На следующее утро злая мать отвела детей на берег озера в глухой лесной чащобе и сказала им:

— Посейте рис в этой запруде и сидите здесь, пока не пойдут ростки, а если вы вернетесь домой до этого времени, житья вам не будет.

И, сказав так, она ушла, оставив им ровно столько еды, сколько хватило бы один раз поесть одному человеку: три чашки риса, горсть кукурузных зерен, земляной орех, щепотку соли и каплю прахока[61]. «Либо их сегодня же сожрет тигр, — думала она, — либо они через несколько дней умрут от голода». Так она вернулась домой, а вечером ее любовник вернулся с воровского дела и спросил:

— А где же дети?

И она ответила, не моргнув глазом:

— Я послала их караулить рис, и они придут, когда поднимутся ростки.

Между тем девочки высадили рис и терпеливо сидели у запруды, отгоняя птиц, а когда наступила ночь, забрались в шалаш. Но спать им не пришлось, потому что рев слонов, волчий вой, бешеный лай диких собак привел их в ужас. Они прижимались друг к другу и тряслись как в лихорадке, а младшая девочка громко плакала, и старшие все время зажимали ей рот в страхе, что плач ее наведет на их шалаш какого-нибудь хищника. Но не спали и духи, обитавшие в этом лесу.

«Злая мать бросила этих детей на съедение волкам и тиграм, — сказали они, — надлежит нам выручить их этой ночью, а утром доложить обо всем великому Индре — царю богов».

Жутким воем и уханьем разогнали они всех хищников в округе, а когда наступило утро, полетели на северо-восток к богу Варуне[62], рассказали всю историю бедных детей и попросили его донести эту историю до Индры. Но Варуна ответил им так:

— Не стоит беспокоить великого Индру такими пустяками. Предопределено, что несчастные дети эти превратятся в птиц. Вам же надлежит охранить их от хищных зверей и уберечь от голода, для чего вы запустите в озеро в изобилии рыбу крымтонсай[63] и съедобных улиток.

Духи вернулись в свой лес, приступили к выполнению повеления Варуны. Но поначалу дело их пошло не так хорошо, как они задумали. Несчастные дети караулили рис три дня и три ночи. Еду, которую им оставила мать, они съели в первый же день, и младшая девочка все время плакала от голода. Старшие дети собирали съедобные растения и ростки сахарного тростника, но еда была очень скудная, и младшая продолжала плакать и проситься домой.

Тем временем озеро закишело рыбой крымтонсай, и сестры ловили ее голыми руками, но огонь, который мать оставила им, потух в первый же день, и детям пришлось есть сырую рыбу. Тогда плакать и проситься домой стала и средняя сестра, и, хотя старшая очень боялась ужасных наказаний, которыми грозилась их мать, ей все же пришлось уступить, и она повела сестер домой.

Мать, увидев их, пришла в бешенство. Не помня себя, она принялась ругаться, едва девочки переступили через порог:

— Явились все-таки, дрянные девчонки! Я–то надеялась, что вы давно уже издохли, а вы опять тут. Нет, я этого не потерплю. Я задушу вас прямо здесь, на месте.

Дети взмолились:

— Пожалей нас, мама, младшая все время плачет от голода. Три дня мы едим древесную листву, огонь наш потух. Если ты не хочешь видеть нас, мы уйдем, только дай нам немного риса и огонь…

И младшая добавила, по-детски коверкая слова:

— Сестлы поймали сай…

Разъяренной же матери послышалось вместо «сай» «заяц». И она взбеленилась еще пуще.

— Дрянные притворы, — завизжала она, — жалуются на голод, а сами поймали и съели целого зайца! Почему вы не принесли этого зайца сюда в подарок матери!

И она принялась избивать бедных детей и гнать их обратно в лес. А дети все не могли поверить, что мать их вправду желает им погибели. Они только плакали и кричали:

— Мама, мамочка!..

И еще старшая просила:

— Дай нам хоть немножко поесть…

Но злодейка-мать, совершенно уж ожесточившись, била их изо всех сил. И тогда старшая дочь поняла, наконец, что мать действительно желает их смерти. Схватив сестер за руки, она побежала обратно в лес, а мать гналась за ними, изрыгая ругань и осыпая их побоями, и уже в лесу, в глухой чаще, избила их до бесчувствия, после чего, удовлетворенная, вернулась домой.

