– Они сейчас едут в Эстерсунд, – сказал Джузеппе. – Она задержана, завтра будет решение об аресте. Эрик поехал с ними.

– Что она говорит?

Джузеппе показал на стоящий на столе магнитофон:

– Кассета с допросом сейчас на пути в Эстерсунд. Но у меня два диктофона. Я подумал, ты захочешь послушать. Тебя никто не будет беспокоить, а я должен поесть и полчасика вздремнуть.

– Можешь поспать у меня в номере, – сказал Стефан.

– Тут есть диван. Мне хватит.

– Я могу не слушать запись. Лучше расскажи.

Джузеппе сел на стул Эрика и яростно потер лоб, как будто на него вдруг напал зуд.

– Мне бы хотелось, чтобы ты послушал.

– Она созналась?

– Да.

– А мотив?

– Я же говорю – послушай. А потом скажешь, что ты думаешь по этому поводу.

– Ты в чем-то сомневаешься?

– Сам не знаю. Поэтому и хочу слышать твою реакцию.

Джузеппе тяжело поднялся со стула.

– Все еще никаких следов Херейры, – сказал он. – И красный «Форд» тоже не нашли. И ночного стрелка не нашли. Ничего не нашли. Но об этом – потом. Я вернусь через два часа.

Он натянул куртку.

– Она сидела вот на этом стуле, – показал Джузеппе. – А адвокат Германссон – на этом. Она ему утром позвонила. Он уже был там, когда мы за ней приехали.

Джузеппе ушел и закрыл за собой дверь. Стефан включил магнитофон. Раздался скрип передвигаемого микрофона. Потом он услышал голос Джузеппе.

ДЛ.: Мы начинаем допрос, отмечаем дату – пятнадцатое ноября девяносто девятого года. Пятнадцать часов семь минут. Допрос проводится в полицейском отделении в Свеге следователем Джузеппе Ларссоном в присутствии свидетеля допроса Эрика Юханссона. Допрашивается Эльза Берггрен по ее собственному желанию. Адвокат Свен Германссон представляет интересы Эльзы Берггрен. Кажется, все. Начинаем допрос. Можете назвать свое имя и личные данные?

ЭБ.: Меня зовут Эльза Мария Берггрен, родилась десятого мая двадцать пятого года в Траносе.

ДЛ.: Вы не могли бы говорить чуть громче?

ЭБ.: Меня зовут Эльза Мария Берггрен, родилась десятого мая двадцать пятого в Траносе.

ДЛ.: Спасибо. Можете назвать персональный номер?[10]

ЭБ.: Двадцать пять ноль пять десять тире ноль два двадцать один.

ДЛ.: Спасибо. (Микрофон снова заскрипел, кто-то закашлялся, хлопнула дверь.) Вот так, нельзя ли чуть поближе к микрофону… Расскажите, что вас сюда привело?

ЭБ.: Я хочу сделать признание. Это я убила Авраама Андерссона.

ДЛ.: То есть вы признаете, что сознательно убили его?

ЭБ.: Да.

ДЛ.: Вы признаетесь в убийстве.

ЭБ.: Да.

ДЛ.: Вы говорили с адвокатом, прежде чем сделать это признание?

ЭБ.: Тут не о чем говорить. Я признаю, что убила его совершенно сознательно. Так это называется?

ДЛ.: Да, так обычно говорят.

ЭБ.: Тогда еще раз – я признаю, что совершенно сознательно убила Авраама Андерссона.

ДЛ.: То есть признаете совершенное вами убийство?

ЭБ.: Сколько раз можно повторять?

ДЛ.: Почему вы его убили?

ЭБ.: Он угрожал, что расскажет всем, что его сосед, недавно убитый Герберт Молин, был национал-социалистом. Я этого не хотела. Он также собирался раскрыть, что и я – убежденный национал-социалист. К тому же он шантажировал.

ДЛ.: Вас?

ЭБ.: Герберта Молина. Он вымогал у него деньги каждый месяц.

ДЛ.: Как долго это продолжалось?

ЭБ.: Это началось вскоре после того, как Молин сюда переехал. Может быть, восемь-девять лет.

ДЛ.: Речь идет о больших деньгах?

ЭБ.: Я не знаю. Для Герберта, наверное, да.

ДЛ.: Когда вы решили убить Андерссона?

ЭБ.: Точно не могу сказать. Но когда Молина убили, Андерссон нашел меня и сказал, что я должна продолжать ему платить, иначе он и меня выведет на чистую воду.

ДЛ.: Как это произошло?

ЭБ.: Он явился ко мне без звонка и вел себя крайне нагло. Наверное, именно тогда я и приняла решение.

ДЛ.: Какое решение?

ЭБ.: Почему надо все время повторять?

