинокий холм, на котором росли осина, дуб и ясень. Деревья сплелись стволами подобно трем змеям. Странная троица, она пробуждала в памяти Исая какие-то воспоминания, но о чём они? Мне надоело это подземелье…

— Если бы она ушла сама, то я бы уже знал об этом, — ответил Исай, решив, что в таком случае обитатели поверхности уже один за другим превращались бы в голодных тварей.

— Прикажете отыскать её?

— Не думаю, что вы её найдете.

— В таком случае, какими будут указания?

— Тех солдат, которых она успела нам подарить, должно быть достаточно. Пора заканчивать мобилизацию, Лиона может узнать о наших планах и приготовиться к обороне, наш козырь — неожиданность. Собирай людей на площади, завтра утром мы выходим на поверхность. Официально я сообщу об этом вечером.

— Будет исполнено, Первый лидер, — отрапортовал солдат.

— Постой, — сказал Исай, обернувшись, и движением руки подозвал приспешника к себе.

Исай взял ладонь парня в свою, тот занервничал, но не посмел одернуть руку. Свободной рукой лидер обхватил два пальца солдата и, заглянув ему в глаза, выдернул пальцы из пястных суставов. Солдат взвыл, но Исай заткнул ему рот, спокойно сказав при этом:

— Передай своим подчиненным, чтобы они больше не допускали неудач, иначе мы не выстоим в войне.

Солдат, ошалело глядя на пальцы, которые повисли на сухожилиях, медленно побрел к выходу, разбрызгивая кровь, не проронив больше ни звука. Исай вновь повернулся к окну и принялся разглядывать площадь, мысленно представляя, как лучше построить войско. Голос внутри головы одобрил его мысли.

Оскар был поражен услышанным. Значит, Перворожденный существует. И у него даже есть имя. Что ж, прости мне моё неверие, если слышишь. В уютной комнатке стоял стол, усеянный ароматными блюдами. Студентов обладающих кулинарными талантами забирали на кухню, так и не допустив к Вхождению. Таланты выходили им боком, ну или как знать. Прислуживал ректору и его гостям молодой паренек лет восемнадцати. Он бегал с блюдами и наполнял кубки. Ян ел хорошо, не брезгуя куриными ножками в кисло-сладком соусе, многочисленными салатами и легчайшим красным вином почти вековой давности из погребов Родника. Вампиры тоже трапезничали, они могли ощущать вкус пищи и заставлять организм её переваривать, но только лишь для удовольствия или из приличия перед гостями. Спустя время Оскар обратил внимание на лицо официанта — в глазах парня застыл страх. Прочтение мыслей позволило Высшему увидеть, помимо фантазий парня во время актов рукоблудия и прочего мусора, что слух об инциденте во дворе разошелся по всей школе — студенты передавали друг другу отснятое кем-то сражение с Анаром. Теперь дети были напуганы и не знали, кто он такой, их ректор, и что вообще происходит. Некоторые помышляли о побеге. Всё это печалило Оскара.

— И что ты предлагаешь, Ян? — поинтересовался Оскар, когда аппетит гостя поубавился.

— Моя цель ясна, но ещё я хотел спасти Еву, однако здесь ты меня опередил, — Ян говорил с Оскаром, но пристально смотрел на Еву, прямо в глаза, Оскар уловил в этом взгляде желание. Ева, обычно серьезная и строгая, смущенно опустила глаза. Все трое никого не допускали в свою голову.

— Да, опередил. Помню этот момент, рядом со мной еще вилась какая-то бестолковая птица.

Ян оторвался от Евы и искоса глянул на Оскара, тот уловил в этом взгляде сначала удивление, затем насмешку, а в конце концов — что-то вроде сочувствия. Высший был в ступоре, в нем вновь зарождался гнев: что же творилось в голове у этого таинственного Яна? Как много он может знать, ведь ему не больше 30 лет отроду? Что дает ему эту силу, позволяющую с презрением или, что еще хуже, с сочувствием относиться к Высшему? И откуда у него, Оскара, эти младенческие чувства? Еще немного, и он вызовет Яна на дуэль, как это было принято пару столетий назад у людских варваров.

— Разве ты не собирался выбить из Евы информацию? Пытать её и, возможно, убить? — поинтересовался Ян, в его голосе звучали нотки так присущего человечеству гнева.

Ева, видимо, почувствовав в воздухе нечто странное, поспешила вклиниться в разговор:

— Брэйк, ребята, а не стоит ли нам вернуться к изначальной теме разговора?

Ян первым закончил этот поединок ревности и сменил тон на отрешенный:

— Приношу извинения: борьба с человеческими проявлениями еще не далась мне в полной мере.

— Ты — всего лишь человек, — не унимался Оскар.

— Не важно, главное, что я — Летописец. На мне лежит ответственность, — не стал парировать Ян, его взгляд и голос — словно по щелчку пальцев за столом его сменил совершенно другой человек.

Эта метаморфоза еще больше злила Оскара, ведь он не мог по мановению руки менять свое настроение и смирять гнев или гордыню:

— И что ты собираешься делать? Собрать каждой твари по паре и запихать в свой ящик, который ты даже не можешь создать? А какую судьбу ты пророчишь нам, тем, кто еще ходит по Акрии?

Ян над чем-то задумался и, не проронив более ни слова, вышел из гостевой, оставив в ней облако вопросов. Оскара неприятно уколола совесть. Где-то за заботой о своей семье, она сидела, смирно приютившись в дальнем углу чулана, и редко давала о себе знать, ведь большинство своих поступков вампир считал правильными. Сейчас он почувствовал себя мальчишкой, который задел другого мальчика за больное, прокричав на весь двор о том, что тот не вышел ростом или размером детского достоинства. Оскар, также не проронив ни слова, вышел из комнаты и по длинной винтовой лестнице проследовал в свои покои на верхнем этаже замка, чтобы предаться сну. Он не был необходим, но позволял быстрее скоротать ночь и, возможно, забыть обо всех недостойных Высшего глупостях, которые царили в его голове.

***

Ян не держал обиду на Оскара, как думал тот. Прежде ему не доводилось размышлять над тем, что было сказано за столом. После обучения, ускорившегося благодаря силам Летописца, Ян изменился, став подобием машины. Но сейчас чувства к Еве и перепалка с Оскаром пробудили в нем частичку того Яна, что некогда напился, а наутро извинялся перед Адель, своим Листочком и Орешком. Этот Ян сейчас сидел на кровати и не мог сдержать слезы, где каждая слезинка была одним из воспоминаний о его жене. Вместе с ними капали мысли о дочери. А ведь он хотел назвать её Евой. Этот Ян умел сочувствовать и сопереживать любому, он жалел, что его обременили этой миссией и что он до конца времен обречен смотреть, как погибают миллиарды живых существ, среди которых будут дети и женщины, женщины, похожие на его Адель, подобно тому как похожа на неё Ева. У вампирки такие же волосы и глаза. Мне так тяжело без тебя. Прощай, Листик. В круговороте событий у него не было возможности попрощаться с любимой. Теперь он должен её опустить. Его симпатия к Еве, которая не дает мыслить трезво, это производная любви к Адель, но ведь её больше нет. Ян решил во что бы то ни стало выяснить, почему запускается этот ненавистный конец света. Ведь кто-то должен стоять за всем этим. Где он и кто он, этот Бог?