— Эмили, теперь послушай меня. Мы оба в курсе, что Лэннинг до сих пор где-то скрывается и что он маньяк, более того, маньяк, зацикленный именно на тебе. Если ты твердо решила продолжать здесь жить, мы приставим к дому полицейского, и он будет нести круглосуточное дежурство, пока не поймают Лэннинга.

— Джейк, за эти два часа я совсем извелась. Не представляю, как лучше поступить. Полагаю, можно все же остаться, но полицейский у дома, конечно, не помешает. — Эмили вымученно улыбнулась. — Только попросите его наблюдать и за черным ходом: Лэннинг привык входить в дом со стороны веранды.

— Не беспокойся, Эмили, в местной полиции уже знают, что дежурный должен регулярно осматривать каждый угол.

— Спасибо, Джейк, мне стало легче от твоих слов. Надо будет перезнакомить всех караульных с Бесс, иначе она надоест своим лаем.

Заметив на заднем сиденье машины объемистые спортивные сумки, Джейк спросил, не отнести ли их в дом. Ему можно было доверять, но Эмили предпочла не распространяться, какого рода документы лежат в сумках.

— Да, пожалуйста, они довольно тяжелые. Я захватила несколько дел и заодно взяла отгул на пару дней. Хочу лично присутствовать при смене замков и обновлении моей никудышной сигнализации, с которой Лэннинг разделался в два счета. Заодно и поработаю спокойно.

В тот же понедельник в полдевятого вечера детектив Билли Трайон привез в прокуратуру некоторые вещественные доказательства убийства Кирк. Он с самого начала присутствовал на месте преступления и не раз побывал во всех трех домах, контролируя сбор улик. Однако основное внимание он сосредоточил на доме и гараже Мадлен Кирк.

После разговора с Эмили на кухне сбежавшего преступника Билли не испытывал горячего желания сталкиваться с ней вновь. Около шести Эмили куда-то отлучилась, и Билли поинтересовался у Джейка Розена, куда она пропала. Джейк ответил, что, по ее собственному выражению, ей захотелось проветриться.

Трайон почти не сомневался: Эмили отправилась в прокуратуру. Кузен Тед поведал ему, что Эмили явилась после суда над Истоном и сообщила о своем намерении поэтапно проследить весь ход процесса Олдрича. Тед в гневе признался Билли, что еще чуть-чуть, и он запретил бы ей тратить попусту время, но быстро опомнился: осторожность говорила ему, что Эмили тоже может не вытерпеть и подать на него этическую жалобу.

— А уж в этом случае — как пить дать! — не видать мне места генерального прокурора, — заключил Уэсли.

Со своего наблюдательного пункта в доме убитой старушки Билли следил, когда же вернется Эмили. Около полвосьмого она, наконец, появилась, и Трайон вновь увидел ее на аллее вместе с Розеном. Билли совсем не нравились ни их частые беседы, ни дружеская манера по отношению друг к другу. Затем Джейк втащил в дом две тяжеленные сумки.

Дождавшись Розена, Билли подозвал его и спросил:

— Что было в сумках Эмили?

— Она отпросилась на два дня и взяла домой несколько дел, чтобы просмотреть их на досуге. А с чего такой интерес?

— Просто у нас с ней ко всему разные подходы, — отрезал Трайон. — Все, я сматываюсь отсюда. Заброшу в контору пакеты с уликами — и домой.

По дороге в прокуратуру Билли кипел от злости.

«Она задумала отменить вердикт и очернить меня! Не на того напала! Ничего у нее не получится! Не позволю испортить жизнь ни себе, ни Теду!»

Поговорив с Белл Гарсия, Майкл Гордон нетерпеливо набрал номер Ричарда Мура.

— Здравствуй, Майк, — обрадованно отозвался адвокат. — Видел тебя сегодня в суде, но подойти не получилось: как только зачитали приговор Истону, я сразу помчался в тюрьму — так спешил поделиться новостями с Гретом. Оптимистические известия ему сейчас не повредят; кажется, впервые после оглашения вердикта мне удалось возродить в нем надежду.

— Это мелочи по сравнению с тем, что нас ждет впереди, — заверил Майкл. — Я потому тебе и звоню. Только что общался по телефону с женщиной, которая кое-что знает об Истоне, и если ее слова — правда, то все обвинение против Грега разлетится на мелкие кусочки!

