С каждым мучительным шагом, каждый раз, когда у него урчало в желудке, Кабан сомневался, что принял правильное решение, отправившись на запад. Богатства фронтира так и оставались неуловимыми. Вот уже шесть месяцев как Кабан не ставил ловушку на бобра. Когда они вошли в лагерь, оказалось, что исчезли не только лошади. Где же пушнина?

Несколько бобровых шкур висело на каркасе из ивовых прутьев возле деревянных стен форта вместе со шкурами бизона, лося и волка. Но едва ли это походило на ту золотую жилу, которую они надеялись найти по возвращении.

Человек, прозванный Коротышкой Биллом, вышел вперед и протянул Генри руку для приветствия.

Генри не обратил внимания на протянутую руку.?- Куда подевались лошади?

Рука Коротышки Билла на мгновение одиноко и неуклюже застыла.

Наконец он опустил ее.?- Их украли черноногие, капитан.

- Ты когда-нибудь слышал о том, как выставляют часовых?

- Мы выставили часовых, капитан, но невесть откуда выскочили краснокожие и угнали табун.

- Вы выслали за ними погоню?

Коротышка Билл медленно покачал головой.?- Мы и до этого не справлялись с черноногими. ?Жалкая отговорка, но действенная. Капитан Генри глубоко вздохнул. ?- Сколько лошадей осталось?

- Семь, вернее пять и два мула. Их забрал Мёрфи, выйдя с отрядом охотников к Бивер-Крик.

- Что-то непохоже, чтобы вы тут добычей пушнины занимались.

- Занимались, капитан, но все места вокруг Форта уже опустели. Без лошадей мы не можем далеко отходить.

Джим Бриджер лежал, свернувшись под истрёпанным одеялом. На рассвете землю покроет иней, и мальчик почувствовал, как сырость пробирает его до костей. Они вновь спали без огня. Он то пробуждался, то вновь засыпал, и наконец усталость взяла своё, и он уснул.

Ему снилось, что он стоит на краю громадной пропасти. Предзакатное небо было окрашено в пурпурный цвет. Царила мгла, но ещё оставалось немного света, тускло освещавшего силуэты. Внезапно вдалеке показалась призрачная фигура. Она медленно и неумолимо приближалась к Бриджеру. По мере приближения призрак постепенно обретал форму скрюченного и хромого существа. Бриджер хотел убежать, но призрак отрезал ему путь к отступлению.

На расстоянии в десять шагов Бриджер разглядел ужасное лицо. Оно выглядело неестественно, черты перекосились, как маска. Щёки и лоб прорезали шрамы. Хаотично и асимметрично торчали уши и нос. Лицо обрамляли спутанная грива и борода, усиливавшие впечатление, что существо перед ним уже больше не человек.

Привидение подошло ближе, ярко вспыхнули его глаза, не отводя полного ненависти взгляда от Бриджера, который безуспешно пытался его избежать.

Привидение, как смерть с косой, подняло нож и глубоко погрузило его в грудь Бриджеру. Нож рассек грудь, ошеломив мальчика пронзающей силой удара. Мальчик пошатнулся, поймал в последний раз взгляд горящих глаз и упал.

Он смотрел на нож в груди, пока его поглощал призрак. Его почти не удивил серебряный набалдашник на рукоятке. Нож Гласса. В некотором смысле, умирать легче, чем жить с чувством вины, подумалось Бриджеру.

Бриджер почувствовал острую боль в рёбрах. С содроганием открыв глаза, он заметил стоящего над ним Фицджеральда.?- Пора выступать, парень.

Обугленные руины деревни арикара напомнили Хью Глассу скелеты. Было странно шагать меду ними. Место, которое совсем недавно кипело жизнью, вмещая пятьсот семей, теперь стояло пустым, как могила; почерневшим монументом на высоком утесе над Миссури.

Деревня находилась в восьми милях к северу от слияния Миссури с Грандом, а Форт Бразо лежал в семидесяти милях к югу. На вылазку вверх по Миссури у Гласса имелись две причины. У него иссяк запас копченого бизоньего мяса, и он опять перешел на коренья и ягоды. Гласс помнил о тучных кукурузных полях, окружавших деревни арикара, и надеялся на них поживиться.

