Тяжело выдохнув, Али поднялась со стула и аккуратно переложила туда ноги Винтер. – Мы не подходим друг другу по многим причинам. Лучше пусть все так и останется.

Бо застегивала штаны, когда услышала, как щелкнул замок: кто-то запер дверь в туалет изнутри. Бо открыла серую металлическую дверь кабинки и сразу увидела Солеа, стоявшую в нескольких футах от нее. Второе, что бросилось ей в глаза, – это то, что в туалете ресторана Берни, который обычно был забит битком, сейчас они оказались вдвоем.

– Привет-привет, – сказала Бо и протиснулась боком к маленькой раковине в углу, постаравшись при этом не задеть девушку. – Вы уже готовы идти домой?

– Еще нет, – ответила Солеа низким знойным голосом прямо на ухо Бо.

Бо почувствовала, как упругая пышная грудь Солеа прижалась к ее спине, и ощутила жар ее тела. Она выпрямилась и посмотрела вниз, где пальцы девушки пытались расстегнуть ширинку ей на брюках. Мокрой рукой Бо аккуратно взяла Солеа за запястье и отвела ее руку в сторону. – Давай заберем Линн, и я развезу вас по домам.

Руки Солеа обвились вокруг ее талии, а бедрами она так терлась об ее задницу, что Бо волей-неволей подалась вперед и уперлась в раковину. В любое другое время неожиданные манипуляции у нее между ног только бы обрадовали ее. Обычно ей нравилось, когда какая-нибудь женщина начинала ласкать ее сзади. Бо не видела их лиц, но эта безликость ласк ее не волновала. Ей было не важно, если она не знала, с кем занималась сексом, ее не интересовало, что чувствовала очередная незнакомка, и она не прилагала никаких усилий, чтобы увидеть этих женщин снова. Их тела сплетались, они получали взаимное удовольствие – и расходились, как в море корабли. Но сегодня все было иначе. Она знала Солеа, а значит то, что между ними происходило, уже превращалось во что-то личное. Впрочем, даже будь это, какая-то незнакомая женщина, Бо все равно не захотела бы быстрого и бессмысленного наслаждения. Никакой оргазм не помог бы ей залечить душевную рану.

– Ничего не будет. – Объявила Бо, хотя Солеа уже провела рукой по ее животу и добралась до соска, играясь с ним через хлопковую рубашку. Бо знала, что ее тело реагирует на эти ласки: ее соски напряглись, к клитору прилила кровь. Но она не чувствовала желания, ее не терзала потребность кончить во что бы то ни стало. Все, что чувствовала Бо, была печаль, которую было невозможно унять. Не здесь. Не сейчас. Не с этой женщиной.

Она развернулась, выскользнув из хватки Солеа, и отперла дверь. – Пойду, отыщу Линн. Мы подождем тебя.

Солеа выставила бедро вбок. – Ты же знаешь, было бы хорошо.

Бо сконфуженно улыбнулась.

– Момент неподходящий, извини.

– В следующий раз, я до тебя доберусь.

Бо вышла из туалета. Она не выпила ни грамма алкоголя. Единственная причина, по которой она все-таки пришла к Берни, уйдя от Али, заключалась в том, что ей ужасно не хотелось возвращаться домой и оставаться наедине со своими мыслями. Она бы не сумела скрыть от Джилли. насколько она раздавлена, а говорить с сестрой о том, что невозможно исправить, ей не хотелось. Возможно, Али требовалось время. А может, и это бы ей не помогло. Некоторые раны слишком глубоки, и хотя они вроде бы заживают, оставленные ими шрамы слишком тонки, чтобы, если вдруг они разойдутся, человек мог вынести столь же непосильную боль.

Может, она просила у Али слишком много. Бо хотела, чтобы она рискнула и отважилась на отношения с ней, на их любовь и совместное будущее. Еще совсем недавно будущее было пустым звуком для нее самой. А теперь ей хотелось, чтобы все секунды, все часы, дни и годы ее жизни принадлежали Али.

На меньшее она согласиться не могла. Но Бо не знала, что она будет делать со всей этой бездной времени, если ей не останется ничего другого.