Передав Муру суть сведений, полученных от Изабеллы Гарсия, Майкл услышал от друга именно то, что ожидал:

— Если эта женщина вменяема и если у нее действительно есть на руках та квитанция и телефонная книжка, то мне удастся добиться освобождения Грега под залог на весь период дальнейшего расследования. — По голосу Ричарда чувствовалось, как он взволнован. — Хотя если все это окажется правдой, то никакого нового расследования не будет. Вряд ли Эмили Уоллес захочет вторично пройти весь путь. Скорее всего, она будет ходатайствовать судье Стивенсу об отмене вердикта и об аннулировании обвинения.

— И я на это надеюсь, — согласился Гордон. — Скоро подъедет моя собеседница с мужем, тогда и выяснится, не напрасны ли наши надежды. Если они привезут то, что обещали, я приглашу их на свое вечернее шоу. Тебя я тоже хочу позвать...

— Майк, я совершенно не против, но сразу предупреждаю, что у меня эти люди вызывают неоднозначные чувства. Не уверен, что смогу удержаться в границах вежливости. Если все завершится наилучшим образом, разумеется, я буду безумно рад за Грега, но, с другой стороны, меня глубоко возмущает этот тип, который до сих пор молчал в тряпочку лишь потому, что боялся, как бы с него задним числом не стребовали налоги. Какая подлость!

— Послушай, Ричард, я вполне разделяю твои эмоции. Конечно, они должны были позвонить намного раньше; не сомневаюсь, что ты все это выскажешь им сегодня вечером. Но если ты появишься в студии лишь затем, чтобы их обличить, ты окажешь Грегу плохую услугу. Надеюсь, в твои планы не входит отпугнуть других таких же трусов, которых разные обстоятельства вынуждают молчать?

— Я понял твою мысль, — ответил Мур. — Я не стану их позорить. Возможно, я их даже расцелую. Но все равно с их стороны это низость.

— Гораздо большая низость, если Джимми Истону кто-то помог состряпать его историю, — заметил Гордон.

— Эмили Уоллес на такое не способна, — безапелляционно заявил адвокат.

— Я и не обвиняю лично ее, но давай рассмотрим дело под другим углом: когда все вы-плывет наружу, разве не придется им выдвинуть Истону обвинение в лжесвидетельстве?

— Конечно, без этого не обойдется.

— Ричард, к гадалке не ходи: если кто-то в прокуратуре или в полиции снабдил Истона нужными сведениями для подкрепления его показаний, то Джимми непременно заложит этого человека. И станет клясться, что ему грозили максимальным сроком за последнюю кражу, если он откажется солгать со свидетельской трибуны.

— Вот чего жду не дождусь! — пылко воскликнул Мур.

— Позвоню тебе сразу, как встречусь с супругами Гарсия. Боже, неужели вот оно, спасение?

Без десяти семь Белл и Сэл Гарсия прибыли в студию Гордона. Следующие полчаса, посадив рядом с собой в качестве свидетеля молодого помощника режиссера, Майкл выслушивал их рассказ.

— Это был тяжелый мраморный торшер, — нервно объяснял Сэл. — Я тогда сотрудничал с одним торговцем, который держал на Восемьдесят шестой улице небольшую мастерскую по ремонту старинных вещей. В тот день я нанял в помощники Джимми Истона. Вместе мы отвозили этот торшер. Домоправительница велела нам пронести его в гостиную. Тут зазвонил телефон, и она отлучилась на кухню ответить на звонок. Я дал Джимми указание дождаться ее и подписать квитанцию о доставке, а сам ушел: мне грозил штраф за двойную парковку. В общем, я оставил Истона одного в гостиной. Сейчас я уже подзабыл, сколько времени он провел в квартире. А на той неделе мне вдруг позвонил мой приятель, Руди Слинг...

«Руди Слинг, — пронеслось в голове у Майкла. — Его жена Рини уверяла, что знает, где работал Истон».

— Руди напомнил, что, когда я перевозил их в Йонкерс, я тоже привлекал Истона и жена Руди, Рини, застала его за обшариванием ящиков комода. То есть Джимми вполне мог открыть у Олдрича тот скрипучий столик. Он наверняка хотел что-нибудь стянуть, пока домоправительница болтала по телефону, а я убежал к своему грузовичку.