Он также знал, что деревня снабдит его материалом для сооружения плота. С его помощью он мог бы безмятежно плыть вниз по течению к Форту Бразо. Пока он медленно шел по деревне, то понял, что в строительном материале у него недостатка не будет. Между вигвамами и частоколами валялись тысячи подходящих бревен.

Гласс остановился возле большого вигвама в центре деревни, определённо являвшемся местом общих сборищ, и заглянул в него. В потемках вигвама он заметил движение. С заколотившимся сердцем он сделал шаг назад. Он остановился, вглядываясь в вигвам, пока его глаза привыкали к потемкам. Поскольку в костыле он больше не нуждался, Гласс заострил конец тополиной ветки, превратив её в грубое копье, и выставил его вперед.

Небольшая собака, совсем щенок, заскулила в центре вигвама. Облегченно вздохнув и обрадованный видом свежего мяса, Гласс медленно шагнул. Он повернул копье тупым концом вперед. Если ему удастся подманить щенка поближе, быстрый удар размозжит собаке голову. Нет необходимости портить мясо. Почуяв опасность, щенок рванулся к темному углу в задней части помещения.

Гласс быстро бросился вдогонку за ним, и потрясенно остановился, когда щенок прыгнул на руки дряхлой скво. Старуха лежала, свернувшись калачиком на потрепанном одеяле. Щенка она держала, как ребенка, зарыв лицо в его шерсти, и в темноте виднелись только её седые волосы. Она вскрикнула и истерично завопила. Спустя мгновение причитания перешли в пугающий и зловещий распев. Предсмертная песнь?

Со сжимающих щенка рук свисала похожая на пергамент дряблая кожа. Когда глаза Гласса привыкли к темноте, он заметил вокруг беспорядок и грязь. Большой глиняный горшок был наполнен водой, но еды он нигде не заметил. Почему она не собрала кукурузу? Гласс нашел несколько початков, пока ходил по деревне. Сиу и олени растащили большую часть урожая, но кое-что должно было остаться. Она что, парализована?

Он полез в ягдташ и извлек кукурузный початок, очистил его от шелухи и нагнувшись протянул старухе. Глассу пришлось долгое время держать початок, так как женщина продолжала свой жалобный плач. Спустя мгновение щенок обнюхал кукурузу и принялся ее лизать. Гласс коснулся рукой головы старухи, медленно поглаживая волосы. Наконец женщина перестала причитать и повернула лицо к свету, струившемуся из дверного проема.

Гласс охнул. Её глаза были белы, как снег, совершенно незрячими. Теперь Гласс понял, почему женщину бросили, когда арикара убежали посреди ночи.

Гласс взял женщину за руку и осторожно вложил ей в ладонь кукурузу. Та пробормотала что-то непонятное и положила початок в рот. Гласс заметил, что у нее не осталось зубов, и она жует кукурузу деснами. Сладкий сок, похоже, пробудил аппетит, и она тщетно старалась пережевать початок. Ей нужен бульон.

Гласс осмотрел вигвам. Рядом с костровой ямой в центре помещения стоял ржавый котелок. Он осмотрел воду в большом глиняном горшке. Она оказалась затхлой, на поверхности плавал мусор. Он поднял горшок и вынес его наружу. Выплеснув воду, он наполнил его из протекавшего через деревню небольшого ручья.

Возле ручья Гласс заметил ещё одну собаку, и её уже он не пощадил. Вскоре в центре вигвама весело трещал огонь. Часть собачьей туши он поджарил на огне, а часть сварил в котелке. Кукурузу он закинул в горшок с собачьим мясом и продолжил обыскивать деревню. Пламя не коснулось многих землянок, и Гласс обрадовался находке нескольких мотков веревки для плота. Он также нашел жестяную кружку и черпак из бизоньего рога.

Когда он вернулся в большой вигвам, то обнаружил старуху там же, где и оставил её, по-прежнему жующую кукурузный початок. Он подошел к котелку и наполнил жестяную кружку бульоном, поставив её рядом с матрасом. Щенок, сбитый с толку запахом поджаривавшегося собрата, жался у ног женщины. Женщина тоже почуяла запах мяса. Он схватила кружку, и как только бульон немного остыл, проглотила его. Гласс вновь наполнил кружку, на этот раз добавив крохотные кусочки мяса, нарезанные бритвой. Он наполнил кружку три раза, прежде чем женщина насытилась и заснула. Гласс поправил одеяло, укрыв её костлявые плечи.