Пирс хотела проводить Али до метро, но, в конце концов, Али удалось убедить ее, что в этом не было необходимости. Пройти два квартала по хорошо освещенной улице можно было вполне без опаски, даже в час ночи. Пирс, может и настояла бы на своем, но Винтер выглядела совсем измученной и уставшей. Как раз этим предлогом Али бессовестно воспользовалась, уговорив Пирс не провожать ее. Али не стала заходить в метро, она прошла мимо станции и целый час брела до дома по темным, холодным и тихим улицам. Замерзшая, без сил, она сразу поднялась к себе в спальню, разделась и забралась в постель.

Вся дрожа, она свернулась калачиком, чтобы согреться и успокоиться. Постепенно она отогрелась, но спокойнее ей ничуть не стало. Али лежала в темноте и понимала, что ей не избавиться от чувства одиночества. Запах Бо, ее вкус наводнили ее органы чувств, и все, что она могла чувствовать, было связано с Бо.

Перевернувшись на спину, она уставилась в потолок. Ей так хотелось, чтобы исчезла эта дурнота в желудке. Чтобы ушла печаль, свинцовой плитой припечатавшая ее грудь и не дававшая свободно вздохнуть. Она не просила, чтобы в ее жизни появился кто-то, в ком она так нуждалась. Кого бы так хотела. Она не мечтала о таких сильных чувствах.

В пять утра, не сомкнув глаз всю ночь, Али встала, на автопилоте пошла в душ, где долго стояла под водой, оделась и пошла к Ральфу. Из-под его двери пробивалась тонкая полоска света, и Али тихонько постучалась. Спустя несколько минут Ральф открыл ей дверь в синем домашнем халате и стоптанных коричневых шлепанцах. Края его пижамных штанов были обтрепаны, а рисунок на них вылинял до бледно-голубого цвета. Виктор тоже пришел, он поглядывал на нее своими влажными глазами и сонно сопел.

– Я собиралась прогуляться, – сказала Али, – и подумала, что, может, захвачу с собой Виктора.

Несколько секунд Ральф молча смотрел на Али серьезным взглядом. Потом просто повернулся, отыскал поводок и протянул его Али.

– Спасибо. – Сказала она, не понимая, почему вдруг у нее перехватило горло и защипало в глазах.

– Ты в порядке? – спросил Ральф.

– Не думаю. – Призналась Али и прицепила поводок к ошейнику собаки.

– Что ж, уже лучше. – Заметил Ральф.

– Не поняла, – Али удивленно посмотрела на него.

– Обычно, когда тебе плохо, ты делаешь вид, что это не так. – Ральф ласково потрепал Али по щеке. – Если у тебя нет ни одного человека, который способен заставить тебя страдать, значит, ты действительно один на белом свете. Я рад, что это не твой случай.

Али быстро развернулась и пошла. Хлынувшие из глаз слезы привели ее в ужас. Она просто очень устала. Только и всего. Эта кошмарная, выворачивающая наизнанку боль в ее груди скоро пройдет. Потому что если эта боль не исчезнет, то она этого просто не вынесет.

– Эй, Кросс! – позвал Бобби из двери, выходившей на улицу позади пожарной части. Его лицо едва виднелось в свете забранного металлической сеткой фонаря, который чисел над дверью. – Пора отчаливать, а то опоздаем на Снятие.

Бо резко застучала мячом, уводя его от баскетбольного кольца без сетки, развернулась, прицелилась и провела бросок. Мяч попал в кольцо, покрутился на нем, как листок в водовороте, но потом все-таки свалился внутрь. Бо подхватила отскочивший от асфальта мяч, крутанулась, сложным путем пробралась через блоки воображаемых соперников и забросила в корзину трехочковый из дальнего угла площадки.

– Я никуда не еду.

Бобби отпустил металлическую дверь и быстро пошел по асфальтовой площадке, которая то тут, то там уже пошла трещинами. Он перехватил мяч после следующего броска Бо и зажал его пол мышкой. – О чем это ты?

– Что слышал. Дай сюда мяч.

– Не хочешь рассказать, что происходит? – Бобби завел руку с мячом за спину, когда Бо потянулась к нему. – Ты работаешь по две смены почти каждый день чуть ли не две недели. И мне известно, что вместо выходных ты просишь ставить тебя сверхурочно. В спальне у нас в пожарке я тебя не видел, значит, ты работаешь без отдыха. Теперь ты собираешься пропустить семинар по подготовке и рискуешь вылететь из программы. Какого хрена, Бо?!