В ужасе склонились лесные духи над бесчувственными телами детей. Но что они могли сделать? Разве что пролить на них небесную воду. Дети очнулись, вдосталь наплакались, потом вернулись к озеру. Снова стали ловить рыбу и собирать съедобных улиток, но теперь уже ели их прямо сырыми. Рыбы было много, улитки тоже не переводились. В солнечные дни духи выбрасывали рыбу на берег, и она провяливалась на солнце, а не протухала, и тогда девочки лакомились вяленой рыбой. И старшая сестра говорила младшим:

— Сестры мои, нам надо забыть о своей матери. У нее теперь новый муж, и мы мешаем ей. Если мы снова появимся ей на глаза, она непременно убьет нас. Никто нам не поможет, одежда наша скоро истлеет и рассыплется, и будем мы ходить голые, как звери. Такая уж наша судьба, ничего не поделаешь.

Впрочем, смерть от голода им не угрожала. Рыба и улитки были в озере в изобилии, а вскоре созрела и кукуруза, которая взошла из зерен, рассыпанных детьми на берегу. Ни свиньи, ни обезьяны и близко не подходили к этой кукурузе, ибо лесные духи охраняли ее, и никогда не появлялись на берегах озера свирепые хищники.

А через полгода произошло то, что было предопределено. Тела девочек покрылись красноватым оперением, руки вытянулись и превратились в крылья. Губы их выпятились, затвердели и превратились в клювы. Они обнаружили, что умеют летать, и теперь им ничего не стоило подниматься на самые высокие деревья и вкушать съедобные плоды. Они еще думали о себе как о людях, но уже не могли говорить на человеческом языке и переговаривались между собой по-птичьи. Однако человеческий разговор они понимали по-прежнему. Тем временем произошло вот что. Любовник их матери продолжал заниматься воровством и грабежами, но в один прекрасный день по доносу соседей был схвачен и предан казни. Лишившись любовника, вдова вдруг опомнилась, стыд и раскаяние охватили ее, и она отправилась в лес на поиски своих детей. И когда она вышла к берегу озера, то увидела у шалаша три странных создания — как будто бы и детей, но в красноватом оперении, крылатых и с птичьими головами. И тогда она поняла, что это ее дочери, и завопила:

— Дети мои! Я пришла за вами, вернитесь ко мне! Я не хочу, чтобы вы жили в лесу.

Но птицы-дочери, увидев ее и услыхав, что она говорит, подумали: «Вот наша мать, и она пришла, чтобы убить нас. Слова ее лживы, и спасение наше в том, чтобы улететь от нее». И они разом взлетели и сели на верхушку высокого дерева у нее над головой. И оттуда они крикнули:

— Уходи от нас, мы больше не дети человеческие, теперь мы птицы!

Но это была не человеческая речь, а птичий крик, и мать услыхала только два слова: «коун лоук» — «дитя человеческое». Плача подбежала она к дерезу, умоляя их вернуться, но они перелетели на другое дерево, и она слышала их птичьи крики, в которых различала все те же два слова: «коун лоук».

Она звала и звала их, обливаясь слезами, пока не лишилась сил. Так она и оставалась на берегу этого озера, пока не умерла наконец от истощения.

В стране кхмеров известно, что птица коун лоук питается улитками, а когда видит человека, то поспешно улетает от него с этим вечным плачущим криком «коун лоук» — «дитя человеческое». И тем же печальным криком сат коун лоук зовут друг друга в тихие ясные вечера.

Жили в давние времена два буйвола, один дикий, а другой домашний. Никогда они не расставались, и ели вместе, и спать ложились тоже вместе, потому что уж очень они любили друг друга.

А как раз в тех местах жил один заяц, и был тот заяц животным необыкновенно хитрым и злонамеренным. И вот однажды прознал тот заяц о дружбе двух буйволов и решил непременно ее расстроить. В один прекрасный день увидел он обоих друзей и закричал во всю глотку: