Генри услышал, как лязгнула щеколда двери блокгауза. Вскоре по грязному полу в его направлении застучали шаги, и спустя мгновение в дверном проеме показался Коротышка Билл.

- Мёрфи с партией трапперов вернулись.

- Добыли пушнину?

- Нет, капитан.

- Что, ничего?

- Нет, капитан. Видите ли, тут дело обстоит слегка похуже.

- И чем же?

- Они и без лошадей вернулись.

Капитану понадобилось некоторое время, чтобы переварить новость.

- Что-то ещё?

Коротышка задумался на секунду и сказал:?- Да, капитан. Андерсон мертв.

Капитан больше ничего не спросил. Коротышка прождал ещё немного, но молчание его смущало, и он ретировался.

Капитан Генри просидел в холодной тьме несколько минут, а потом принял решение. Они покинут Форт-Юнион.

Ложбина образовала посреди равнин почти идеальную чашу. От безжалостных равнинных ветров углубление с трёх сторон укрывали холмы. К центру ложбина сужалась, переходя в болото, где на страже стояли заросли боярышника. Смесь кустов и деревьев создавала существенное укрытие.

Небольшая ложбина находилась всего в пятидесяти ярдах от Миссури. Хью сидел, скрестив ноги, возле небольшого костра. Пламя лизало тушку зайца, нанизанного на вертел из ивового прута.

Пока Гласс ждал, когда приготовится заяц, он внезапно услышал на воде звук. "Странно", - подумал он. Он уже несколько недель шел вдоль реки. А тут вдруг с воды донесся совсем иной звук. Он отвернулся от огня и посмотрел на реку.

Ему показалось странным, что плавное течение реки могло произвести такой звук. А может, это ветер? Но Глассу всё же казалось, что это не вода или ветер, а некая преграда, встретившаяся им на пути. Он повернулся обратно к огню.

Гласс почувствовал знакомую ноющую боль в ноге и переменил позу. Его раны служили постоянным напоминанием, что, несмотря на то, что он поправляется, он ещё не выздоровел полностью. Холод жалил раны на ноге и плече. Гласс боялся, что его голос так и не станет прежним.

Не стоит забывать, что и лицо будет служить постоянным напоминанием о встрече на Гранд. Хотя оно выглядит не так уж плохо. Спина уже не болела. Как и не мучили боли при еде, что весьма его радовало, пока он потягивал носом запах жарившегося мяса.

Гласс подстрелил зайца несколько минут назад, на закате. Уже с неделю он не видел никаких признаков индейцев, и когда жирный заяц перебежал дорогу, то искушение перед вкусным ужином оказалось слишком велико.

В четверти мили вверх по реке от Гласса Джон Фицджеральд присматривал место для ночевки, когда услышал раздавшийся неподалеку винтовочный выстрел. Дерьмо! Он быстро погрёб к берегу, стараясь замедлить движение. Он заплыл в небольшой водоворот, веслом удерживая каноэ на месте, и попытался в тусклом свете определить источник выстрела.

Слишком далеко на север для арикара. Ассинибойны [41]? Фицджеральд посетовал на отсутствие света. Спустя несколько минут показались отблески костра. Джон заметил кожаную рубашку мужчины, но не смог разглядеть других деталей. Он решил, что это индеец. Белому человеку ни к чему забираться так далеко на север, по-крайней, мере в декабре. Сколько их там? Дневной свет быстро убывал.

Фицджеральд обдумывал свои возможности. Он точно не мог оставаться на месте. Если он пристанет здесь на ночь, то утром стрелок его обнаружит. Он подумывал подкрасться и убить стрелка, но только не был уверен, столкнется ли с одним человеком человек или больше. Наконец, он решил проскользнуть мимо. Он дождется наступления темноты и будет надеяться, что огонь отвлечёт внимание стрелка, и остальных, кто бы там ни скрывался. Тем временем, луна предоставит ему достаточно света, чтобы править каноэ.

Фицджеральд прождал почти час, тихонько вытянув нос каноэ на мягкую песчаную банку. Восточный горизонт поглотил последние лучи дневного света, отчего ярче засветилось пламя костра. Над костром виднелся силуэт стрелка, и Фицджеральд решил, что тот, должно быть, стряпает себе ужин. Пора действовать. Фицджеральд проверил Анстадт и два пистолета, положив их в каноэ. Затем снял каноэ с банки и запрыгнул в него. Двумя гребками он вошел в течение, а потом использовал весло, как руль, медленно подгребая то с одной, то с другой стороны. Он старался плыть как можно медленней.

Хью Гласс потянул за заднюю ногу зайца. Мясо размягчилось и Гласс оторвал лапку, погрузив зубы в сочное мясо.

Фицджеральд старался править подальше от суши, но течение проходило почти рядом с берегом. Костёр стремительно приближался. Фицджеральд старался смотреть на реку и вместе с тем не отрывал взгляда от мужчины у костра. Он разглядел капоте из одеяла Гудзонова залива и нечто похожее на фетровую шляпу. Фетровая шляпа? Белый? Фицджеральд посмотрел на воду. Неожиданно из темных вод реки показался огромный валун - всего в десяти футах перед ним!

Фицджеральд глубоко погрузил в реку весло, гребя изо всех сил. Сделав гребок, он поднял весло и оттолкнулся им от камня. Каноэ повернулось, но недостаточно. Борт лодки прошелся по камню с пронзительным скрежетом. Фицджеральд принялся грести изо всех сил. Теперь нет смысла сдерживаться.

Гласс услышал всплеск, за которым последовал долгий скрежет. Он интуитивно потянулся к винтовке и повернулся к Миссури, быстро отойдя от огней костра. Он проворно пробрался к реке. Глаза его потихоньку привыкали к темноте после пламени костра.

Он искал на воде источник звука. Он услышал всплеск весла и различил каноэ на расстоянии в сто ярдов, вскинул винтовку, взвёл курок и прицелился в темный силуэт гребца. Его палец задержался на крючке... и тут он остановился.

Гласс не видел смысла стрелять. Кем бы он ни был, владелец лодки стремился избежать встречи. Во всяком случае, он быстро удалялся в противоположном направлении. Каковы бы ни были его намерения, пытающийся скрыться гребец не представлял для Гласса опасности.

Тем временем Фицджеральд бешено грёб, пока не добрался до поворота реки в четверти мили от костра. Он медленно плыл по течению еще милю, прежде чем подвел каноэ к противоположному берегу и начал искать место для ночевки.

Наконец он вытащил каноэ из воды и, перевернув его, разложил под ним постель. Затем Фицджеральд пожевал немного вяленого мяса, размышляя о мужчине у костра. Чертовски странное место для белого человека в декабре.

Фицджеральд положил рядом с собой винтовку с двумя пистолетами и свернулся под одеялом. Яркая луна залила место его ночлега бледным светом. Анстадт поймал отблески луны и замерцал, его серебряные крепления сверкали, как зеркала на солнце.

Капитану Генри наконец-то улыбнулась удача. За короткий промежуток времени случились так много приятных происшествий, что он не знал, что с ними делать.

Для начала, почти две недели стояла безоблачная погода. При хорошей погоде партии удалось покрыть двести миль между Форт-Юнионом и рекой Бигхорн за шесть дней.

Когда они прибыли, форт оказался таким же, как его запомнил Генри. В 1807 году хитрый торговец Мануэль Лайза заложил торговый пост в месте слияния Йеллоустоуна с Бигхорном. Лайза нарек сооружение Форт-Мануэлем и использовал его в качестве базы для торговли и разведки обеих рек. Лайза поддерживал добрые отношения с воронами и плоскоголовыми, которые с помощью купленных Лайзой мушкетов вели войну с черноногими. Черноногие, в свою очередь, стали заклятыми врагами белых.

Вдохновленный скромным коммерческим успехом, Лайза в 1809 году основал "Пушную компанию Миссури". Одним из вкладчиков нового предприятия стал Эндрю Генри. Генри повел отряд в сто человек в злополучную экспедицию на Три-Форкс.

На пути в Йеллоустоун Генри тогда остановился в Форт-Мануэле. Он помнил его стратегически выгодное местоположение, обилие дичи и леса. Генри знал, что форт заброшен уже почти с десяток лет, но надеялся создать из его остатков новый форпост.