ДЛ.: Вы приняли решение его убить?

ЭБ.: Да.

ДЛ.: И потом?

ЭБ.: Несколько дней спустя я убила его. Можно попросить воды?

ДЛ.: Конечно… (Снова звук передвигаемого микрофона, кто-то встал, потом голоса. Стефан видел все это совершенно живо – Эрик ближе всех к столу, где стоит открытая бутылка «Рамлёзы» и стаканы. Он передает ей воду.) Значит, убили?

ЭБ.: Я это все время и говорю.

ДЛ.: Расскажите, как это произошло.

ЭБ.: Вечером я поехала к нему. Взяла с собой дробовик. Я ему сказала, что убью его, если он не прекратит шантаж. Но он не принял мои слова всерьез. Тогда я заставила его выйти в лес около дома и выстрелила.

ДЛ.: Выстрелили?

ЭБ.: Прямо в сердце.

ДЛ.: У вас, значит, есть дробовик?

ЭБ.: О боже! А что еще? Пулемет? Я же уже сказала, что взяла с собой дробовик.

ДЛ.: Вы храните оружие дома? У вас есть разрешение?

ЭБ.: У меня нет разрешения. Я купила ружье несколько лет назад в Норвегии и привезла в Швецию нелегально.

ДЛ.: И где оно теперь?

ЭБ.: На дне Юснана.

ДЛ.: Значит, вы бросили ружье в реку сразу после убийства?

ЭБ.: По-моему, трудно предположить, что я его выбросила до убийства.

ДЛ.: Трудно. Но я должен попросить вас отвечать на вопросы четко и ясно и без ненужных комментариев.

(Тут заговорил мужчина. Стефан понял, что это был Свен Германссон. К его удивлению, адвокат говорил на невнятном сконском диалекте,[11]его сплошь и рядом трудно было понять. Но Стефан уловил, что адвокат Германссон не считает, что клиент отвечает на вопросы неподобающим образом. Что ответил на это Джузеппе, он не расслышал, поскольку в микрофоне раздался скрип.)

ДЛ.: Можете указать, где именно вы выбросили ружье?

ЭБ.: Здесь, в Свеге. С моста.

ДЛ.: С какого моста?

ЭБ.: Со старого.

ДЛ.: С какой стороны?

ЭБ.: С той, что обращена к городу. Я стояла на середине моста.

ДЛ.: Вы просто бросили ружье или швырнули его?

ЭБ.: Не вижу разницы. Лучше будет сказать, что я его уронила. Выпустила из рук.

ДЛ.: Давайте немного отвлечемся. Несколько дней назад на вас в вашем доме напал человек в маске, и он хотел знать, кто убил Авраама Андерссона. Вы не хотите сейчас изменить тогдашние ваши показания?

ЭБ.: Нет.

ДЛ.: А может быть, вы все это выдумали, чтобы нас навести на ложный след?

ЭБ.: Все было именно так, как я рассказывала. Это может подтвердить и этот бледный полицейский из Буроса, как его… Линдгрен? На него он тоже напал.

ДЛ.: Линдман. Вы можете дать всему этому разумное объяснение? Почему нападавший хотел знать имя убийцы Андерссона?

ЭБ.: Не знаю. Может быть, его мучила совесть.

ДЛ.: Почему его должна мучить совесть?

ЭБ.: Потому что убийство Андерссона может быть связано с убийством Молина.

ДЛ.: А это действительно так?

ЭБ.: Да. Но что он мог знать? И кто он?

ДЛ.: Может быть, тогда вы и решили признаться в убийстве?

ЭБ.: Ясно, что это сыграло роль.

ДЛ.: Пока оставим это. Давайте вернемся к событиям во дворе у Андерссона. Вы сказали – я цитирую, я записал эти слова – «Тогда я заставила его выйти в лес около дома и выстрелила». Так оно и было?

ЭБ.: Да.

ДЛ.: Пожалуйста, расскажите более подробно.

ЭБ.: Я прижала ствол к его спине и велела идти. В лесу, недалеко от дома, мы остановились. Я последний раз спросила его, понимает ли он, что я говорю серьезно. Он засмеялся. Тогда я выстрелила.

(Стало тихо. Пленка продолжала крутиться. Кто-то, может быть адвокат, закашлялся. Стефан понял – что-то тут не так. В лесу было темно. Как она могла что-то видеть? К тому же Авраам Андерссон был привязан к дереву, когда в него выстрелили. Во всяком случае, полиция исходила из того, что он был жив, когда его привязали к дереву. Стефан понял, что Джузеппе начал сомневаться в правдивости признания Эльзы. Он обдумывал, как двигаться дальше. Может быть, пытался вспомнить, что писали в газетах, а что было известно только полиции.)